Возвышение Хоруса - Абнетт Дэн - Страница 29
- Предыдущая
- 29/85
- Следующая
Киилер подняла свой пиктер и сделала несколько быстрых снимков стоящего перед ней ряда катеров. Для последнего снимка она низко наклонилась, чтобы получить впечатляющее изображение распростертых крыльев.
– Я сказал, никаких записей! – воскликнул Эмонт и поспешно подошел к ней.
– Я никак не могла подумать, что это серьезно, – вкрадчиво заметила Киилер. – Мы получили доступ на десять минут. Я – фотограф. Так что же я, по-вашему, должна делать?
Эмонт выглядел не на шутку встревоженным. Он собирался сказать что-то еще, но вдруг заметил, что увлеченные спором Карнис и Флоран отбились от группы.
– Оставайтесь все вместе! – крикнул он и заторопился к ним, чтобы вернуть на место.
– Получила хорошие кадры? – спросил Киилер подошедший Сарк.
– А как же иначе, – ответила она.
Он рассмеялся и достал из рюкзака свой пиктер.
– Я не решился снимать, но ты права. Чем мы должны здесь заниматься, если не своей работой?
Он сделал несколько снимков. Сарк нравился Киилер. Он был хорошим товарищем и имел внушительный опыт работы на Терре. Когда дело касалось портретов, его снимки отличались неплохой композицией, а для нее этот аспект был любимым коньком.
Оба документалиста переключили свое внимание на итератора и теперь забрасывали вопросами, на которые он пытался отвечать. Киилер мысленно удивилась, куда пропала Мерсади Олитон. За эти шесть разрешений среди летописцев шла нешуточная борьба, и Мерсади, благодаря рекомендации Киилер и еще кого-то из Легиона, выиграла одно из мест в группе, но не пришла вовремя сегодня утром, так что вместо нее в последний момент пригласили Флорана Бродина.
Игнорируя инструкции итератора, Киилер отошла в сторону в поисках сюжетов для съемки. Она сфотографировала эмблему Лунных Волков, отпечатанную на раздувшемся тормозном парашюте, двух блестящих от смазки сервиторов, которые старались закрепить неисправный маслопровод, группу палубных рабочих, смахивающих пот со лба после разгрузки целого состава вагонеток, и сияющее металлическое дуло пушки, выглядывающее из-под крыла машины.
– Ты хочешь, чтобы меня выгнали? – спросил неожиданно подошедший Эмонт.
– Нет.
– Я все же попросил бы тебя сдерживаться, – сказал он. – Я знаю, что ты в фаворе, но ограничения существуют для всех. После того происшествия на поверхности…
– Какого происшествия? – спросила она.
– Это случилось пару дней назад. Неужели ты не слышала?
– Нет.
– Один из летописцев ускользнул от охранников во время посещения планеты и попал в ужасную переделку. Разразился жуткий скандал. Это разозлило командование. Верховному итератору пришлось здорово потрудиться, чтобы всех летописцев не отстранили от работы.
– Неужели все так серьезно?
– Я не знаю подробностей, но прошу, хотя бы ради меня, держись в рамках.
– У вас очень приятный голос, – сказала Киилер. – Можете просить меня о чем угодно. Обещаю не высовываться.
Эмонт смущенно вспыхнул.
– Давайте заканчивать наш визит.
Едва он отвернулся, как Киилер сделала еще один снимок: худосочный итератор с опущенной головой на фоне энергичных рабочих и грозных кораблей.
– Итератор? – окликнула она. – А у нас есть разрешение присутствовать при загрузке десанта?
– Вряд ли это возможно, – грустно ответил он. – Извините, но меня ни о чем не предупреждали.
Над обширной палубой раздались громкие глухие удары. Киилер слышала – и ощущала всем телом – отрывистые звуки, похожие на удары огромного барабана или молота по листу железа.
– Все в сторону! Быстро, всем отойти в сторону! – закричал Эмонт, пытаясь собрать всю группу на самом краю свободного пространства палубы.
Звуки приближались и становились еще громче. Это были шаги. Подбитые сталью сапоги грохотали по палубе. Три сотни Астартес в полном боевом снаряжении, шагая в ногу, прошли по грузовой палубе к ожидающим штурмкатерам. Идущий первым знаменосец нес славное знамя Десятой роты.
При виде этой сцены Киилер едва не ахнула. Так много огромных, идеальных воинов, и все двигаются почти синхронно. Дрожащими руками Киилер подняла пиктер и начала снимать. Перед ней были гиганты в белой броне, созданные для войны, похожие друг на друга, невозмутимые и целеустремленные.
Раздалась отрывистая команда, и космодесантники, оглушительно щелкнув каблуками, остановились. Воины словно окаменели, а их командиры разошлись по рядам, разделяя десантников на группы по числу катеров. Через мгновение без всякой суеты звенья поочередно разошлись к посадочным люкам.
– Они уже принесли обеты, – сдавленным шепотом пояснил Эмонт.
– Объясните, – так же тихо попросил ван Крастен.
Эмонт кивнул:
– Каждый солдат Империума с самого начала службы присягает на верность Императору, и Астартес не являются исключением. Никто не ставит под сомнение их верность клятве, но перед особыми поручениями космодесантники в каждом отдельном случае предпочитают давать особый обет, который еще больше настраивает их на выполнение предстоящей миссии. Полагаю, вам это может показаться повторением присяги, но это древний ритуал, и космодесантники не собираются от него отказываться.
– Я не понимаю, – сказал ван Крастен. – Они уже присягнули, но…
– Утверждать Истины Империума и защищать Императора, – прервал его Эмонт, – но особый обет относится к определенным задачам. Это специфический и точно установленный обычай.
Ван Крастен кивнул.
– Кто это? – спросил Твелл, показывая на старшего, судя по развевающемуся плащу, офицера, который шел вдоль рядов солдат.
– Это Локен, – ответил Эмонт.
Киилер подняла пиктер.
Увенчанный гребнем шлем Локена висел на поясе. Подстриженные белокурые волосы обрамляли бледное, веснушчатое лицо. Серые глаза казались бездонными. Мерсади рассказывала Киилер о нем. Если слухи правдивы, то сейчас он стал важной фигурой. Одним из четверки.
Она сняла его беседу с подчиненными, затем поймала момент, когда Локен махал рукой сервиторам, приказывая освободить погрузочный трап. Он был самым значительным объектом. Киилер не приходилось задумываться о композиции или думать, что вырезать позже. Локен выделялся на любом фоне.
Неудивительно, что Мерсади так много о нем рассказывала. Киилер снова задумалась, почему подруга упустила такой шанс.
Когда почти все воины погрузились в катера, Локен отвернулся. Он что-то сказал знаменосцу и почтительно коснулся стяга. Еще один прекрасный снимок. Но вот палуба почти опустела, и Локен повернулся к пятерым подошедшим воинам, тоже закованным в броню.
– Это… – прошептал Эмонт, – это удивительно. Надеюсь, вы счастливы такое увидеть.
– А что происходит? – спросил Сарк.
– Капитан последним дает свой особый обет. Его выслушают и примут клятву два сослуживца, тоже капитаны, но, боги, остальные члены Морниваля тоже пришли выслушать его присягу.
– Это и есть морнивальцы? – спросила Киилер, не переставая щелкать пиктером.
– Первый капитан Абаддон, капитан Торгаддон, капитан Аксиманд и вместе с ними капитаны Седирэ и Таргост, – едва дыша, Эмонт перечислил всех пятерых.
– Который из них Абаддон? – спросила Киилер, снова нацеливая пиктер.
Локен опустился на колени.
– Не стоило… – заговорил он.
– Он хотел, чтобы все было сделано по правилам, – перебил его Торгаддон. – Люк?
Люк Седирэ, капитан Тринадцатой роты, вынул лист гербовой бумаги, на котором был записан текст особой клятвы.
– Я послан, чтобы тебя выслушать, – сказал он.
– А я присутствую, чтобы засвидетельствовать обет.
– А мы пришли, чтобы поддержать твой дух, – добавил Торгаддон.
Абаддон и Маленький Хорус усмехнулись.
Ни Таргост, ни Седирэ не были «сыновьями Хоруса». У Таргоста, капитана Седьмой роты, было плоское лицо с глубоким шрамом поперек брови. Люк Седирэ, участник многих войн, был улыбчивым, озорным симпатичным блондином с яркими голубыми глазами. Его рот постоянно оставался полуоткрытым, словно он собирался что-то откусить.
- Предыдущая
- 29/85
- Следующая
