Марианна и неизвестный из Тосканы - Бенцони Жюльетта - Страница 71
- Предыдущая
- 71/78
- Следующая
— Скажите, пожалуйста, разве князь уехал?
— Нет, ваша милость. Почему вы спрашиваете?
— Да так, просто весь день не ощущалось его присутствия, и я даже не видела ни его секретаря, ни отца Амунди.
— Маттео поехал по делам к дальним арендаторам, а капеллан был с его сиятельством. Он выходит от него только в часовню и библиотеку. Должна ли я сказать Маттео, что вы желаете его видеть?
— Нет, конечно! — чуть быстрее, чем следовало, ответила Марианна. — Я просто спросила.
Она долго лежала в постели без сна, и прошли часы, прежде чем она сомкнула веки. Уже за полночь, когда она наконец начала засыпать, из парка донесся стук копыт, и она на мгновение напрягла слух. Но, подумав, что это, без сомнения, вернувшийся Маттео Дамиани, она не стала беспокоиться и, вновь закрыв глаза, погрузилась в сон.
Безмятежно проходили дни, похожие на первый. В обществе кардинала Марианна осмотрела имение, сделала несколько прогулок по окрестностям в одной из многочисленных карет, заполнявших сараи. Она посетила купальни в Лукке — какие-то странные античные развалины, — а также сады роскошной летней виллы великой герцогини Элизы в Марлин. Кардинал в простом черном костюме без всяких украшений не привлекал особого внимания, зато красота молодой женщины повсюду вызывала восхищение, а еще больше любопытство, ибо известие о свадьбе быстро разлетелось по округе. На узких дорогах и в деревнях крестьяне при встрече останавливались и низко кланялись, что заставляло улыбаться Готье де Шазея.
— Знаешь ли ты, что они недалеки от того, чтобы почитать тебя как святую?
— Святую? Меня? Что за выдумки?
— В этой местности широко распространена версия, что Коррадо Сант'Анна тяжело и неизлечимо болен. Поэтому всех поражает, что ты, такая молодая и красивая, посвятила себя этому несчастному. Когда станет известно о рождении ребенка, ты будешь близка к мученическому венцу.
— Как вы можете так шутить! — упрекнула Марианна, шокированная легкомысленностью кардинала.
— Дорогое дитя, если хочешь прожить жизнь, не заставляя ни себя, ни других особенно страдать, лучше всего стараться найти во всем юмористическую сторону. К тому же необходимо было объяснить, почему они смотрят на тебя так. Вот я и сделал это!
Но большую часть времени Марианна проводила среди лошадей, несмотря на предостережение кардинала.
0ч считал, что место знатной дамы — подальше от конюшни, и еще он беспокоился о состоянии молодой женщины, видя, как она долгие часы проводит верхом, меняя лошадей одну за другой, чтобы полностью узнать их достоинства и недостатки. Марианна только посмеивалась над всеми его опасениями. Ее положение ни в чем ее не стесняло. Никакое недомогание не волновало ее, и она чувствовала себя чудесно при такой жизни на свежем воздухе. Она покорила Ринальдо, начальника конюшен, и тот следовал за ней повсюду, как послушная большая собака, когда, подхватив рукой шлейф амазонки (она не решалась во избежание пересудов надевать мужской костюм, который она предпочитала для верховой езды), она совершала длительные поездки по полям, время от времени меняя лошадей.
Возвращаясь после этих изнурительных поездок, она с жадностью съедала ужин, затем падала в постель и спала безмятежным детским сном до восхода солнца. Даже та странная грусть, что обволакивала виллу каждый вечер перед наступлением темноты, не затрагивала ее больше. Князь ничем не обнаруживал себя, даже чтобы сказать, как он рад проявляемому интересу к лошадям, а Маттео Дамиани, похоже, старался держаться на почтительном расстоянии. Он часто ездил по угодьям, и его почти не было видно. Когда он случайно встречался с Марианной, то низко кланялся, справлялся о ее здоровье и незаметно исчезал.
Так пробежала неделя, быстро и без происшествий, такая приятная, что молодая женщина не заметила, как она прошла, и в конце концов почувствовала, что ее не так уж влечет в Париж. Изнуряющая усталость путешествия, невыносимое нервное напряжение, страхи, опасения, — против всего этого восставала ее натура.
«В сущности, почему бы не остаться здесь еще на некоторое время? — подумала она. — Мне нечего делать в Париже, куда император не скоро, без сомнения, вернется».
Долгое свадебное путешествие Наполеона перестало ее раздражать. Она обрела душевное спокойствие и с такой полнотой наслаждалась прелестью своей новой резиденции, что всерьез стала подумывать, не остаться ли ей здесь на все лето и не вызвать ли сюда Жоливаля.
Но в конце недели появился завершивший свою таинственную миссию Бишет, и все пошло насмарку. Проявивший себя таким ласковым и веселым компаньоном, кардинал надолго заперся с секретарем. Когда он появился, вид у него был очень озабоченный, и он сообщил Марианне, что вынужден покинуть ее.
— Неужели это так необходимо? — разочарованно спросила она. — И нельзя остаться еще хоть немного? Так приятно побыть вместе! Но если вы уезжаете, я прикажу упаковать мой багаж.
— Почему же? Я буду отсутствовать только несколько дней. Разве ты не можешь подождать меня здесь? Мне тоже доставляет большое удовольствие пребывание с тобой, Марианна. Почему бы не продлить его? После моего возвращения я смогу посвятить тебе еще неделю.
— А что я буду делать здесь без вас?
Кардинал рассмеялся.
— Но… то же самое, что ты делала со мной. Мы же не были все время вместе. И затем, я ведь не буду всегда здесь, когда ты станешь приезжать с ребенком каждый год.
Не кажется ли тебе, что следует привыкнуть управлять самой! По-моему, тебе здесь нравится.
— Это правда, однако…
— Так в чем же дело? Ты не можешь подождать меня несколько дней? Пять или шесть, не больше… Разве это много?
— Нет, — улыбнулась Марианна. — Я подожду вас.
Но когда вы снова уедете, я последую вашему примеру.
Добившись таким образом согласия, кардинал после полудня покинул виллу, сопровождаемый аббатом Бишетом, всегда озабоченным, всегда подавленным грузом бесчисленных тайн, действительных и вымышленных, придававших ему довольно забавный вид вечного заговорщика. Но едва карета проехала ворота имения, как Марианна пожалела, что согласилась остаться. Удручающее ощущение, охватившее ее в первый день, вновь вернулось, словно только присутствие кардинала защищало ее от него.
Обернувшись, она увидела позади себя Агату с глазами, полными слез. В ответ на ее удивленный взгляд девушка умоляющим жестом сложила руки.
— Неужели мы останемся и не уедем, как они?
— А почему бы нет? Разве вам тут плохо? Мне кажется, что донна Лавиния хорошо к вам относится?
— Это правда. Она сама доброта. Да не ее я боюсь.
— Чего же тогда?
Агата ответила уклончивым движением в сторону дома.
— Всего… этого дома, где так печально, когда приходит вечер, тишины, когда останавливаются фонтаны, откуда всегда как будто грозит какая-то опасность, монсеньора, которого никогда не видно, и также… управляющего!
Марианна нахмурила брови, недовольная тем, что ее горничная ощущала то же, что и она, но постаралась ответить беззаботным тоном, чтобы не усугублять беспокойство Агаты.
— Маттео? Что он вам сделал?
— Ничего… но мне кажется, что он увивается около меня. Он так смотрит на меня, когда мы встречаемся, и обязательно старается коснуться моего платья, проходя мимо!..
Он пугает меня, сударыня! Я так хотела бы уехать отсюда.
Факты были слишком незначительные, однако Агата так сильно побледнела, что Марианна, вспомнив свои собственные ощущения, решила рассеять ее тревогу. Она рассмеялась.
— Полноте, Агата, ничего ужасного не происходит.
По-моему, уже не в первый раз мужчина дает понять, что вы нравитесь ему? В Париже, мне кажется, вы не возражали против проявления чувств дворецкого Богарнэ, да и нашего Гракха?
— В Париже это совсем другое, — смущенно опустила глаза Агата. — Тут… все такое странное, не такое, как везде! И этот человек пугает меня! — настаивала она.
— Ну хорошо, скажите об этом Гракху, он присмотрит за вами и успокоит. Может быть, мне поговорить с донной Лавинией?
- Предыдущая
- 71/78
- Следующая
