Василиск - Эллисон Харлан - Страница 4
- Предыдущая
- 4/7
- Следующая
Лестиг пошарил вокруг, нашел очки, надел их и обнаружил, что лежит на костыле. С его помощью встал — так слаломист опирается на палку во время сложного виража.
Лестиг захромал в сторону заднего крыльца соседнего дома, обошел его и оказался перед пустыми машинами, стоящими у подъездной дорожки, фары по-прежнему заливали дом грязноватым тусклым светом. Он скользнул за руль, сразу понял, что этим автомобилем управлять не сможет, выбрался наружу, подошел к другой машине, с облегчением разглядел автоматическую коробку передач и тихонько открыл дверцу. Усевшись за руль, повернул ключ зажигания. Двигатель заурчал, а из-за дома показались темные силуэты.
Когда они выскочили на улицу, Лестиг уже уехал.
Он сидел, погрузившись в беспросветный мрак, сидел в украденной машине. Перед домом Терезы. Не перед тем домом, в котором она жила, когда Верной Лестиг ушел на войну три года назад, а перед домом человека, за которого Тереза вышла замуж шесть месяцев назад, когда имя Лестига впервые появилось на первых полосах газет.
Он подъехал к дому ее родителей, но там было темно. Он не мог — да и не стал бы — врываться туда, но ему удалось заметить записку на почтовом ящике, для почтальона, чтобы тот переправлял письма, адресованные Терезе, по новому адресу.
Лестиг сидел и барабанил пальцами по рулю. Правое бедро болело после падения. Рукав рубашки был оторван, а на левом плече осталась длинная, неглубокая царапина, которую он получил, продираясь через кусты. К счастью, она уже перестала кровоточить.
Наконец он выполз из машины, засунул под мышку костыль и, качаясь, точно набравшийся матрос, заковылял к двери. Над белой пластиковой кнопкой звонка была прикреплена блестящая табличка, на которой вычурными буквами красовалось выгравированное имя: «ХОВАРД». Лестиг нажал на кнопку, и где-то далеко в доме послышался мелодичный звон.
Тереза была в голубых хлопчатобумажных шортах и старой мужской рубашке, когда-то явно принадлежавшей ее мужу.
— Верн… — ее голос пресекся прежде, чем она успела сказать: «Ох», или «Что ты…», или «Мне сказали…», или «Нет!»
— Можно войти?
— Уходи, Берн, мой муж…
Изнутри дома донесся голос:
— Кто там, Терри?
— Пожалуйста, уходи, — прошептала она.
— Я хочу знать, куда уехали мама, папа и Неола.
— Терри?
— Я не могу с тобой разговаривать… Уходи!
— Что, черт возьми, здесь происходит, я должен знать!
— Терри? Кто там?
— До свидания, Берн. Мне…-Она захлопнула дверь, так и не сказав слов «мне очень жаль».
Он повернулся, собираясь уйти. Где-то вдали напряглись могучие, узловатые мышцы, горло громадного пресмыкающегося сжалось, а когти блеснули в свете звезд. Перед глазами Лестига поплыл туман, потом на одно короткое мгновение все вокруг озарил пронзительный свет. В его душе вскипела ярость. Он снова повернулся к двери, прислонился к стене и начал барабанить по ограде костылем.
В доме послышалось какое-то движение; донесся умоляющий голос Терезы, она пыталась уговорить кого-то не выходить из дома, но уже через секунду дверь распахнулась — на пороге стоял Гарри Ховард, постаревший и раздобревший, и такой злой, каким Лестиг никогда его не видел, а ведь они учились вместе в колледже — тогда-то и виделись в последний раз. Гарри был раздражен: он ожидал увидеть очередного продавца Библии, бродягу, девушку, собирающую пожертвования, или просто хулигана, но, когда он узнал Лестига, его лицо перекосила злобная гримаса.
Ховард прислонился к косяку и сложил руки на груди так, что стали особенно заметны мощные бицепсы под рукавами зеленой футболки.
— Добрый вечер, Берн. Когда вернулся?
Лестиг выпрямился, костыль больно упирался ему под мышку.
— Я хочу поговорить с Терри.
— Мы не знали, когда именно ты прикатишь, Верн, впрочем, не сомневались, что ты обязательно объявишься. Как война, дружище?
— Ты дашь мне с ней поговорить?
— А никто ей не мешает, приятель. Моя жена имеет полную свободу, когда дело доходит до разговоров с ее бывшими поклонниками. Моя жена, вот так-то. Ты понял… дружище?
— Терри? — Лестиг наклонился вперед и закричал через плечо Ховарда.
Гарри Ховард положил ему руку на грудь и одарил осооой, ослепительной улыбкой.
— Не делай из себя дурака, Берн.
— Я поговорю с ней, Ховард. Прямо сейчас, даже если мне придется пройти сквозь тебя.
Ховард выпрямился, продолжая держать руку на груди Лестига.
— Ах ты, жалкий, трусливый сукин сын,-проговорил он очень тихо, а потом толкнул Лестига.
Тот отлетел назад, костыль выпал из руки и покатился по ступенькам.
Ховард посмотрел вниз, и улыбка любимца женщин исчезла с его лица.
— Не возвращайся, Верн. В следующий раз я вырву твое вонючее сердце.
Дверь захлопнулась, Лестиг услышал громкие голоса, звук пощечины.
Тогда он подполз к костылю и, опираясь на стену, выпрямился. Хотел вломиться в дверь, но вовремя вспомнил, что был Лестигом, бегуном, когда-то… а Ховард играл в футбол. И сейчас играет. И будет играть по воскресеньям — с детьми, которых сделает прохладными субботними ночами в постели с Терезой.
Он вернулся к машине и долго сидел там, погрузившись в беспросветный мрак.
Лестиг не знал, сколько прошло времени, когда перед окошком мелькнула тень. Он быстро поднял голову.
— Верн?..
— Лучше вернись. Я не хочу больше причинять тебе неприятности.
— Он наверху, пишет какие-то отчеты. Когда Ховард демобилизовался из военно-воздушных сил, он получил очень хорошую работу в «Шуп Моторс». Мы нормально живем, Верн. Он так замечательно со мной обращается… о, Верн… почему?! Почему ты это сделал?
— Тебе лучше вернуться.
— Я ждала, Господи, ты же знаешь, я ждала, Верн. Но появились те ужасные статьи в газетах… Верн, почему ты это сделал?
— Да перестань, Терри. Я устал, оставь меня в покое.
— Весь город, Верн!.. Было так стыдно. Понаехали разные репортеры, люди с телевидения, они заполонили весь город, разговаривали буквально с каждым. Твоя мать и отец, и Неола, они больше не могли здесь оставаться…
— Где они теперь, Терри?
— Уехали, Верн. В Канзас-Сити, я думаю. — О Господи!
- Предыдущая
- 4/7
- Следующая
