Глинтвейн на двоих - Кривская Елена - Страница 21

Было и еще одно обстоятельство, вызывавшее у нее беспокойство: публика в ресторане. Вернее, не вся публика, а джентльмены, сидящие за столиками на противоположных концах зала. Казалось бы, эти атлетического сложения мужчины в великолепных черных смокингах вели себя как нельзя лучше: негромко разговаривали, мало пили. Но каким-то чутьем, никогда не обманывавшим ее, Аня определила опасность, агрессию, исходящую от них. Столики казались противоположными полюсами, между которыми образовалось невидимое поле напряженности и вражды. Аня решила не выпускать эти две странные компании из поля зрения.

Но сделать это оказалось довольно затруднительно — одновременно с принятой на себя миссией древнегреческого хора.

Тем временем спорящие пришли к согласию — выбрали угря в пиве. У Ани угри ассоциировались со змеями, но она не стала возражать, во избежание нового конфликта. Впрочем, они тут же нашли новую тему для спора, обсуждая спиртные напитки. Игорь объявил, что в «Медузе» принято пить чистый, неразбавленный ром.

— Вот и пей его сам, — живо отреагировала Марина. — Мы же все-таки не пираты, а дамы.

— Любовницы пиратов тоже пьют неразбавленный ром, — сообщил Игорь. И лицо его приняло испуганное выражение. Он испугался собственной смелости.

— Вот и пей неразбавленный ром со своими любовницами, а я его не пила и никогда пить не буду, — отрезала Марина.

— Марина, нельзя же так… — пыталась одернуть подругу Аня.

— Ничего, Аня, пусть ее. Мне это даже нравится, — и Игорь попытался улыбнуться. — Итак, дамы возражают против рома. Ну, а против белого портвейна они, я думаю, не будут возражать? Французы говорят: «Рыба без вина — яд».

— Смотри, не отравись, — пожелала ему Марина. Но против белого портвейна не возражала. Аня, обожавшая ром, вновь промолчала. Обсуждение меню было, таким образом, закончено. И не успела Марина отпустить еще пару колких реплик в адрес Игоря, а последний — отпарировать их, как официант, напоминавший пирата, принес коктейль, возбуждавший аппетит, и водоросли.

Водоросли были на редкость студенистыми и пресными. Марина тут же высказала эту мысль вслух. Игорь резонно возразил, что она ведь сама пожелала зелени.

— Да, но не той зелени, которой питаются морские короны, — ответила Марина.

Аня не участвовала в споре о водорослях. Ее беспокоили разложенные перед нею столовые приборы: вилки, ножи и иные неизвестные предметы, разнообразные по форме, размерам и предназначению. Как использовать большинство из них, она не знала. Пришлось прибегнуть к испытанному приему — наблюдать, как пользуются столовыми приборами люди, сидевшие за соседними столиками. Однако посетители, заметив ее взгляд, расценили это по-своему. Они мгновенно оценили ее фигуру и волосы. Один респектабельный джентльмен уже пробирался к ней — перед этим он бросал на Аню красноречивые взгляды и прислушивался к разговорам за их столом. Шел джентльмен не очень ровной поступью и, очевидно, неважно ориентировался в происходящем. Потому что, обращаясь к Ане, назвал ее «Мариной» и сказал, что Марина — замечательное имя, «напоминающее о м-море».

Аня тут же резко ответила, что ее зовут не Марина, а Пелагея, что она только два дня назад приехала из деревни, и что она вообще «не такая».

Джентльмен, выслушав эту отповедь, галантно поклонился и той же неровной походкой ретировался к своему столику. Марину и Игоря развеселило это происшествие, и они похвалили Аню.

Тем временем на столе появились белый портвейн, ром для Игоря и осетрина. Последняя была просто изумительна — и по золотистому цвету, напоминавшему нежные поросячьи ушки, и по величине порций. Аня, кажется, за всю жизнь не съела столько осетрины, сколько лежало перед нею на тарелке. Хорош был и суп с морскими гребешками. Аня даже с испугом подумала о том, что в животе не останется места для угря в пиве. От волнения выпила полный бокал белого портвейна.

Марина, с аппетитом съев полную тарелку супа, высказала и его адрес несколько критических замечаний. После чего они с Игорем неожиданно завели оживленный спор о сексе. Им необходимо было выяснить, кто больше получает удовольствия от любви — мужчина или женщина. Оба приводили безумные аргументы. Марина была оживлена, даже раскраснелась — Аня определенно ее не узнавала. Игорь отвечал с привычной для него беззаботностью, хотя, на этот раз, ему, по-видимому, было трудно сохранять этот состояние. Ане не удавалось вставить в диалог ни одной реплики, но она не очень переживала по этому поводу, а, покончив с супом из гребешков, с вожделением подбиралась к осетрине, забыв следить за подозрительными компаниями.

В этот момент все и началось. Послышались частые хлопки, как будто откупоривали дюжину бутылок шампанского — одну за другой. Оглянувшись на зал, Аня обнаружила, что за столиком сидят одни они — все остальные быстро попадали на пол. Стрельба, надо полагать, из оружия с глушителями, велась между двумя полярными столиками. Чья-то белоснежная сорочка уже оросилась яркой, как брусничный сок, кровью. Пули щелкали, отскакивая от стен, несколько попало в аквариум, но тот, очевидно, был сооружен из непробиваемого стекла и — выстоял.

В следующие несколько секунд Игорь, лучше разбиравшийся в такого рода событиях, проявил чудеса находчивости и мужества. Схватив каждую из спутниц за руку, он уложил их на пол. Потом, посреди непрерывных хлопков, суеты и визга, заставил их на четвереньках пробраться к выходу.

В результате этого перемещения вечерние туалеты обеих дам пришли в плачевное состояние. Это было первое, о чем вспомнила Марина, когда все трое уже сидели в «тойоте» и отходили от пережитого шока.

Она так долго и громко сетовала по поводу испорченного платья, что Игорь не выдержал и торжественно пообещал каждой из них подарить ко дню рождения по новому вечернему туалету — «последний писк», «от самого Кардена». Марина на этом не успокоилась — просто поменяла тему разговора.

После обсуждения водорослей, моллюсков и медуз, Марина заявила, что голодна. В этом Аня была вполне солидарна с нею. Она горько сожалела об оставшемся в «Медузе» угре в пиве и особенно — об омарах, которых она не только никогда не пробовала, но даже туманно представляла, как они собственно, выглядят. Впрочем, у нее имелось одно утешение.

Дело в том, что когда Игорь проявлял чудеса мужества, Аня проявила расчетливость. В тот момент, когда Игорь боролся с Мариной, пытаясь заставить ее опуститься на пол, Аня быстро собрала всю лежавшую на тарелках осетрину, завернула в салфетку и сунула в сумку. Туда же она поместила почти полную бутылку рома. Теперь она нерешительно сообщила об этом спутникам.

— Аня, ты гений! — восторженно завопил Игорь. Ему, наверное, тоже было жаль осетрины. — Есть шанс продолжить пирушку! Только вот где бы это сделать? К сожалению, моя квартира… у меня… словом, у меня нет возможности пригласить вас к себе… Конечно, можно было бы поехать в «Охотники на привале»…

— Хватит на сегодня рыболовов и охотников! — резко запротестовала Марина. — К себе я тоже не могу пригласить. Аня, знаешь мои квартирные условия.

Аня все знала. Ей ничего не оставалось, как предложить:

— Едем ко мне.

Предложение было принято. По дороге к Ане Марина успела выговорить Игорю за то, что, ретируясь из «Медузы», он оставил на столике большую пачку купюр.

— Но, Марина, моя репутация… Должен же я был расплатиться?

— За что платить? За то, что в этой проклятой «Медузе» меня едва не превратили в дуршлаг?

— Послушай, Маринка, почему ты так заботишься о моем кошельке? Ты ведь недавно заявляла, что никогда не стала бы моей любовницей? — урезонивал ее Игорь.

Марина что-то пробурчала в ответ, но больше не стала пререкаться. Аня в глубине души была солидарна с Игорем. Конечно, ее подруге стоило бы вести себя в этот вечер не столь вызывающе.

Осетрина была хороша, оказывается, не только с белым портвейном, но и с ромом. Даже Марина оценила это. Она выглядела уже не такой агрессивной по отношению к Игорю. По крайней мере, оба мирно сидели на софе и внимательно рассматривали альбом с репродукциями Иеронимуса Босха. Теперь Аня могла безбоязненно оставить их на несколько минут, что бы управиться на кухне. Время от времени она прибегала к ним, боясь, что разгорелся новый конфликт, но все выглядело благополучно. В последний раз она отметила, что расстояние между ними стало минимальным, а альбом с Босхом лежит в стороне. Более того, ей показалось, что они как будто отшатнулись друг от друга в тот момент, когда она входила. Но это могло оказаться ошибкой.