Ленин и философия - Альтюссер Луи - Страница 17

Сегодня, в апреле 1969 года, когда мы, по сути, переживаем второй раскол в международном рабочем движении, когда происходит IX съезд КПК, а в Москве готовится международное Совещание коммунистических и рабочих партий, нелишне поразмыслить о том, как Ленин в 1914–1915 годах читал гегелевскую «Логику». Он не просто пополнял знания, а занимался философией, и поскольку философия — это политика в теории, то, выходит, он занимался политикой. У нас перед Лениным огромное преимущество: нам не приходится жить во время мировой войны, и мы яснее видим перспективы международного коммунистического движения, несмотря на теперешний раскол, а быть может, именно благодаря этому расколу, о котором нам известно лишь немногое. Ведь ничто не мешает нам размышлять.

Парадокс позиции Ленина по отношению к Гегелю станет для нас ясен, если мы сопоставим два факта:

Факт первый:

В 1894 году в работе «Что такое "друзья народа"» Ленин, явно не читавший самого Гегеля, а только то, что сказали о Гегеле Маркс в послесловии ко второму немецкому изданию «Капитала» и Энгельс в «Анти-Дюринге» и «Людвиге Фейербахе», отводит дюжину страниц на анализ различий между материалистической диалектикой Маркса и диалектикой Гегеля! Эти двенадцать страниц представляют собой самую категоричную декларацию антигегельянства. Там даже есть такие слова, как: «нелепость обвинения марксизма в гегелевской диалектике». Ленин цитирует Маркса, утверждавшего, что его метод «прямо противоположен» методу Гегеля. Что же касается гегелевских формул у Маркса, в частности, тех, которые встречаются в первом разделе первой книги «Капитала» и о которых Маркс сказал: «Я кокетничал характерной для Гегеля манерой выражения», то Ленин расправляется с ними, говоря, что для Маркса это лишь «способ выражения», обусловленный «происхождением теории», и рассудительно замечает, что «происхождение теории не доводится ставить ей в вину». Ленин говорит еще, что гегелевские формулы диалектики и «пустая диалектическая схема» триад играют роль «крышки и шелухи», и крышку не только можно снять с чашки, не изменив ее содержимого, а шелуху счистить с плода, не повредив его, но это даже необходимо сделать, дабы узнать, что содержится в чашке, что представляет собой плод.

Напомню еще раз: к 1894 году Ленин еще не читал Гегеля или еще не вчитывался в него как следует, зато он внимательнейшим образом прочел и (в свои 24 года) глубже, чем кто-либо другой, понял «Капитал», — так что его строки можно считать лучшим предисловием к труду Маркса. Что это нам доказывает? Что лучший способ понять Гегеля, а также связь между Гегелем и Марксом — это прочесть и понять «Капитал».

Факт второй:

В 1915 году в заметках, сделанных при чтении «Науки логики», Ленин пишет слова, которые сейчас все знают наизусть. Цитирую: «Афоризм: Нельзя вполне понять «Капитал» Маркса, и особенно его I главы, не проштудировав и не поняв всей Логики Гегеля. Следовательно, никто из марксистов не понял Маркса 1/2 века спустя!!» (Именно так: Ленин ставит два восклицательных знака!)

Невнимательному читателю может показаться, что это заявление противоречит заявлениям 1894 года, ибо там автор резко высказывался против Гегеля, здесь же, по всей видимости, выступает как его ярый сторонник. В свете этого заявления Ленин, написавший в 1893–1905 годах и позднее такие замечательные строки о «Капитале», выглядит как человек, «ничего не понявший в Марксе», поскольку до 1914–1915 годов он не успел еще «досконально изучить и понять всю гегелевскую Логику»!

Пусть недалекие комментаторы разбираются с этим мелким «противоречием», но я сомневаюсь, что это поможет им продвинуться вперед, хоть они, будучи добросовестными комментаторами других ленинских текстов, и утверждают, будто «противоречие» — универсальный двигатель всего, включая и мыслительный процесс…

Что касается меня, то я целиком и полностью подписываюсь под вторым заявлением Ленина, равно как и под первым. Объясню почему. Ленин совершенно прав, говоря, что понять что-либо в «Капитале», а в особенности, как он гениально подметил, в первой главе «Капитала», то есть в ужасающе трудном, ибо гегельянском не только по терминологии, но и по порядку изложения первом разделе первой книги, может лишь тот, кто досконально изучил гегелевскую Логику, — и он знал, что говорит!

Факт второй, то есть второе заявление Ленина, не будет казаться нам таким уж парадоксальным, если мы обратим внимание на еще одну, также весьма примечательную фразу, которая находится лишь несколькими строками выше (на предыдущей странице «Тетрадей»). Ленин пишет:

«Анализ заключений у Гегеля (…) напоминает о подражании Гегелю у Маркса в I главе». То есть он подхватывает определение, данное Марксом: «кокетничание» с Гегелем. Имеющий уши да услышит. Это не я говорю, это говорит Ленин, толкующий Маркса. В самом деле, невозможно что-либо понять в первой главе первого тома, не сняв с нее целиком и полностью гегельянскую «крышку», не прочитав эту самую главу с позиций материализма, как Ленин читает Гегеля, и — простите за такие непомерные претензии — не переписав ее заново.

Теперь вы готовы воспринять мой основной тезис о том, как Ленин читал Гегеля: в своих, заметках, сделанных во время чтения Гегеля, Ленин придерживается в точности той же позиции, какую высказывал в «Что такое "друзья народа"» и «Материализме и эмпириокритицизме», то есть в те времена, когда он еще не читал Гегеля; а из этого следует «скандальный», но верный вывод: чтобы понять Гегеля, Ленину, по сути, и не надо было его читать, поскольку он уже понял его, внимательно изучив и поняв Маркса. Сделав этот вывод, рискну сформулировать собственный, весьма смелый афоризм. Никому за 150 лет не удалось понять Гегеля, потому что понять Гегеля может только тот, кто досконально изучил и до конца понял «Капитал»!

Я отвечаю провокацией на провокацию, надеюсь, меня за это простят, по крайней мере марксисты.

Что же до гегельянцев, то пусть себе продолжают философское пережевывание Гегеля, специалиста по всевозможным жвачкам, иначе говоря, интерпретатора всех возможных интерпретаций в истории философии. Как истые гегельянцы, они должны знать, что История закончилась, а значит, им остается лишь двигаться по замкнутому кругу, рассуждая о Конце Истории, то есть о Гегеле. В сущности, не только лошадь на манеже бегает по кругу, кружиться может и колесо Истории. Во всяком случае, колесо истории философии движется только так, а если это гегелевская философия, то ее преимущество, как и преимущество паскалевского Человека перед тростником, заключается в том, что «она сознает это».

Что же так заинтересовало Ленина в гегелевской «Науке логики»?

Если мы хотим ответить на этот вопрос, нам надо вновь обратиться к ленинским заметкам, сделанным за чтением Гегеля. Это трюизм, настолько явный трюизм, что никому не приходит в голову сделать из него выводы, которые, однако, прямо-таки напрашиваются: ни один из комментаторов ленинских «Тетрадей», посвященных Гегелю, не заносил в тетрадь заметки, сделанные им за чтением.

Но ведь когда делаешь заметки, то в некоторых из них просто резюмируется то, что ты прочел, а другие помогают оценить прочитанное. Важно также, в каких случаях человек считает нужным что-либо отметить и записать, а в каких — нет. Кто захочет сверить текст «Науки логики» с ленинскими заметками, непременно обратит внимание на то, что Ленин едва упоминает (ограничившись одним лишь конспектом без всяких комментариев) главу о Бытии. Все же это как-то необычно, а значит, симптоматично. Тем же читателям сразу бросится в глаза, что записей становится много больше, причем не только конспективного, но и аналитического характера, в основном одобрительных, но иногда и неодобрительных, когда Ленин приступает к главе о Сущности, которая ему явно интереснее; что главе о Субъективной логике посвящено множество заметок, а глава об абсолютной Идее стяжала похвалы — как ни удивительно это покажется, Ленин посчитал ее почти что материалистической.