Пылающий камень (ч. 2) - Эллиот Кейт - Страница 50

• Предыдущая
• 50/95
• Следующая

— В мире есть много недоступного нашему пониманию, но нам известно, что многие могут переноситься из одного места в другое, если знают, как это делать. Эти места перехода отмечены кругами камней. Они воздвигнуты давным-давно, и я считаю, что это дело рук Аои в те времена, когда они были на вершине своего могущества. Наверняка с их помощью Аои переходили куда пожелают. Вы с Бернардом путешествовали на юг Аосты к утесам Барканой?

— Да. Я навсегда запомню, какими острыми зубцами они выступали на берегу. Помню, я тогда сказала отцу: их как будто вырезали острым ножом. — Она вздрогнула, посмотрев на Сангланта. Тот только пожал плечами — он там никогда не был. — Там был город, мне всегда казалось, что его дома и башни рухнули в море, но я не видела никаких признаков руин. Отец говорил, что там глубоко и нет никаких отмелей.

Анна кивнула.

— Те из нас, кто родился на земле, должны оставаться на ней. Даже такие маги, как Аои, не могут жить в эфире, подобно дэймонам и ангелам.

— Ты полагаешь, — спросил Санглант жену, — они использовали свою магию, чтобы забрать эту часть земли с собой?

— В любом случае, сейчас это не имеет никакого значения, — отозвалась Лиат, поглаживая живот. — Если они больше не могут появляться на земле, то у них не может быть с нами никаких связей.

Анна не отрывала взгляда от Сангланта. Говорят, некоторые так же не могут оторвать взгляда от ядовитой змеи.

— Стрела, выпущенная в небо, через некоторое время упадет на землю. Любая сила, направленная в ту или другую сторону, рано или поздно вернется. То, что произошло однажды, случится снова.

— Я должна отвечать на эти загадки? — раздраженно спросила Лиат.

— Нет, — ответил Санглант. — Думаю, она хочет сказать, что Потерянные вернутся.

— На десятый день октумбрия 735 года, в полночь, когда врата между сферами откроются и Корона Звезд увенчает небеса.

— Почему у меня такое ощущение, что я марионетка, а кукловод беспрестанно дергает за нити? — возмутилась Лиат.

— Если они исчезли потому, что люди изгнали их, почему они так хотят вернуться? — спросила Санглант.

— По той же причине, по которой когда-то они захотели иметь детей-полукровок. — Анна по-прежнему смотрела на Сангланта. — Чтобы вернуть то, что когда-то принадлежало им, — власть над миром.

Снова скрипнули ставни, в лесу ухнула сова, и до Сангланта донесся писк животного, попавшего ей в когти. Анна перевела взгляд на Лиат, все внимание которой было сосредоточено на ребенке.

— Надо разбудить сестру Мериам, — предложил Санглант. — Она говорила, что умеет принимать роды.

— Вот почему ты так важна для нас, Лиатано, — сказала Анна, дождавшись, когда взгляд Лиат стал более осмысленным. — Остальное не имеет значения.

На лбу у Лиат выступили капельки пота.

— Они накапливают силы и выжидают того момента, когда смогут применить магию, чтобы потом править нами, как тысячи лет назад. Они сильны и безжалостны и сделают все, чтобы вернуть себе власть, и не важно, что для этого потребуется катастрофа. — Анна повернулась, и в свете фонаря сверкнуло золотое ожерелье. Как и все королевы и императрицы, она обладала аурой властности — способности подчинять других своей воле. — И только ты, дитя мое, можешь остановить их.

После двух бесконечных дней и двух мучительных ночей, которые он провел рядом с рожающей женой, Санглант понял, насколько ему не нравится Анна. Схватки то начинались, то снова отступали, но ребенок не спешил появиться на свет.

Хериберт развел огонь и подогрел сидр для сестры Мериам и Сангланта и вино для Лиат. Мериам почти не отходила от роженицы. Если она ненадолго отлучалась, ее сменяла сестра Вения.

— С матерью Хериберта было то же самое, — сказала однажды она.

Зоя и Северус редко заходили в комнату, но сестра Анна, которая обычно считала необходимым присутствовать при всех важных событиях, не появилась ни разу: то ли была занята, то ли просто не хотела видеть страдания дочери.

— Правда? — спросил Санглант, но сестра Вения только кивнула — она в очередной раз осматривала Лиат и не хотела отвлекаться на посторонние разговоры. Одной рукой она сжимала ладонь роженицы, а другой — ощупывала ее живот.

— У моей невестки роды прошли не легче, — сообщила она наконец. — Я и их принимала. Боюсь, ребенок лежит неправильно.

— Сколько это может продолжаться? — спросил он тихо, чтобы не слышала Лиат, но та слишком измучилась, чтобы вслушиваться в разговоры окружающих.

Сестра Мериам только пожала плечами.

Опустились сумерки, и на небе показались звезды. Уже несколько дней их не было видно, Лиат говорила, что их скрывает солнце. Но теперь они сияли в созвездии Сестер, покровительниц женщин.

Вдруг Санглант почувствовал, как что-то изменилось — наверное, сказывалось влияние Соморхаса или то, что Мериам напоила Лиат настоем полыни. Санглант помог жене устроиться поудобнее, сама она слишком ослабела и не могла даже повернуться.

— Ну же, любовь моя, тужься, — сказал он.

Сначала появились ножки, потом спинка и, наконец, голова ребенка. Он подумал, что сейчас упадет в обморок. Мериам бесцеремонно сунула ребенка ему в руки.

— На, вымой ее, — приказала она, садясь массировать живот роженицы, чтобы вышло детское место и сгустки крови.

Напевая, старая женщина положила на живот Лиат компресс, который должен был остановить кровотечение.

— Осторожнее с ребенком! — строго сказала она Сангланту, который с ужасом уставился на жену.

Но взглянув в глаза ребенка, он забыл обо всем — на него смотрели два изумруда. Он вышел и окунул дочь в купель, наполненную холодной ключевой водой. Она громко закричала.

— Сильный голос, — произнес Хериберт, который переминался с ноги на ногу за спиной Сангланта, пытаясь получше разглядеть малышку. — Громко кричит.

— Она — благословение Божье, — благоговейно прошептал Санглант, целуя ребенка.

— Как ты ее назовешь? Ты отец и имеешь полное право выбрать имя.

Малышка сжала отцовский палец своими крохотными пальчиками.

— Так и назову, — ответил Санглант. — Благословение. Блессинг.

Лиат была слишком слаба, чтобы ухаживать за ребенком. Мериам бесконечно поила ее настоем крапивы и петрушки, фенхеля и вербены, но без толку — молока у Лиат не было. Она все время спала, и порой ее не удавалось разбудить даже для того, чтобы накормить и напоить подогретым вином. Иногда ее лихорадило, после чего она резко бледнела и ее дыхание становилось еле заметным.

Мечась в жару, она бредила, бормоча что-то о небесах, о смертных и бессмертных созданиях, лучах света, которые возвращаются к своему началу, и тому подобное.

Иногда во время таких приступов в комнате загорались свечи и пылали ярко, как факелы. В такие минуты слуги разлетались в разные стороны, только Джерна, осмелевшая за последние дни, оставалась рядом с ребенком, поглаживая малышку и лаская ее. Даже по ночам, когда Санглант ложился хоть немного поспать, она парила возле колыбельки, охраняя малютку.

В те минуты, когда она чувствовала себя сносно, Лиат пыталась заняться младенцем, но молока не было, и плач девочки доводил ее до исступления. Измученная, Лиат снова проваливалась в глубокий сон, и ее руки становились ледяными.

А ребенок кричал и кричал. Санглант укачивал ее, брал с собой в постель, укладывал в колыбельку, сделанную Херибертом. И все время его сопровождали слуги, которые пытались дотронуться до Блессинг. Они испытывали такое любопытство, что даже забыли о работе, что приводило брата Северуса в ярость: каждый раз его хлеб оказывался подгоревшим, еда — холодной, а кровать — неприбранной.

Мериам предложила Сангланту напоить девочку козьим молоком, и они испробовали все, чтобы заставить малышку поесть. Они грели молоко и капали его ей в рот, мочили в нем ткань и пытались заставить Блессинг сосать, даже подносили ребенка к вымени, но девочка отвергла все предложения и расплакалась.

• Предыдущая
• 50/95
• Следующая