Пылающий камень (ч. 2) - Эллиот Кейт - Страница 28
- Предыдущая
- 28/95
- Следующая
Теофану сняла со стула подушку и устроилась на полу, предложив сесть Росвите.
— Если вам интересно, сестра, садитесь.
— Благодарю вас, ваше высочество. Ваше величество, а где матушка Облигатия?
— Она с ранеными.
— Что если я ее навещу? Я не отниму у нее много времени.
И принцесса, и королева согласились. Один из солдат вызвался проводить Росвиту в комнату, где лежали раненые, и, выходя из большой пещеры, она вновь услышала звуки музыки.
Росвита не сразу поняла, что старая монахиня, которая ухаживала за ней во время болезни, и есть настоятельница монастыря. Сейчас мать Облигатия стояла на коленях возле светловолосого молодого человека, раненого во время одной из атак Айронхеда. Она осторожно осматривала его плечо.
— Да благословит вас Господь, матушка, — пробормотала Росвита, подходя к ней.
Мать Облигатия ответила на приветствие и попыталась подняться, опираясь на толстую суковатую палку. Росвита поспешила ей на помощь, но капитан Фальк подоспел раньше.
— Могу я вам помочь, матушка? — спросила Росвита.
— Просто постойте немного рядом, сестра. Я уже почти справилась. Остался лишь этот молодой человек, но боюсь, тут я ничего не могу сделать.
Действительно, один солдат лежал отдельно от остальных. Когда мать Облигатия сняла повязку с его груди, Росвита в ужасе отшатнулась. Ее поддержал капитан Фальк.
Из темноты появился брат Фортунатус, он показался Росвите очень бледным, возможно, в этом было виновато скудное освещение.
— С вами все в порядке, сестра? — заботливо спросил он.
— Не беспокойтесь, брат, — мягко отозвалась Росвита. — Для женщины моих лет я чувствую себя неплохо. Не на что жаловаться. Да и как можно… — Она показала на раненого, который бредил, несвязно бормоча что-то по-аостански. — Один из солдат королевы Адельхейд? Что с ним случилось?
Матушка Облигатия начала накладывать на его раны какой-то целебный бальзам, солдат застонал, начал метаться, и капитан Фальк опустился на колени, чтобы удержать его.
Брат Фортунатус содрогнулся и нервно шепнул:
— Это магия, сестра.
— Вы не верите, что матушка Облигатия и другие монахини могут справиться с колдовством?
— Здесь скрыта какая-то тайна, — покачал головой Фортунатус. — Посмотрите на него. Его принесли прошлой ночью, и мне кажется странным, что атака началась вскоре после того, как прибыл лорд Хью, желая поговорить с королевой Адельхейд.
— Что вы имеете в виду?
— Этот раненый — один из солдат Айронхеда. Они полезли по северной стене, желая добраться до короны камней, а оттуда спуститься к нам.
Росвита почувствовала дурноту, ей снова вспомнились видения, посещавшие ее во время болезни.
— Должно быть, я спала и ничего не слышала.
— Вы были очень больны, сестра. — Голос Фортунатуса дрогнул. — Мы боялись потерять вас.
Ее тронуло это проявление заботы.
— А что случилось с другими солдатами? Их взяли в плен?
— Нет. В короне камней живет какое-то существо, и оно убило их всех. Этот солдат — единственный, кто выжил, но и он долго не протянет.
Матушка Облигатия с помощью капитана Фалька встала и, отступив от умирающего, произнесла:
— Больше я ничего не могу сделать. Он попил?
— Нет, матушка, — мрачно ответил Фальк.
Монахиня кивнула, и они вернулись в пещеру. Капитан Фальк принес табурет, и матушка Облигатия села возле Адельхейд, а Росвита устроилась на подушке на полу возле Теофану. Когда солдаты допели, Облигатия повернулась к Росвите.
— Рада, что вы окрепли, сестра Росвита, — сказала она. — Вы уже видели нашего посетителя? — Судя по всему, мать Облигатия не любила откладывать дела. Вот и сейчас она сразу перешла к сути. — Его прислал лорд Джон, чтобы тот вступил с нами в переговоры об окончании осады. Спутников этого человека Айронхед захватил в заложники. Вы не знаете, кто он?
— Хью из Австры, — холодно отозвалась Теофану. — Незаконнорожденный сын Джудит, маркграфини Австры и Ольсатии.
— Стало быть, вы с ним знакомы, — уточнила мать Облигатия.
— Если мне будет позволено сказать, — вмешалась Росвита, и Теофану кивнула. За время их пребывания в монастыре мать Облигатия ни словом не попрекнула их, и Росвита не считала нужным что-либо скрывать: — Полагаю, что нас обеих — и принцессу Теофану, и меня — послали в Аосту, чтобы мы не могли свидетельствовать на суде против отца Хью, который обвинялся в колдовстве.
— Вы должны были свидетельствовать против него? — с неподдельным интересом переспросила Адельхейд.
В полумраке Теофану еще больше, чем обычно, походила на древних королев. Она сидела беспристрастная и невозмутимая и ответила так же невозмутимо и спокойно:
— Мы имеем все основания полагать, что обвинения, выдвинутые против него, были справедливы. И что бы он ни говорил, ему не стоит доверять.
— Это серьезное заявление, — задумчиво произнесла Адельхейд.
— Трудно судить, кому можно доверять, а кому нет, когда в дело вмешивается колдовство, — сказала мать Облигатия, поигрывая своей тростью.
— Вы уже сталкивались с такими делами, матушка? — спросила Росвита.
— Мне случалось видеть то, чего видеть не следовало. Но как бы то ни было, через неделю наши запасы подойдут к концу. Лично я ради чести готова голодать, но я не могу просить монахинь о чем-либо подобном.
— Значит, придется поговорить с ним, — подытожила Адельхейд и неожиданно улыбнулась. — Мои солдаты говорят, что он удивительно красив. Это правда, кузина? Я его еще не видела.
— Вы должны составить собственное мнение на этот счет, кузина, — уклончиво отозвалась Теофану.
— Значит, никто не возражает против того, чтобы поговорить с ним?
— Я против, — холодно сказала Теофану и посмотрела на Росвиту.
— По правде говоря, ваше высочество, у нас нет выбора, — вздохнула та. — Мне не нравится все это, но в нынешних обстоятельствах мы должны выслушать, что он скажет.
— Я не сдамся без боя Айронхеду. — В голосе Адельхейд звенел гнев.
Королева вздернула подбородок и нахмурилась — по сравнению с холодной невозмутимостью Теофану ее поведение казалось Росвите недостойным королевы.
— Позвольте мне, — выступил вперед капитан Фальк. — Ваше величество? Ваше высочество? — Обе женщины согласно кивнули, и солдат продолжил: — Решение нужно принять как можно скорее. У нас кончаются не только запасы — люди начинают терять присутствие духа. Мы уже потеряли два десятка лошадей. А после вчерашней атаки поползли слухи о страшном гоблине, который живет в каменной короне. Некоторые боятся дежурить в конюшнях, потому что они расположены слишком близко к ней. Другие считают, что, попробовав крови, чудовище войдет во вкус и уничтожит всех, поэтому они предпочтут сдаться, нежели умереть такой страшной смертью.
В зале повисла напряженная тишина, одна мать Облигатия была совершенно спокойна:
— Действительно в короне камней живет дэймон, но он совершенно не опасен. Ни меня, ни моих предшественниц с момента основания этого монастыря святой Екатериной, а это случилось более четырехсот лет назад, он не тревожил. Это существо попало в ловушку и не может освободиться.
— Но откуда оно? — спросила Теофану. — Почему оно осталось на этом месте?
— Оно всегда там было. Поэтому я и запретила вашим людям ходить туда и осматривать корону.
— Вы сказали, что это — священное место, которое могут посещать только монахини, — возразила Адельхейд. — Но не предупредили о его обитателе!
— Теперь вы знаете, почему я наложила такой запрет. Мы не рассказываем все, что знаем. Да это и ни к чему.
— Прошу прощения, матушка, — смутилась Адельхейд. — Уверена, что вы разбираетесь в таких вещах лучше, чем мы.
— Древние знания надо охранять, чтобы они не попали в руки людей невежественных и честолюбивых. Неужели вы думаете, что мы хотим, чтобы лорд Джон узнал, что за этими стенами скрыты какие-то тайны?
— Например, знания Аои, — пробормотала еле слышно Росвита.
Мать Облигатия обладала острым слухом и, услышав эти слова, резко постучала тростью по полу. Тем самым она дала понять, что не следует заводить здесь разговор на эту тему. Стук трости отозвался эхом во всей пещере, отчего многие вздрогнули.
- Предыдущая
- 28/95
- Следующая
