Ловушка для Катрин - Бенцони Жюльетта - Страница 41

• Предыдущая
• 41/59
• Следующая

– Герцогиня Лотарингская надолго покидала Францию?

– Не знаю. На несколько лет, по всей вероятности, поскольку она собиралась надеть корону Неаполя, а король не мог согласиться на такую долгую разлуку со своей красоткой. Она царствует над ним, как вы и сказали, и вы на себе убедились, что это означает. Что же касается меня, я ее ненавижу из-за того огорчения, которое она не может не доставлять моей доброй матери.

– Тогда, – вздохнула Катрин, – мы погибли. Мне остается только вернуться к себе, чтобы там ожидать новых ударов, которые обрушатся на мой дом…

– Минуту! Возможно, еще не все потеряно. Через несколько дней, вы знаете, король, королева и весь двор будут в Туре, где меня женят на мадам Шотландской.

Идея жениться вовсе ему не нравилась, поэтому, произнося эти слова, он скорчил ужасную гримасу, как если бы они оставляли на губах горький привкус. Тем не менее он продолжал:

– Свадьба назначена на второе июня. Мадам Маргарита уже несколько недель во Франции, так как она в конце апреля высадилась в Ла Рошели, но ей оказывают повсюду такой пышный прием, что продвигается она очень медленно. В этот час она должна уже быть в Пуатье… уже совсем рядом с нами!

– Ваше высочество, кажется, не очень счастливы этим союзом?

– Вы не ошиблись. Я никогда не видел Маргариту Шотландскую. Эта идея – женить меня – наводит тоску. У меня есть дела поважнее, чем заниматься с женщиной! Но оставим это! У меня есть блестящий план: в день свадьбы будьте в соборе, на пути свадебного кортежа. Именно у меня вы попросите помилования для графа де Монсальви. В подобных обстоятельствах мне король не сможет отказать! Даже если эта Сорель будет против.

Переполненная благодарностью, Катрин преклонила колено, взяла руку принца и хотела поцеловать, но он резко выдернул ее, как если бы боялся, что она его укусит.

– Не благодарите меня. Я делаю это не для вас и еще меньше для вашего смутьяна-мужа. Пусть отныне он доказывает свою доблесть в сражениях. Когда я стану королем, я сумею укротить мою знать.

– Тогда, монсеньор, почему вы это делаете? Чтобы уязвить эту Аньес? – спросила она дерзко.

Лицо Людовика озарила улыбка, которая тут же выдала его возраст. Это была проказливая и веселая улыбка, улыбка мальчишки, приготовившегося сыграть шутку со взрослым.

– В этом можете не сомневаться, – проговорил он добродушно. – Я буду в восторге, если покажу этой дуре ее место. Но это не единственная причина. Видите ли, совет приехать повидать короля вам дал один человек, который мне симпатичен. Мессир Тристан Эрмит из того теста, из которого делают великих политических деятелей. Он строг, непреклонен и умеет подать правильный совет. Именно ему, вашему другу, я хочу доставить удовольствие, ведь это по его совету вы приехали сюда. Теперь идите, я должен возвращаться, а вы должны покинуть замок, так как мост скоро будет поднят.

Мадам де Монсальви и дофин бок о бок покинули часовню. Потом принц галантно поклонился своей спутнице, которая вернулась к пажу и оруженосцу.

– Кто этот плохо одетый мальчик? – спросил Беранже. – Он мне показался очень некрасивым!

– Это ваш будущий повелитель. Если Богу будет угодно сохранить ему жизнь, он в один прекрасный день станет королем Людовиком XI…

– Тогда, – прокомментировал Готье, – нельзя сказать, что он будет красивым королем.

– Нет, но он будет, без сомнения, великим королем. Во всяком случае, с его помощью я, возможно, получу помилование, в котором мне отказал король. Вернемся в гостиницу, молодые люди! Я вам расскажу, что произошло.

– Мы возвращаемся в Монсальви? – спросил Беранже оживленно.

– Нет. Ни в Монсальви, ни в Париж. Мы возвращаемся в Тур, где будем ожидать дня свадьбы, как и должны были поступить, если бы я так не торопилась…

Дом Жака Кера и его склады тянулись вдоль Луары у Большого моста. Рядом располагались большой монастырь якобинцев и толстые башни королевского замка, к которым подступала набережная.

Скорняк из Буржа, человек, который поклялся вернуть королевству финансовое здоровье и процветание и который в настоящий момент довольствовался своим положением могущественнейшего и изобретательнейшего негоцианта, владел здесь, как и во многих других крупных городах, домом и магазинами, где целый день суетились приказчики и носильщики.

В свои тридцать шесть лет мэтр Жак Кер был стройным энергичным человеком. Он казался настолько вездесущим, что его враги – а они у него уже были – шушукались, что он заключил сделку с дьяволом.

Возвратившись из Шинона после неудавшейся аудиенции, Катрин с радостью нашла его в турской конторе, которая в связи с его приездом сразу приобрела деловой вид.

Конечно, Жак не позволил Катрин остановиться в гостинице. Он потребовал, чтобы она со своими спутниками погостила у него, и поручил их заботам экономки госпожи Ригоберты.

Старые друзья были рады встрече. Их симпатия держалась на сердечной привязанности и своего рода нежности. Это было чувство, замешенное на дружеской влюбленности, так как для Катрин никогда не являлось тайной влечение к ней Жака, что, впрочем, ее нисколько не шокировало.

Жак Кер приютил Катрин, Сару и Арно, когда они были преследуемы ненавистью всемогущего Тремуя. Он организовал их бегство на овернские земли. Но, с другой стороны, когда Жак разорился после кораблекрушения, Катрин, в свою очередь, подарила ему самое дорогое свое украшение – черный алмаз, унаследованный от покойного мужа Гарена де Бразена, что позволило ему снова встать на ноги.

И наконец, именно на одном из кораблей Жака Кера супруги Монсальви смогли покинуть мавританское королевство Гранады и вернуться во Францию.

Поэтому три первых дня пребывания Катрин у Жака были посвящены воспоминаниям после полуторагодовой разлуки.

Жак был обрадован этой встречей. Он с нежностью смотрел на свою подругу, такую же красивую, охваченную той же жаждой жизни и тем же мужеством перед лицом событий, способных сломить менее сильного человека.

– Если бы у меня не было Масе и детей, – сказал он как-то вечером, – и если бы вы не были матерью и женой, я думаю, что похитил бы вас, конфисковал, сделал бы моей всеми способами, какой бы знатной дамой вы ни являлись, так как высоты, на которых вы обитаете, меня не пугают, и я знаю, что очень скоро смогу вас догнать.

– Вы, Жак, станете самым могущественным человеком во Франции, одним из богатейших в Европе. Ваши порты, рудники, эти эмиссары, которых вы посылаете в четыре стороны света… от всего этого кружится голова.

– Вы увидите, что будет через четыре года… Я построю дворец… который, к сожалению, не смогу вам подарить. Но, – добавил он весело, – что я могу вам пока предложить, это несколько звонких и полновесных золотых мешочков, которые являются вашим доходом… а также еще кое-что.

Он встал из-за стола и вышел из комнаты.

Оставшись одна, Катрин облокотилась на подушки сиденья, вдохнула аромат, который входил в комнату с вечерним воздухом и звоном отдаленного колокола. Она смаковала эти мгновения покоя.

Но Катрин знала, что эти мгновения передышки не продлятся долго. Через несколько дней город, теперь такой мирный, заполнится шумом, грохотом и сутолокой, которые всегда сопровождают переезд двора.

Скоро, возможно, она получит новости от Тристана Эрмита.

Через несколько дней она упадет на колени перед юной царственной парой на виду у блестящего собрания придворных. Ей опять предстояло унижение, но ценой ему, она это хорошо знала, было спасение. И ей следовало еще благодарить Бога за подаренный ей шанс.

«Но это будет последний раз, – пообещала она самой себе. – Никогда больше я не встану на колени, чтобы умолять существо из плоти и крови; только перед Богом…»

Однако Жак возвращался.

– Посмотрите! – сказал он.

Катрин показалось, что она видит ловкий фокус. Негоциант протянул руки к Катрин, раскрыл ладони, и Катрин увидела жемчуг, самый чистый, красивый и крупный, какой она когда-либо видела. Совершенно круглые, нежно-розового оттенка, жемчужины радужно переливались. Никакая оправа не нарушала это совершенное создание природы. Жемчужины соединяла шелковая нить.

• Предыдущая
• 41/59
• Следующая