Королевский дракон - Эллиот Кейт - Страница 38
- Предыдущая
- 38/113
- Следующая
— Он верный сын церкви, но заплутавший. Я буду молиться, дабы Господь и Владычица вернули его в Круг Единства. — Ока обратилась к клирикам: — Хороший тут камень. Его можно употребить, чтобы укрепить стены графского замка, как думаете, честные братья?
— Местные боятся ходить сюда и тревожить руины, — откликнулся один из них.
— Да, когда-то это место было куда более грандиозным, чем сейчас. Кто-то уже попользовался этими камнями, иначе стены были бы выше. Сами так развалиться они не могли, вокруг было бы больше обломков. Что думаешь, брат Хериберт? Ты профессиональный каменотес и строил церковь в Майни.
— Согласен с вашим преосвященством. Возможно, конечно, стены были частично из камня, частично из дерева. Но вряд ли. Я видел много развалин городов Даррийской Империи — и все они без исключения строились только из камня.
— Пойдем отсюда. После прошу тебя поговорить об этом с графом.
Собеседники поклонились ей, и компания направилась обратно. Алан обернулся в сторону храма с алтарем.
— Пусть брат Агиус помолится. Ему нужна молитва. Пойдем, мальчик мой.
Он вернулся в Лавас-Холдинг вместе с епископом. Лэклинг семенил в трех шагах от них, как испуганный щенок, вздрагивая при каждом шорохе ветра. Антония напевала гимны во славу Владычицы все время, пока они шли. Алан слишком боялся присоединить свой голос к ее пению, а клирики проделали это с радостью и воодушевлением.
%%%
Следующие два дня Алан видел Агиуса на одном и том же месте: на коленях перед алтарем, с опущенной головой и прижатыми ко лбу кулаками, молящимся пронзительным шепотом, и слова непрерывной молитвы слышались всюду.
Алан прислуживал за столом. Граф Лавастин сохранял неизменную вежливость по отношению к госпоже Сабеле — выполняя обязанности. А вот принцесса становилась все беспокойнее… Будто что-то шло не так, как хотелось ей.
Дважды в день специальный человек кидал в клетку зарезанную овцу. Однажды, возвращаясь с собаками, Алан слышал в клетке чавканье и хруст костей, будто какое-то животное доедало остатки пищи. Но никто не осмеливался заглянуть туда, даже самые молодые и отчаянные солдаты.
Вечером шестого дня Экстасиса Алан, как обычно, кормил пленного вождя и своих зубастых подопечных. Эйкиец неожиданно поднял голову, будто хотел завыть, но вместо этого с утробным урчанием протянул к Алану скованные руки. Собаки залаяли и кинулись к воротам, Алан бросился их успокаивать, но те прыгали вокруг него с громким лаем, вдруг он случайно услышал, как за оградой псарни кто-то переговаривается. Он начал карабкаться вверх по лестнице, но замер, вслушиваясь. Говорившие за частоколом люди не могли догадаться о его присутствии, а вот он слышал все.
— Он согласился, но неохотно и лишь после того, как я дала понять, что не уеду до тех пор, пока не получу это создание в подарок. Теперь дело за вами.
— Все назначено на завтрашнюю ночь, как раз после праздника Преображения, ваша светлость. Мы заберем пленника, отведем к развалинам и там проделаем весь ритуал. Сильная кровь привлечет духов и поставит их под мою власть.
— А что собаки?
— Вы потребуете на завтрашнем празднике, чтобы их перед закатом привязали покрепче.
— Хорошо. Ульрик принес мне весть, что гуивр тревожится. Ему нужна пища. Мы не можем позволить ему вырваться из клетки, как это произошло два месяца назад, когда он совсем ошалел от голода.
— Будем терпеливы, ваша светлость. Остатки после жертвоприношения принесем ему в клетку. Но мы не можем принести ему то, в чем он нуждается больше всего. Будет слишком много вопросов.
— Оставляю это дело в твоих руках. Смотри не подведи.
— Ни за что, ваша светлость. Господь и Владычица милостивы к твоему воззванию.
— Это ты так говоришь. А вот клирики, что пасутся при дворе моего любимого братца, никогда с этим не согласятся, я думаю. Они по-другому толкуют решение Нарвонского совета, дорогая Антония.
— Да, я и они — мы по-разному относимся к присутствию в церкви магии. Поэтому мы с вами и сотрудничаем, госпожа принцесса. Как и приличествует тем, чьи взгляды и потребности совпадают.
— На следующей день после обряда мы отправимся?
— Да, к тому времени все будет кончено, ваша светлость.
Когда говорившие ушли, собаки пару раз гавкнули вполсилы. Алан пришел в себя не сразу. Его пальцы вцепились в лестничную перекладину. Он с трудом разжал ладонь. И с трудом осознал, что пришел мастер Родлин и позвал его на вечернюю службу.
В церкви Алан преклонил колени вместе с остальными, но глаза его поневоле останавливались то на Антонии, то на Агиусе. Неужто и вправду эта добрая Антония, епископ дайсанийской церкви, способна на такие странные и пугающие речи? «Сильная кровь привлечет духов и поставит их под мою власть». Может быть, он ошибся или неверно что-то понял. Она говорила по-вендийски с акцентом, да и имя ее было нездешним. Помочь мог только брат Агиус, но он последнее время был занят собой. Алан не знал, что делать.
Он промучился всю ночь, просыпаясь от каждого вздоха своих спящих подопечных, от дуновения ветра, скрипа дверей и отдаленного звука голосов из кухни, где вовсю шли приготовления к празднику Преображения. Наконец он поднялся и выбрался из постели, чтобы взглянуть на эйкийца, который, как обычно, бодрствовал.
— Халан, — послышался в ночи его приглушенный шепот, — идти свобода.
Но Алан убежал под навес, завернулся в одеяло и на весь остаток ночи забылся тревожным, беспокойным сном. Сильная кровь… Чья? А впрочем, это он знал слишком хорошо.
Он не мог сосредоточиться на утренней службе. На пире, что начался в полдень, он прислуживал как обычно, но мысли его по-прежнему были заняты вождем и епископом. Он не понимал, о чем говорят окружавшие его люди. Он не следил за спектаклем, что разыгрывали скоморохи с юга, пришедшие вместе со свитой госпожи Сабелы и изображавшие теперь странствия и испытания святой Эзеб, видения, которые были ниспосланы ей — о свидетельстве святой Теклой праздника Экстасиса, о заключительном чуде Преображения — ярчайшем свете, который есть слава Божья, почившая на крылах ангелов, преобразивших храм и Гробницу в подобие Покоев Света.
Так говорил исполненный восторга актер, игравший роль святой Эзеб. «И на крылах ангельских бренное тело блаженного Дайсана было вознесено в Покои Света, где дух Его уже пребывал под сенью Господа и Владычицы».
Празднество длилось несколько часов. Агиус явно выбрал место рядом с дверьми и не взял в рот и крошки хлеба. Наконец освободившись, Алан убежал на псарню. Он специально оставил собак свободно гулять внутри ограды, хотя Родлин всегда наказывал ему сковывать их накрепко. Пленник был на месте в клетке.
Действительно ли они хотят его убить? И что это за Нарвонский совет? Алан ничего не знал о церковных делах и советах и совсем ничего о магии, если не считать того, что деревенская диакониса призывала их остерегаться ложных чудес и следов тьмы, что часто бывают в людях скрыты под маской красоты и силы. Остерегала она от соблазнителей духа и плоти, обещавших много, но вместо этого забиравших у смертных все, не давая ничего взамен.
Граф Лавастин не дал согласия участвовать в мятеже, замышляемом принцессой Сабелой, об этом знали все. Он оставался подчеркнуто вежлив, но сторонился ее дел. Точно так же, как несколько месяцев назад он не ответил на призыв короля Генриха, сейчас он отверг просьбы и требования госпожи Сабелы. Граф имел свои планы и не делился ими.
Алан остановился около собак, позволив им облизывать себя, ластиться и толкать. Пусть они и были бесовским отродьем, но, чувствуя их преданность, он не мог не довериться им. Они злобно зарычали, когда епископ Антония с двумя клириками пришла еще раз посмотреть на пленного.
— Мы уезжаем завтра утром, — строго обратилась она к Родлину, — и граф Лавастин отдает нам этого варвара эйка. Все должно быть готово завтра к раннему утру. Не забудьте покрепче приковать собак в эту ночь.
Она быстро вышла, а Родлин стал отчитывать Алана за то, что собаки остались на свободе.
- Предыдущая
- 38/113
- Следующая
