Дитя пламени - Эллиот Кейт - Страница 25
- Предыдущая
- 25/139
- Следующая
Подъехал сержант Коббо в сопровождении своих солдат. Они изумленно окинули взглядом представшую перед ними кровавую резню, после чего сердечно поздравили Сангланта, тогда как Матто, волнуясь и запинаясь, бессвязно пытался поведать товарищам о развернувшейся на его глазах схватке.
— Вижу, что капитан Фальк, должно быть, очень сожалел, что обстоятельства разлучили вас, — произнес сержант с нескрываемым чувством уважения в голосе, которого не было раньше.
Но Санглант лишь смотрел на мертвые тела поверженных бандитов с жалостью и отвращением. В действительности он презирал неистовых воинов, тех, что позволяют кровожадному зверю внутри себя возобладать над разумом во время битвы. Он очень гордился своим спокойствием и твердостью. Он всегда прислушивался к голосу рассудка, а не совершал скоропалительных действий. Это была одна из причин, по которой солдаты уважали его, восхищались и следовали за ним: даже в самых ужасных ситуациях, а их было немало, он никогда не терял контроль над собой во время сражения.
Но встреча с Кровавым Сердцем в Генте не прошла для него бесследно. Санглант полагал, что ему все-таки удалось освободиться от оков Кровавого Сердца, но память о них, казалось, надолго осталась в нем, словно второе «я», живущее внутри него и превращающее его порой в совершенно другого человека. Временами его охватывала такая дикая ярость, что он чувствовал, как кровожадный зверь снедает его изнутри, но Санглант не знал, либо ярость пробуждала и тревожила притаившегося зверя, либо сам дикий зверь подпитывал его безудержный гнев. Судьба предала принца: его собственная мать воспользовалась им и бросила, как ненужную вещь, его отец заботился о нем, но лишь до тех пор, пока это было ему выгодно. Его врагами были те, о ком он никогда не слышал, они ненавидели его из-за его происхождения и со спокойным сердцем могли бы наблюдать, как умирает от голода его любимая дочь, и ничего не сделали бы, чтобы помочь ей. У него отняли его Лиат, и, несмотря на объяснения Алии, что ее похитили дэймоны, огненные духи, в действительности он не знал, что с ней случилось и была ли она до сих пор жива.
Укачивая Блессинг, Санглант наблюдал за тем, как солдаты сержанта Коббо освободили убитых разбойников от их вещей и одежды и начали выкапывать для них могилу. Наконец они подошли к лучнику и не смогли сдержать своего удивления, увидев, с какой силой был нанесен удар по голове. Один за другим солдаты обернулись в сторону принца, и он заметил, с каким благоговейным страхом в глазах они смотрят на него; слава Господу, они не были так поражены, как Матто, который беспрерывно что-то бормотал, с почтением взирая на Сангланта.
Они не слышали, как лучник молил о пощаде, пытаясь уползти прочь. Он тоже не слышал. Не прислушивался, поскольку дикая ярость охватила его настолько, что он готов был убить любого, кто встал бы у него на пути и угрожал Блессинг. Лишь спустя время он осознал, что это были слова о милости. Но сейчас было слишком поздно.
Быть может, ту жалость, что охватила его теперь, он в действительности и не испытывал к этим несчастным бродягам. Ведь они могли убить его, и только Господь и Владычица знают, что они сделали бы с Блессинг, попади она к ним в руки. Быть может, он эту жалость испытывал к тому слабому, неуслышанному голосу, что прозвучал в его собственной душе, голосу, который он когда-то мог слышать и внимать ему, голосу, который мог бы остановить его руку и позволить милосердию, а не гневу управлять его действиями.
С явным неудовольствием он выслушивал заискивающие комментарии солдат, когда они вновь вышли на дорогу. Алия была полностью готова двигаться дальше. Сержант помог Матто взобраться на лошадь, тогда как Санглант поцеловал Блессинг и снова положил ее в перевязь, укрепленную у него за спиной.
— Думаю, это послужит бандитам хорошим уроком, — сказал сержант Коббо, самодовольно ухмыляясь. Он взял с собой отрубленную руку главаря банды, который был одет как нищенка, в доказательство победы. — Вы ничего не хотите? У вас законное право выбрать первым все, что пожелаете из добычи.
— Нет. — Было ли у него такое выражение лица, или такой тон голоса, но в любом случае, несмотря на то что все они поехали сопровождать их, ни один солдат, даже Матто, не обратился к нему с вопросом за все время пути. Ехать в тишине нравилось принцу гораздо больше.
Следующий пост караульных встретил их уже почти у самого дворца в Ангенхейме. Сержант Коббо лично провел все переговоры с солдатами, поэтому довольно быстро им удалось проехать через кольцо караульных. Двое солдат на этом посту узнали его, Санглант был в этом полностью уверен, заметив выражение их лиц — будто они увидели медведя, одетого в человеческие одежды. Но они быстро проехали мимо, прежде чем кто-то из караульных успел что-либо сказать.
Так много просителей пришло сюда в надежде предстать перед самим королем или хотя бы перед одним из его доверенных лиц, что поля перед Ангенхеймом просто кишели людьми. В воздухе повис тяжелый запах пота, испражнений и гниющей пищи. Простой народ поспешно разбежался в разные стороны, когда Коббо направил свой отряд прямо через толпу собравшихся.
Подобно большинству королевских дворцов, Ангенхейм тоже был укреплен на случай военных действий, но, несмотря на это, располагался не так удачно, как дворец в Верлиде, а был возведен на отвесном склоне над излучиной реки. Ангенхейм гордился своими земляными укрепительными валами и двойным кольцом деревянного ограждения, окружающего невысокий холм, на котором был расположен весь дворец.
Весь королевский двор разделился на две части — за стенами укреплений и на полях, где просители установили палатки и шатры. Зеленое пастбище превратилось в непроходимое месиво из грязи. Горели костры. Торговцы громко кричали, привлекая людей к своим товарам; болтали, покашливая, нищие, протягивая свои чаши для подаяния. Небольшие землянки, выкопанные пастухами для укрытия от непогоды, были вычищены и сдавались многочисленным извозчикам и служащим, которым необходимо было где-то остановиться, пока король пребывал во дворце. За пределами укрепленного дворца возвышалась небольшая монашеская обитель, но и она была заполнена толпами просителей. На мгновение Санглант испытал искреннюю жалость к монахам, которые, конечно же, были ошеломлены и находились на грани разорения в связи с необходимостью принимать короля и его двор. Наконец они подъехали к главным воротам.
К счастью, в этот день сам капитан Фальк нес караульную службу у ворот. Он выступил вперед и призвал Коббо остановиться, обменявшись с ним парой шутливых жалоб на происходящее, после чего, прервавшись на полуслове, взглянул на Сангланта.
Капитан побледнел и упал на колени, словно подкошенный. По примеру своего командира пятеро солдат опустились на землю вслед за ним. Все они присягали на верность Сангланту в ту судьбоносную ночь четырнадцать месяцев назад, когда он и Лиат оставили королевский двор.
— Вы к нам вернулись, ваше высочество. — Фальк даже всхлипнул от радости.
Санглант спешился и жестом показал солдатам, что они могут подняться.
— Я не забыл, как ты был предан мне, капитан Фальк. — Принц действительно помнил всех своих людей по именам. Помнил даже названия деревушек, откуда они родом.
Санглант передал капитану Фальку поводья Ресуэлто:
— А теперь я попрошу вас присмотреть за моим конем. Одного паренька здесь необходимо показать лекарю.
— Конечно, ваше высочество! — Они с готовностью оросились выполнять поручение, пока сержант Коббо и его солдаты в изумлении смотрели на происходящее, а Матто, казалось, вот-вот упадет с лошади от боли либо радостного возбуждения.
Коббо обратился с вопросом к собравшейся вокруг них толпе, и одна из служанок, насмешливо посматривая на него, ответила:
— Разве вы не знаете, кто этот человек, Коббо? Стыдно!
— Где мой отец? — спросил Санглант капитана, не обращая внимания на бурный всплеск разговоров, порожденный его внезапным прибытием.
- Предыдущая
- 25/139
- Следующая
