Король нищих - Бенцони Жюльетта - Страница 18
- Предыдущая
- 18/81
- Следующая
Поистине день этот начинался удачно. Лафма решил продолжить его приятнейшим образом, отправившись лично провести допрос с пристрастием одного фальшивомонетчика, сожалея, что он уже не может, как в жестокие и отчаянные средние века, сварить его в котле с кипятком...
4. Преданная дружба
В тот вечер мэтр Теофраст Ренодо ужинал у своего друга шевалье де Рагенэля. Между господином Ренодо – создателем «Газетт де Франс» и бывшим конюшим герцогини Вандомской возникла дружба, которую еще больше упрочило приключение, которое довелось им испытать; в итоге первый оказался опасно ранен, второй попал в Бастилию по обвинению в убийстве. Оба любили провести время в долгих разговорах за столом, отдавая дань блюдам, что готовила экономка Персеваля Николь Ардуэн. У нее в жизни, казалось, не было другой цели, как накормить получше своего хозяина, чья неизменная худоба могла бы нанести урон профессиональной репутации Николь, если бы она не знала, что причина ее кроется в тяжелом горе. Да и сама Николь Ардуэн была в последнее время меньше расположена к готовке, особенно с тех пор, как милая мадемуазель де Лиль и Корантен Беллек, верный слуга шевалье, загадочным образом исчезли, оставив всех в полном недоумении. А однажды герцог Бофор забрал у них даже Жаннету под тем предлогом, что ее место в доме Вандомов и что она необходима герцогине. Николь, конечно, очень хотела бы узнать о Жаннете, но ни за что на свете она не решилась бы отправиться в большой дворец, чтобы там о ней расспросить... Все это Николь втолковывала своему вечному суженому Дезормо, сержанту полиции. Именно своему жениху она была обязана появлением в доме Пьеро, мальчишки лет тринадцати, который помогал Николь и умело прислуживал за столом.
В этот вечер сотрапезники начали ужин в полном молчании, потом неторопливо обсуждали последние новости, опубликованные в «Газетт де Франс», где много писали о волнениях, поднятых в Нормандии. Король выслал против восставших войска во главе с маршалом де Гасьоном...
– Нищета, чьими жертвами стали бедняки, это страшная примета нашего времени. Кардинал, сам будучи священником...
– ...восприимчив к этому, уверяю вас, – перебил Ренодо шевалье де Рагенэля. – Я знаю тому примеры, но он стоит слишком высоко, чтобы заботиться о том, что ему представляется второстепенным эпизодом. Он отдает себя Франции...
– Но Франция – не отвлеченное понятие. Франция – это ее люди. А кардинал безжалостен и непреклонен.
– Безжалостным его сделали люди. Подумайте о том, что каждую минуту ему угрожает кинжал убийц... Боюсь, что кардинал вслед за Гасьоном пошлет в Нормандию господина Лафма...
– Следом за солдатами – палач! Несчастные люди! Этот человек – дьявол...
Наступила тишина; мужчины использовали эту паузу для того, чтобы передать друг другу фаянсовый, расписанный голубыми узорами горшочек с табаком, набили трубки, раскурив их от горящей головешки из камина. Какое-то время газетчик, не говоря ни слова, попыхивал трубкой, отсутствующим взглядом следя за кольцами дыма. Потом вдруг спросил:
– Известно ли вам, что в прошлом месяце убиты еще две женщины?
Очнувшись от дремотного оцепенения, в которое он уже начал погружаться, Рагенэль вздрогнул.
– Каким образом? Как и раньше?
– Именно. Только клеймо изменилось. На этот раз оно представляет собой букву «сигма»... Но все остальное как прежде: женщина изнасилована, убита, отмечена клеймом.
– Почему же вы ничего не говорили мне об этом?
– Мне вообще не следовало бы говорить вам об этом. Когда я узнал о первом из убийств, то попросил аудиенции у кардинала. Ришелье не только запретил мне давать сообщение об убийстве в «Газетт», но и упоминать о нем в разговоре с кем-либо. Я нарушаю ради вас свое слово лишь потому, что вы мой друг, и, по-моему, естественно, если я ставлю об этом в известность вас, ведь вы уже так дорого заплатили за свое участие в нашей авантюре...
– Значит, кардинал, – медленно, словно подыскивая слова, сказал Персеваль, – хотя и знает убийцу, позволяет ему продолжать чудовищные злодеяния?
– Кардинал нуждается в этом негодяе. Он, вероятно, считает, что для этого человека убийства необходимая отдушина, ибо этот убийца сумасшедший. Конечно же, для Ришелье жизнь нескольких шлюх и гроша ломаного не стоит: с его точки зрения, эти девки сами выбрали опасную жизнь.
– Не стоит до того дня, пока убийца не примется за порядочных женщин! – с жаром заметил Рагенэль.
– Порядочная женщина устроена так же, как и шлюха, – внезапно раздался незнакомый голос. – Женщины одинаково чувствуют боль, с той лишь разницей, что шлюха, наверное, переносит страдания легче, чем порядочная женщина, но и тем, и другим Бог дал душу.
Ренодо удивленно обернулся, а Рагенэль приподнялся со стула, чтобы рассмотреть пришедшего, который стоял в дверях, держа в руках по заряженному пистолету. Это был высокий и сильный человек. Поверх вылинявшего красного мундира был накинут распахнутый черный плащ; на ногах у него красовались до блеска начищенные сапоги, на руках – черные кожаные перчатки; на боку, как у дворянина, висела шпага; на голове была шляпа с черными перьями. Лицо было скрыто под нелепой карнавальной маской.
– Я разделяю ваше мнение, – холодно заметил Рагенэль. – Но что вы здесь делаете, кто вы?
Незнакомец коснулся шляпы стволом одного из пистолетов; этот жест мог сойти за приветствие.
– Люди называют меня капитан Кураж, – ответил он. – Я – король всех воров в королевстве...
– Мое самое большое богатство в книгах, – сказал Рагенэль, широким жестом обводя стены, сплошь заставленные полками с книгами. – Что касается моего кошелька...
– Я не посягаю ни на ваш кошелек... ни на кошелек вашего гостя. Мне нужно имя...
– О чем вы говорите? Чье имя?
– Имя убийцы, о ком вы говорили. Я уверен, что вы узнали имя убийцы в тот день, когда вас арестовали вместо него. Последняя его жертва была моей любовницей...
– И вы позволяли ей ловить клиентов в темных улицах на берегу реки? Мне кажется, имя Кураж вы носите незаслуженно!
– Она была упрямая женщина. Любой ценой она хотела добраться до улицы Пти-Мюск, к подруге, которая нуждалась в помощи. И нарвалась на преступника с восковой печаткой. Я поклялся, что разделаюсь с ним. Но прежде мне надо узнать его имя!
– Назвать имя преступника означало бы оказать вам самую плохую услугу...
– Это уж моя забота! Наверно, это важная шишка, если, как я только что слышал, сам кардинал защищает его и позволяет ему... эти причуды. Но будь он даже родным братом кардинала или начальником полиции собственной персоной, я его убью... Убью особенным образом!
– Опомнитесь! – вскричал Теофраст Ренодо. – Вы хоть знаете, чем вам это грозит?
Капитан Кураж подошел к газетчику, пристально вгляделся в его вытянутое лицо, которое стало таким же серым, как его седая борода, и снова рассмеялся.
– Значит, это он? Подобная мысль приходила мне в голову, но я нуждался в подтверждении. Большое вам спасибо, сударь! Вы очень помогли мне.
– Но я ничего не сказал! – простонал Теофраст, испуганный тем, что нарушил данное кардиналу слово.
Видя перепуганную физиономию своего друга, Персеваль решил вмешаться.
– Вы ничего не сказали, верно... Но я не давал никому никаких клятв, и посему я заявляю: убийца – Лафма!
– Отлично! Вы откровенный человек... Но скажите мне, если и у вас есть счеты к этому типу, почему же вы даже не пытаетесь ему отомстить?
– Потому что одна особа, которая мне очень дорога, может пострадать от этого. Кстати, должен вас предупредить: кто посягнет на жизнь столь нужного кардиналу слуги, будет казнен.
– Когда-нибудь это все равно случится, но они не смогут меня повесить дважды, не так ли? – ухмыльнулся разбойник.
– Безусловно, но постарайтесь никого не увлечь с собой на виселицу и не питайте сомнений насчет того, кто будет вашим палачом. Вы знаете, что принц был вынужден дать слово кардиналу не трогать Лафма, пока жив Ришелье?
- Предыдущая
- 18/81
- Следующая
