Констанция. Книга третья - Бенцони Жюльетта - Страница 7
- Предыдущая
- 7/52
- Следующая
Но поскольку их умение оставляло желать лучшего и поэтому, на всякий случай, перед каждым занятием де Мориво надевал жилет из толстой телячьей кожи, прошитой в несколько слоев.
Эмиль не спеша облачился в жилет и взял в руки рапиру. Он несколько раз попробовал клинок на гибкость. Сталь оказалась превосходной.
— Теперь, когда вы умеете уже делать хоть что-то, — обратился он к воспитанникам, — я хотел бы проверить ваше искусство в деле.
И тот, кто сможет победить меня, будет без дальнейших экзаменов зачислен в гвардейцы.
Глаза воспитанников восторженно блестели. И лишь только Александр Шенье опустил голову.
Но шевалье де Мориво не придал этому значения. Он вызвал первого из стоявших в шеренге.
— Шевалье де Дюбуа, попытайте вы счастье. Молодой человек принял стойку и несколько раз ударил своим клинком по клинку Эмиля де Мориво. Звон стали словно приободрил сражающихся и молодой человек сделал первый выпад.
Эмиль легко от него уклонился и легонько плашмя коснулся плеча своего противника. Тот понемногу входил в азарт, его движения становились резче. Если до этого в движениях молодого человека чувствовалась скованность, то теперь он сражался изо всех сил.
— Наносите удары пониже, — кричал Эмиль де Мориво, — так вы никогда не сможете меня достать. Вот видите, ваша шпага прошла у меня под мышкой, а я, развернувшись, наношу вам удар в бок. А теперь попробуйте еще.
Эмиль специально стал отступать, предоставляя противнику возможность действовать по его усмотрению. Эмиль даже не пытался наносить удары, лишь только легко отбивал выпады.
— И это вы сделали не правильно, шевалье, у вас открыта правая половина груди, старайтесь все время держаться боком, так мне будет труднее в вас попасть.
Александр Шенье смотрел на сражающихся и ему казалось, его сверстник действует неумело и нерешительно. И он начал подбадривать его выкриками.
Эмиль де Мориво удивленно посмотрел на Александра. Обычно этот его воспитанник вел себя тихо и особыми талантами не выделялся. Над парнем подтрунивали приятели за то, что тот зарабатывает себе на жизнь уроками музыки в богатых домах.
Шевалье Шенье, — на ходу выкрикнул Эмиль де Мориво, отбивая один за другим три удара, — следующим будете вы, готовьтесь.
И тут же, словно это не составляло для него особого труда, Эмиль нанес удар в грудь своему противнику. Рапира лишь только коснулась рубашки молодого человека и тут же замерла.
— Вы мертвы, шевалье, и постарайтесь в следующий раз быть более напористым.
Посрамленный таким легким поражением, молодой человек вернулся к своим приятелям.
Александр Шенье вышел на середину зала.
— Может, вы не желаете сражаться? — спросил Эмиль де Мориво, глядя на побледневшее лицо Александра.
— Нет, месье.
— Может, вы плохо себя чувствуете?
— Нет, это у меня природная бледность лица. Александр отбросил со лба свои непослушные длинные волосы и принял стойку. Кончик его рапиры чуть заметно подрагивал, направленный прямо в шею де Мориво, не защищенную жилетом.
О, так вы настроены серьезно, — Эмиль тоже принял стойку. — Что ж, начинайте первым, шевалье.
Александр вложил в свой удар всю ненависть, накопившуюся в душе, но де Мориво был неуязвим. Он даже не отрывая подошв от пола, уклонился от удара и хотел дотронуться клинком до плеча Александра, но тот успел вывернуться и подбил его рапиру снизу.
— Отлично. Уходите от удара, шевалье.
Рапиры снова скрестились.
Эмиль де Мориво не понимал, что происходит, откуда только берется злость в этом тщедушном молодом человеке, никогда не выделявшемся ни талантами, ни особой храбростью. Еще несколько раз Александр чуть не достигал своей цели — острие его клинка проходило буквально в волоске то над плечом, то над рукой Эмиля де Мориво.
— Вы делаете успехи, шевалье, — на ходу выкрикивал Эмиль, отбивая удары. — Но смотрите, до этого момента я только защищался, теперь же поведу наступление, — и Эмиль, полностью уверенный в своей победе, сделал выпад.
Александр подбил клинок снизу и пригнулся. Эмиль чуть не потерял равновесие, но вовремя успел отскочить. Александр Шенье стоял, ожидая следующего удара, и он не заставил себя ждать.
На этот раз Эмиль де Мориво применил свою излюбленную тактику — он перебросил рапиру в левую руку. Это должно было смутить противника, ведь каждый привык фехтовать, видя перед собой правшу. А Эмиль одинаково хорошо владел и левой, и правой рукой.
— Ну что, шевалье, посмотрим, как вы справитесь с такой задачей.
Но злость придала Александру редкую силу. Он смотрел на своего противника с нескрываемой ненавистью, пожирая его глазами. Несколько раз Эмиль делал выпады, но всегда Александр уходил от них и даже один раз умудрился задеть острием рапиры плечо своего наставника.
— Вы ранены, месье, — не без злорадства заметил Александр, изготавливаясь к выпаду.
— Вы тоже, — Эмиль резко ударил и зафиксировал острие своей рапиры на большой сверкающей пряжке ремня Александра Шенье. И тут молодой человек, изловчившись, поддел рапиру своего наставника и поворотом выбил оружие из его рук.Со звоном рапира упала на каменные плиты пола.
Будущие гвардейцы онемели: никому еще не удавалось выбить рапиру из рук Эмиля де Мориво.
Тот и сам стоял в растерянности. Нужно было что-то говорить.
— Шевалье, вы не хотели бы поступить на службу в мой полк?
Нет, месье, — абсолютно спокойно ответил Александр Шенье, склонив голову.
Это был, наверное, единственный случай отказа за все время существования гвардейской школы. Никто ничего не понимал, а Александр, удовлетворив свое самолюбие, вложил рапиру в ножны и двинулся к выходу. Никто не стал его останавливать. Он вышел на залитый солнцем двор и остановился у тихо
Журчащего фонтана.
— Я мог убить его, — тихо проговорил Александр, — но он бы умер, не зная за что. Я похищу Колетту, и она будет моей женой.
В имении графини Лабрюйер все шло своим чередом. Обилие гостей лишь радовало старую графиню. Ведь когда рядом с тобой молодые люди, реже вспоминаешь о собственной старости. Не стоит только смотреться в зеркало. Мадам Лабрюйер уже давно убрала зеркало из своей спальни. Она не любила теперь своего лица, изрытого морщинами, своего дряблого подбородка. А когда-то она была очень красива, и мужчины сходили по ней с ума.
У нее не было дочерей, не было внучек и только Анри оставался ее единственной надеждой. Она не баловала внука большими деньгами, предпочитая оплачивать его долги только после того, как они были сделаны. Но в душе старая графиня очень любила своего развязного внука. Он был как бы продолжением ее молодости, только теперь ее былое женское коварство воплотилось в мужчину.
После ужина все гости собрались в гостиной. Но на этот раз начать игру в карты не дала Констанция Аламбер.
— Как вы думаете, мадам, — обратилась она к Мадлен Ламартин, — люди любят глазами, ушами, сердцем, душой или руками?
Мадлен Ламартин и без того чувствующая себя потерянной, растерялась.
— Я не совсем понимаю ваш вопрос, мадемуазель Аламбер.
— Ну, скажем так: вы могли бы быть полностью уверены, что обнимаете своего мужа, если бы находились в абсолютно темной комнате?
— Думаю, да, — улыбнулась Мадлен Ламартин.
— А мне кажется — нет.
— Вы хотите сказать, что я не узнала бы собственного мужа?
— Дело в том, мадам Ламартин, что человек, предаваясь любви, становится совершенно другим существом. И ваш муж, думаю, не исключение из правила.
— Констанция, но почему ты задаешь такие странные вопросы? — поинтересовался виконт.
— Я вспомнила, Анри, сегодняшний наш разговор, когда ты уверял меня, что человек любит душой, а значит, нет разницы, видишь ли ты предмет своего обожания или он скрыт от тебя темнотой.
— Ты хочешь, Констанция, уверить меня, что любовь — это всего лишь оптический обман?
— Нет, виконт, человек любит душой, а наслаждается телом.
— Я никогда не ошибусь, — неосмотрительно воскликнул виконт.
- Предыдущая
- 7/52
- Следующая
