Констанция. Книга шестая - Бенцони Жюльетта - Страница 11
- Предыдущая
- 11/20
- Следующая
— Мари-Мадлен, — крикнула Констанция — подойди сюда! Помоги мне снять эту вуаль.
— Я иду, — откликнулась служанка. Франсуа недоуменно пожал плечами.
— Она что, сама не может поднять вуаль?
— Я думаю, что ее светлость хочет просто поговорить со мной, — на ходу сказала Мари-Мадлен.
Мари-Мадлен проследовала за Констанцией, которая направлялась к постоялому двору. Она уже собиралась что-то сказать своей госпоже, но в этот момент на пороге показался шевалье де Сен-Галь.
Констанция де Бодуэн и шевалье де Сен-Галь застыли на месте, неподвижно глядя друг на друга. Констанции показалось, что она уже где-то видела этого представительного пожилого господина, который в молодости, несомненно, был очень красив. Что-то в его глазах говорило о том, что он прожил бурную, насыщенную событиями и любовными приключениями жизнь.
Обменявшись этими пристальными взглядами, они разошлись. Шевалье направился к своему экипажу, а Констанция вошла в дверь гостиницы и оглянулась.
Шевалье отдал свой несессер кучеру, который положил его внутрь маленького экипажа. Ретиф де ля Бретон, увидев, что его спутник вернулся, направился к нему.
— С вами все в порядке, господин де Сен-Галь? — сочувственно спросил он.
Кавалер не ответил, оглянувшись на дверь гостиницы. — Послушайте, господин Ретиф, — обратился он к писателю, — только что в гостиницу вошла дама в светлом дорожном платье с вуалью, закрывающей лицо. Это в ее карету вы подносили сверток?
Ретиф кивнул.
— Да. Это именно она.
Шевалье де Сен-Галь понимающе кивнул.
— Думаю, что я уже встречал ее раньше.
— Где же? — с любопытством спросил Ретиф.
— На приемах у короля. Что ж, господин Ретиф, мне пора ехать. Надеюсь, что хоть чем-то смог вам помочь. Ретиф поклонился.
— Вы мне очень помогли, шевалье. Прежде чем сесть в свой экипаж, кавалер де Сен-Галь о чем-то на мгновение задумался и сказал Ретифу:
— Если мне доведется еще раз встретиться с королем, я попрошу его о том, чтобы он обязательно принял вас у себя. Вы самый великий писатель своего поколения.
Ретиф польщенно улыбнулся.
— Благодарю вас, кавалер. Желаю счастливого пути.
Шевалье де Сен-Галь с помощью кучера занял место в своем тесном экипаже, и, спустя несколько мгновений, Двуколка покинула площадь.
Констанция, которая в этот момент вышла из гостиницы, проводила экипаж внимательным взглядом и направилась к почтовому дилижансу, возле которого стояли пассажиры. Вуали на ней уже не было.
— Вы знаете, кто это? — обратилась Констанция к пожилой даме, жене желчного господина. Та недоуменно пожала плечами. — Какой-то очень странный шевалье.
— Наконец-то я вспомнила, кто это. Это же он, — сказала Констанция. — Да, да, я не ошибаюсь, это именно он. Это один из самых великих людей, которых я когда-либо встречала.
Строгая дама в черном траурном платье медленно покачала головой.
— Кажется, я начинаю понимать, о ком идет речь, — сказала она. — Я видела его, кажется, на коронации Людовика XVI. Хотя с тех пор прошло больше полтора десятка лет, я помню его лицо.
Неожиданно Жакоб взвизгнул. — Это же Джакомо Казанова!
— Да, действительно, это господин Казанова, — подтвердил месье де Ванделль. — Я встречался с ним в Страсбурге, лет двадцать назад. Тогда у него была очень странная репутация.
Пожилая дама недовольно скривила губы.
— Почему вы меня с ним не познакомили? Сам Джакомо Казанова. Неужели он, действительно, самый великий любовник всех времен и народов?
В этот момент молодой кучер, который проверял упряжь, сказал:
— Дамы и господа, вы можете занимать свои места в дилижансе. Все готово к продолжению поездки.
Ретиф де ля Бретон, который вместе с мистером Пенном стоял чуть в стороне от кареты, намеревался забраться на крышу дилижанса. Однако мистер Пенн уговорил сесть внутрь.
— Садитесь, месье Ретиф, вы заслуживаете того, чтобы ехать на мягком сиденье, а не на жесткой деревянной крыше.
— Вы очень добры ко мне, мистер Пенн. А где же вы сами поедете?
— Не беспокойтесь обо мне.
Пожилая дама, которая была очень недовольна тем, что ее не представили знаменитому господину Казанове, проворчала:
— Почему же он путешествует в таком маленьком экипаже? Мне кажется, что он вполне мог бы позволить себе хорошую карету. Странно, он и вправду благородного происхождения?
Констанция с укоризной взглянула на пожилую даму.
— Более благородного не бывает. Дама пожала плечами.
— Почему же он в своем возрасте не умеет путешествовать?
Констанция улыбнулась.
— Потому что он посвятил свою жизнь совершенно иным вещам.
Строгая дама в черном траурном платье мечтательно протянула:
— Да, Джакомо Казанова, венецианский кавалер… Пожилой желчный господин равнодушно пожал плечами.
— Никогда о таком не слыхал.
Здесь необходимо объяснить, что в эпоху Людовика XVI имя Джакомо Казановы не вызывало во Франции никаких особых эмоций. Услыхав о нем, волновались только некоторые женщины — те, которых он знал лично. Хотя его портреты уже публиковали в газетах, а несколько произведений напечатали известные издатели, настоящая слава придет к Казанове позже, лишь после того, как он напишет свои мемуары по-французски. Это произойдет уже после смерти Джакомо Казановы, в 1798 году.
— Ну что, мы едем? — деловито осведомился Жакоб, занимая свое привычное место рядом с кучером.
Почтовый дилижанс медленно выехал с площади и направился по узкой дороге, которая вела в Монмеррайль.
Разговор в карете по-прежнему вращался вокруг личности Джакомо Казановы. Господин де Ванделль, которому довелось быть знакомым со знаменитым венецианским кавалером больше других, рассказывал о том какая слава ходила о месье Казанове в Страсбурге. Он считался великолепным игроком и блестящим танцором он был неистощим на выдумки и изобретателен, он разрабатывал самые разнообразные лотереи, создавал театральные труппы и кружки почитателей оккультных наук.
— И почитателей вина, — добавил Ретиф.
— Да, вы совершенно правы.
— Ну, и, разумеется, у него была репутация невероятно удачливого любовника. Констанция улыбнулась.
— Насколько мне известно, немало придворных дам было влюблено в месье Казанову, — сказала она. — Когда он был молод, перед его чарами не могла устоять ни одна женщина.
Пожилая дама, обмахивавшаяся веером, восторженно протянула:
— О, какой кавалер. Господин Ретиф, а вы, действительно, путешествовали с ним в одном экипаже? Писатель улыбнулся.
— Да, мадам, но уверяю вас — я смог устоять перед его чарами.
Строгая дама в черном траурном платье с сожалением сказала:
— Как печально, что я не заметила его сразу. Интересно, сколько ему сейчас лет? Шестьдесят, семьдесят?
— Какое это имеет значение? — сказала Констанция.
— Да, — мечтательно протянула старая дама, — он великолепный кавалер. Есть такая итальянская поговорка, — неожиданно сказала пожилая дама, — не помню, как она звучит в оригинале, но по-французски это выглядит примерно так: молодая женщина перед кавалером должна сначала показать себя, а женщина постарше — сразу ложиться. Пожилая дама хихикнула, прикрыв лицо веером.
— В нашей старушке Европе, — заметил господин де Ванделль, — в последнее время очень много говорят об этих соблазнительных писателях, которые обязаны своей соблазнительностью качеству языка. Что вы думаете по этому поводу, господин Ретиф?
— Я хотел бы воздержаться от комментариев по поводу языка, поскольку я сам писатель и, в какой-то мере, лицо заинтересованное. А вот что касается Джако-мо Казановы, то, если вас интересует мое мнение, могу высказать его.
Констанция улыбнулась.
— Ну разумеется, господин Ретиф, это очень любопытно. Признаюсь, что я читала некоторые ваши книги и мне нравится тот язык, которым вы пишите. В любом случае, это дело вкуса. Что же вы хотели сказать на счет господина Казановы?
- Предыдущая
- 11/20
- Следующая
