Огр! Огр! - Пирс Энтони - Страница 17
- Предыдущая
- 17/82
- Следующая
Но даже столь основательное купание не смогло избавить Загремела от побегов косящих глаз, запутавшихся в его волосах. Вероятно, побеги каким-то образом добрались до его мозга, и косящие глаза теперь предоставляли ему возможность многое видеть в новом свете. Вытряхнуть все это из головы будет непросто...
Наконец он добрел до дальнего берега озера. Подплывшая туда же сирена превратила рыбий хвост в пару ног и устроилась рядом с огром на нагретом песке пляжа.
— Вот что значит вволю поплескаться, Загремел, — сказала она. — Не знай я, что это ты, решила бы, что начинается гроза.
— Это хорошо, — удовлетворенно согласился тот.
Не совсем хорошо, конечно, — теперь он до неприличия чистый. Но можно поправить дело, пару раз хорошенько повалявшись в грязи.
— Это плохо, — в тон ему ответила сирена и улыбнулась.
Он пристально посмотрел на нее — ее влажно поблескивающая чешуя снова превратилась в платье, скрыв пышные формы. Казалось, она становится моложе, хотя, возможно, это лишь иллюзия.
— Думаю, купание пошло на пользу и тебе, сирена. Выглядишь ты просто замечательно.
В глубине души он сам удивился собственным словам. Она действительно выглядела великолепно, и ее родство с роскошной красавицей горгоной становилось все более очевидным, но этого не заметил бы ни один огр — а тем более не сделал бы ей комплимента в манере, свойственной людям. Проклятие действовало все ощутимее.
— Я действительно чувствую себя лучше, — согласилась сирена, — но дело не только в купании. Дело и в компании тоже. Я слишком долго жила в одиночестве, и теперь, когда у меня хотя бы на время есть общество, ко мне возвращаются молодость и здоровье.
Это объясняло все! Существа, находящиеся в родстве с людьми, испытывали потребность в общении с себе подобными. В этом огры отличаются от людей, им не нужен никто, даже другие огры, если только они не собираются жениться.
Он вновь взглянул на сирену. Ее русалочья красота заворожила бы человека, заставив его размышлять о прогулках при лунном свете и романтических свиданиях. Однако Загремел был огром. Полную грудь и стройные ножки он оценивал с чисто эстетических позиций, да и это было результатом интеллектуального проклятия косящих глаз. Непроклятый огр при виде такой плоти, скорее всего, просто почувствовал бы голод.
Кстати, ему тоже требовалось перекусить. Он огляделся по сторонам в поисках пищи и увидел неподалеку спелый банановый перец. Он начал горстями сыпать его в рот, но что-то не давало ему жевать спокойно. Плоть — женщина — голод... Ах, ну да! Девушка, которой угрожает опасность быть съеденной.
— Где Танди? — спросил он.
— Я не видела ее, Загремел, — ответила сирена, нахмурившись. — Ведь она уже должна быть здесь, не так ли? Лучше нам поискать ее на случай... словом, лучше посмотреть. Я поплыву, а ты осмотришь берег.
— Договорились. — Загремел закинул в пасть последние две пригоршни перца и пошел по берегу, тревожась и браня себя за эгоистическую беззаботность. Ведь знал же, что Танди незнакома с поверхностью Ксанфа, что она может попасть в простейшую ловушку! Если только с ней что-нибудь случилось...
— Здесь ее нет, — крикнула сирена из воды. — Может, она ушла с пляжа, чтобы отдохнуть в кустарнике?
Неплохая мысль. Загремел осмотрел путаницу вьющихся растений возле пляжа и здесь наконец обнаружил Танди.
— Эге-гей! — крикнул он, помахав девушке здоровенной ручищей.
Танди не ответила. Она стояла на коленях и что-то внимательно разглядывала.
— Что с тобой? — спросил Загремел с растущей, подобно грозовому облаку, тревогой. Но девушка не двигалась и не отвечала.
Сирена вышла из воды, отряхиваясь и попутно изменяя облик, и присоединилась к Загремелу.
— О! Она стала добычей гипнотыквы.
Гипнотыква. Загремел помнил, что когда-то уже встречался с этим овощем. Любой, кто заглядывал в глазок такой тыквы, попадал в мир снов и оставался там до тех пор, пока кто-нибудь третий не отрывал его глаза от тыквы. Разумеется, Танди этого не знала, а потому с девчоночьим любопытством заглянула туда — и так и осталась сидеть.
Сирена бережно отодвинула тыкву в сторону, нарушив таким образом связь. Танди моргнула и тряхнула головой, но взгляд ее оставался бессмысленным, а на лице был написан опустошающий, всеобъемлющий ужас.
— Эй, дорогуша, выбирайся оттуда, — позвала сирена. — Скверный сон закончился, и закончился тогда, когда ты утратила связь с этой тыквой. Все уже в порядке.
Девушка, казалось, онемела. Сирена легонько встряхнула ее, но Танди по-прежнему не отвечала.
— Может быть, это действует так же, как интеллект косящих глаз? — предположил Загремел. — Остается в мозгу, пока это не извлекут?
— Обычно тыквы так не действуют, — озадаченно возразила сирена. — Конечно, мой опыт личного общения с ними невелик, поскольку я живу одна и некому было бы вывести меня из транса. Но однажды, когда еще обладала своими чарами, я встретила одного человека, обыкновенца. Он сказал, что тыквы похожи на компьютерные игры — что-то вроде обыкновенной магии, в которой он, похоже, разбирался, — только еще более захватывает. Он говорил, что есть люди, которых это просто зачаровывает.
— Танди выросла в пещерах. Она почти не знает Ксанфа. Она наверняка во многих отношениях очень уязвима. Что бы она там ни увидела, это все еще владеет ее разумом.
— Должно быть, так. Обычно люди не помнят, что видели там, внутри, но возможно, так бывает не всегда, тот же самый обыкновен рассказывал мне о тех, у кого крыша поехала. Я думаю, это те, кто... ну, я не совсем хорошо это себе представляю. Но похоже, воспоминания о видениях возвращаются к ним, когда их крыши становятся на место. Может, Танди...
— Я загляну в эту тыкву и сотру в порошок все, что могло ее потревожить, — сказал Загремел. — Тогда она будет свободна.
— Загремел, ты там можешь остаться без тела! Я никогда не заглядывала в тыквы, но думаю, что там действуют другие законы, неизвестные нам. Ты и сам можешь там застрять. Это было бы катастрофой.
— На этот раз я буду осторожнее с трофеями, — отозвался Загремел и уставился в глазок гипнотыквы.
Он оказался в черно-белом мире. Перед черной деревянной дверью белого дома. Стояла полная тишина, а воздух был холоден и свеж. Где-то вблизи ощущались странные, ничего хорошего не предвещающие вибрации; слабо пахло разлагающейся падалью.
Загремел облизнулся. Падаль всегда пробуждала в нем чувство голода. Но ситуация не вызывала доверия. Танди здесь, разумеется, не было, и он не видел вокруг ничего, что могло бы объяснить ее состояние. Ничего, что могло бы напугать или привести в ужас. Он решил уйти.
Однако пути назад он не нашел. По крайней мере, пути очевидного. Он был заперт в своем видении — разве что войти через эту дверь и снова повернуться к ней лицом, не сознавая, что делает. Но тогда через нее же можно и выйти. Обычно через дверь можно попасть из одного места в другое.
Загремел взялся за металлическую ручку. Ручка ответила на его прикосновение маленькой молнией. Он попытался разжать руку и выяснил, что не может этого сделать. Рукавиц на нем не было; вероятно, он их где-то оставил. Боль от электрического разряда пульсировала в пальцах, своей особенной магией заставляя могучие мускулы застыть в напряжении. На него накатила волна боли; его черная рука теперь светилась красным — контраст особенно яркий в сравнении с одноцветным окружающим миром.
Загремел сильно рванул за ручку. Дверь слетела с петель, боль утихла, красное свечение угасло. Пальцы огра наконец расслабились, и он отшвырнул дверь прочь.
Перед ним тянулся длинный пустой коридор, пронизывающий насквозь какой-то мрачный дом. Из глубин его донесся жуткий утробный рык. Похоже, выхода здесь не было — Загремел был уверен, что не слишком долго бродил по тыкве. Однако все это представлялось ему довольно приятным, и, в конце-то концов, это единственный путь. Загремел вошел внутрь.
Сквозняк зябко взъерошил шерсть у него на ногах. Запах разложения усилился. Пол содрогнулся под тяжестью огра. Рев прозвучал снова.
- Предыдущая
- 17/82
- Следующая
