Три желания - Эшли Кристен - Страница 39

И во всем этом был виноват только он. Виктор.

Его прошлые грехи всплыли во всей красе.

— Натаниэль, нам надо поговорить, — попытался начать он снова.

Нейт медленно повернул голову к нему, оторвавшись от окна, уставившись невидящим взглядом. Он посмотрел в глаза своего сына, и Виктор впервые не знал, что сказать.

Затем Нейт заговорил:

— Восемь лет, — произнес он.

Виктор с болью закрыл глаза.

— Они заплатят мне за эти восемь лет, — услышал Виктор слова Натаниэля.

Виктор снова открыл глаза.

— Я позабочусь о Даниэлле и Джеффри, — поклялся он.

И он совершенно точно позаботиться о них.

Нейт сжал челюсти так, что скрипнули зубы, и отвернулся обратно к окну.

Виктор решил продолжить:

— Сын, я клянусь тебе, они пожалеют, что родились на свет.

Именно это он и имел в виду. Они были его кровными детьми, но они не были его детьми.

Ни Нейт, ни Виктор ни на секунду не усомнились в том, что Джеф и Даниэлла могли сделать именно то, о чем говорил адвокат Лили. Все это время Лаура бесконечно говорила, прямо бредила и ругалась на Виктора, за то, что он не выслушал Лили и дал ей вот так просто исчезнуть.

Теперь все выглядело не так, словно Лили тогда получила отличное предложение пройтись по магазинам в Милане, которому она не могла сопротивляться и поэтому бросила Нейта. Она отправилась к себе домой в Индиану, оплакивать потерю своих родителей. И в двадцать два года, скорбя, беременная, она вернулась к ним в дом, чтобы узнать, что Нейт умер.

И его дети знали об этом, и ни один из них не проронил ни единого слова.

Мало того, они совершили этот ужасный обман. Скорее всего, именно Джефф забрал ее записку, а Даниэлла...

Виктор отогнал от себя эти мысли, с ними он разберется позднее.

— Что ты собираешься делать? — спросил Виктор.

Нейт молчал.

Виктор продолжил:

— Натаниэль, ты видел ее. Она…

— Я видел, — прорычал Нейт, и его голос красноречиво говорил о том, что он все увидел и это сильно повлияло на него.

— Ты должен..., — начал Виктор, но не закончил. Как одному можно соединить полностью разрушенного другого человека?

Виктор подумал, что Натаниэль сможет это сделать, если подумает, как. Он считал, что Натаниэль сможет сделать все.

Впрочем, в данный момент его сын был для него самого самой большой проблемой.

— Что ты собираешься делать? — снова спросил Виктор.

Нейт глубоко вдохнул, а затем медленно выдохнул.

Он повернулся к Виктору и посмотрел прямо ему в глаза.

— Я собираюсь вернуть свою семью.

* * *

Нейт стоял у стены, состоящей из окон от пола до потолка, в своем пентхаузе.

Он пригубил стакан, заполненный двумя кубиками льда и большим количеством водки, курил одну из своих последних сигарет (Лили не нравилось, что он курил, и он не собирался курить перед своей семилетней дочерью), он смотрел на закат Лондона.

Лили вернется к нему.

Он пытался сосредоточиться на единственной этой мысли. Все другие, засевшие у него в голове были просто невыносимыми — ее бледное, почти безжизненное лицо, ее заломленные рук, некогда пышные формы ставшие теперь слишком худыми.

И другие — его брат и сестра умышлено солгала и держали все в тайне, он потерял восемь лет своего счастья с Лили.

И то, каким ужасным голосом она сказала:

— Давайте покончим с этим.

И то, как она посмотрела на Нейта, словно на привидение, когда адвокат предположил, что известие о смерти ее родителей будет «занимательным».

И то, как она вздрогнула от прикосновения его руки.

И то, как ее бывшие когда-то такими выразительными глаза, стали совершенно пустыми и смотрели сквозь него, словно его не было там с ней.

И то, что благодаря его целенаправленным действиям, от которых он получал огромное удовольствие, она забеременела и едва не умерла.

И то, как она сказала ему: «Ты обещал всегда заботиться обо мне».

И то, что он обещал ей это, но не сдержал свое обещание, и не попытался удержать ее.

И тот ее шепот: «Ты сказал, что никогда не отпустишь меня».

От этой мысли он развернулся и бросил стакан с водкой через всю комнату, с такой силой, находясь словно в тумане. Стакан ударился в самый центр очень дорогой картины, осколки разлетелись по комнате.

А затем он услышал позади тихий вскрик и повернул голову, придя в себя.

Лаура стояла в дверях.

Она была одета в стильную серо-голубую юбку и нежно-голубую блузку, которая помялась и находилась в каком-то беспорядке. Бросив взгляд на ее покрасневшее лицо, он понял, что она плакала, тушь потекла и макияж размазался.

Она выглядела опустошенной.

Нейт повернулся к ней всем телом.

— Как ты сюда попала?

— У меня есть ключ, — пояснила она, конечно, он знал, что у нее был ключ.

— Я не об этом, скажи мне, что ты ничего не натворила в таком состоянии.

Она молчала, они стояли, мать и сын в колоссально просторной гостиной, которая разделяла их своим расстоянием, но было что-то еще, что разделяло их эмоционально.

Затем она улыбнулась ужасно печальной улыбкой.

— Конечно, как всегда мой Натаниэль, после того, что произошло сегодня, ты по-прежнему беспокоишься не вела ли я сама машину, — она покачала головой. — Я взяла такси.

Натаниэль не ответил, потянувшись в сторону стола, стоящего рядом с ним и затушил сигарету в хрустальной пепельнице.

Лаура с нежностью смотрела на него, говоря:

— Виктор позвал детей. Он отрекся от них. Он уволил Джеффри. Он лишил Даниэллу содержания. Теперь у них остались только целевые фонды, из которых, как мне сказал Виктор, они истратили значительную часть.

Натаниэль продолжал хранить молчание. Ему нечего было сказать, потому что все прекрасно понимали, что все эти действия опоздали на восемь лет, и все понимали этот довольно болезненный факт.

— Он совершил это с моего благословения, — прошептала она. — Я не могу объяснить, у меня нет слов, чтобы выразить, как мне жаль...

Она не смогла закончить, он видел, что она судорожно сглотнула, сдерживая слезы.

— Теперь у меня только один сын, — закончила она скрипучим голосом.

У нее на лице отразилась такая боль, Нейт никогда не видел ее раньше. Она пристально смотрела ему в глаза, ожидая его реакции, но он не двигался.

Видно она сделала для себя какой-то вывод, поэтому медленно кивнула, стала поворачиваться, чтобы уйти.

И Нейт сказал:

— И внучка.

Она резко обернулась к нему опять и уставилась на сына.

Нейт продолжил:

— И, если я смогу убедить ее, невестка.

— Ох, Нейт, — произнесла она, впервые сократив его имя за все эти годы и полетела к нему через всю комнату, бросившись с рыданиями к нему на грудь. — Я ужасная мать, — простонала она, как только он заключил ее в свои сильные объятия, и при слове «ужасная» он сжал ее еще сильнее.

— Ты не ужасная мать, — пробормотал он.

— Я потеряла своего первенца, своего первого ребенка мальчика, — она подняла глаза, наполненные слезами на него. — Я пообещала Богу, что, если у меня будут еще дети, я сделаю для них все, что угодно. Я сделала бы их такими счастливыми. Я бы отдала им все, чего бы они не захотели. И посмотри! Посмотри, что я создала из них!

Она уткнулась лицом в его грудь, и Нейт опустил голову на ее макушку.

Говорить было не о чем, нельзя никакими словами забрать ее боль, и успокоить ее чувство вины. Никто не сможет этого сделать.

Она пробормотала ему в грудь:

— Я поняла это, когда было уже слишком поздно. Я знала, что разрушаю их, но ничего не могла поделать. Затем Бог подарил мне второй шанс, — она подняла голову, смотря ему в глаза, — тебя.

— Лаура..., — произнес он, но не знал, что сказать.

— Я хочу завтра поехать с тобой.

И тут Нейт четко сказал:

— Лаура, нет.

Ее руки крепче сжались вокруг него.