Цвета ее тайны - Пирс Энтони - Страница 31
- Предыдущая
- 31/111
- Следующая
Но когда Яне переоделась в ночную рубашку и легла в постель, ее вдруг начали одолевать сомнения. Лучшим способом покончить с ними было бы заснуть, но они, видимо, тоже знали это и изо всех сил отгоняли желанный сон. В результате вместо того, чтобы отдыхать, девушка ворочалась с боку на бок, думая о том, все ли правильно она сделала. И не грозит ли ей какая-нибудь неприятность? Например, не скрывает ли эта старушенция мрачную тайну, грозящую обернуться для гостьи страшной опасностью? Мысли эти Яне совсем не нравились: она находила их неадекватными (то есть, ежели не по-ученому, а по-простому, дурацкими), но отделаться от них никак не могла. Ну, а поскольку если человек чего-то боится, то он непременно с этим чем-то столкнется, то едва она задула свечу в спальне, само собой, объявилось привидение.
— Уууу! — завыло оно, размахивая призрачными руками.
— Оооой! — запищала Яне, прячась под одеялом.
Привидение, похоже, смутилось.
— Ты почему пищишь, словно девица? — поинтересовалось оно.
— Я и есть девица.
— Вот как? В таком случае прошу прощения. Я приняла тебя за этого грязного старикашку.
— Грязного?
— Еще какого грязного. Он никогда не моет ноги, так с грязными ножищами и ложится на чистые простыни.
Я этого на дух не переношу, поэтому его и пугаю. А у тебя как… — с подозрением спросило привидение, — ноги чистые?
— У меня чистые, — заверила Яне. — Наставник учил меня, что у девушки должны быть изящные ноги, и я стараюсь соответствовать самым высоким требованиям.
В доказательство она высунула из-под одеяла ножку и показала привидению.
— Да, — сказало то, оставшись весьма довольно увиденным. — Ножки вполне, хм.., соответствуют, А когда вернется старый грязнуля?
— Говорят, завтра.
— Ну что ж, завтра с ним и увидимся… — привидение растаяло в воздухе.
Утром, за завтраком, Яне спросила старушку:
— Ты знаешь, что у тебя в спальне завелось привидение?
— Надо же, завелось? Не иначе как от грязи, от нее чего только не заводится.
— Да Оно сказало, что твой старичок не моет ноги и пачкает простыни. Привидению это не нравится.
— По правде сказать, и мне тоже, — заявила старушка. — Надо будет заставить его вымыть ноги.
После того как бабулька накормила Яне бобами, та продолжила путь, но едва вышла за порог, ее стало одолевать любопытство: а что встретилось бы ей, выбери она другую тропку? Девушку так и подмывало пойти да проверить, но уроки Перебрала не пропали даром, и Яне понимала, что это был бы нерациональный поступок. Ведь чем скорее она доберется до замка Доброго Волшебника, тем скорее узнает свою судьбу. Которая должна быть счастливой, потому что девушкам, ведущим себя как положено, положена награда. Правда, куда она положена, кентавр не говорил, но уж Волшебник-то это наверняка знает.
Размышляя о таких приятных вещах, она шагала и шагала, надеясь, что скоро тропа выведет ее к замку. Но та вывела ее прямиком к драконьему логову. За мечтаниями Яне едва не ступила туда, и лишь в последний момент остановилась и попятилась.
Разумеется, такая образованная особа не могла не знать того, что драконьи логовища представляют собой места, куда порядочным девушкам лучше не попадать.
Туда вообще не стоит попадать никому, кроме самих драконов, живущих, как каждый знает, по своим драконовским, неприемлемым для всех прочих законам. Девушка поняла, что теперь ей не остается ничего другого, как вернуться к развилке и испробовать другую тропу. Предстоящая потеря времени несколько искупалась в ее глазах возможностью удовлетворить-таки любопытство. Однако пока она размышляла об этом, на тропу опустилась тень, а следом за ней и сам дракон. Который, таким образом, отрезал ей путь к отступлению.
— Честь имею представиться — дракон Драгоман, — промолвил он. — Могу ли узнать, кто осчастливил мое скромное жилище своим появлением?
— Я всего лишь навсего хрупкая, невинная девушка, — правдиво ответила Яне.
— Вот как? А ты знаешь, как я обычно поступаю с хрупкими, невинными девушками?
Она помнила, как обходились драконы с попадавшимися им нимфами, и знала, что воспитанным девицам от этой публики ничего хорошего ждать не приходится, однако магический браслет должен был надежно оберегать ее от всякого зла. Поэтому она ни капельки не испугалась.
— Я догадываюсь, что ты делаешь с девушками, но мне эта участь не грозит. Меня тебе придется отпустить.
— Вот как? А не согласишься ли удовлетворить мое любопытство и сообщить, что дает тебе основание для подобного предположения.
— Мои чары.
— Не смею спорить, ты действительно очаровательна.
Однако должен заметить, что именно к очаровательным девушкам я испытываю особый интерес.
— Но я вовсе не называла себя очаровательной, это было бы нескромно, хотя, возможно, и соответствует действительности. Говоря о чарах, я имела в виду обыкновенную магию. У меня есть амулет.
— Хм… — сказал дракон. — Вообще-то женские чары тоже представляют собой некую разновидность магии, но тем не менее твое заявление требует особого рассмотрения. Не согласишься ли ты показать мне твое сокровище?
— Пожалуйста.
Яне сняла браслет и протянула дракону.
— Ты права, — промолвил Драгоман, внимательно рассмотрев оберег. — Здесь действительно запечатлены могучие чары: никто не может причинить вред тому, Кто носит этот предмет.
— Именно это я имела в виду, — кивнула девушка. — А теперь позволь мне получить мою вещь обратно.
— Боюсь, тут могут возникнуть некоторые затруднения, — промолвил дракон, выпустив несколько колечек дыма. — Видишь ли, сейчас ты не носишь браслета, а стало быть, я могу сделать с тобой что угодно. Вернув тебе эту вещицу, я потеряю возможность причинить тебе вред.
Между тем мы, драконы, существа вредоносные, а долго носить в себе вред, никому его не причиняя, вредно для здоровья. А вредить себе строго-настрого запрещено нашими драконовскими законами. Так что, увы, кажется, мне придется оставить амулет себе, а с тобой поступить так, как я привык поступать с очаровательными, но не зачарованными девушками.
Яне поняла, что допустила промашку, однако сдаваться не собиралась. Пусть у нее и выманили оберег, но способность рассуждать логически осталась при ней, а кентавр Перебрал называл логику всепобеждающим оружием.
- Предыдущая
- 31/111
- Следующая
