Последний волк - Эрлих Генрих Владимирович - Страница 29
- Предыдущая
- 29/45
- Следующая
– Интересное предложение, – поддержал его благообразный старичок, – собачки все же задействованы, очень я их уважаю. Только давайте зоны поделим. Значит так. Фермеры в лесу, мы с ближайшей стороны к трассе, а вы – с дальней, чтоб не путаться, у меня ведь тоже друзей-сослуживцев много, уважат старика, съедутся.
Немного поворчали для формы, утвердили.
В ближайшее воскресение, чуть взошло солнце, фермеры стали подтягиваться к окраине леса и, тихо переговариваясь, двинулись через лес к задам крайнего подворья, потом разошлись, обустроили каждый свое место по вкусу и замерли в ожидании. Поглядывали иногда в прадедушкины карл-цейсовские бинокли, засекли, что Стая на подворье, но двигаться никуда не собирается, и немного расслабились.
Не прошло и трех часов, как с разных сторон к деревне подползли две разноцветные, преимущественно черно-белые, змейки, чуть замялись на подъезде, как бы прислушиваясь, а потом их хребты распались и каждый позвонок приткнулся к обочине, из разорванного чрева стали высыпать на дорогу люди, собаки, над этой толпой навис шум приветствий и скрытых угроз, и уже две новых вылупившихся змейки стали вползать на главную улицу деревни.
Деревня ответила молчанием.
Стрекоза двуногих – Волк благодаря Альме уже знал, что на языке людей она называется вертолет – несколько дней кружила над их районом, сопровождая Стаю в ее набегах и постепенно подбираясь к их лежбищу. Волк первый раз сталкивался с этими небесными тарахтелками, но из рассказов отца ему в душу запал почти мистический ужас перед ними и ему виделся в них предвестник гибели. Он долго размышлял над происходящим, тихо советовался с Альмой, прикидывал варианты поведения и в конце концов принял решение. Стая ничего не заметила – летает вертолет и летает, нервничает Вожак, так у подруги течка кончилась, скоро опять поведет Стаю на сторону, задумался, так о том, как от подруги оторваться. Все просто, все хорошо! Лишь последующие поступки Волка вызвали их удивление, но и тогда они особо не задумывались – Вожаку виднее.
В то прекрасное солнечное морозное утро Волк вскочил первым, с рассветом, обежал подворье, осторожно выглянул на улицу, долго, прислушиваясь, постоял на задах – все спокойно. Стая блаженно посапывала после вчерашней удачной охоты, а Волк не находил себе места, он чувствовал, что сегодня что-то произойдет. Подошла Альма. «Будь наготове», – предупредил он ее. Альма кивнула: «Понимаю. Сегодня.»
И вот Волк уловил далекий, очень далекий шум машин, множества машин, они двигались с двух сторон и могли доехать до их деревни, зажав ее в клещи. К этому времени Стая выползла на двор, оправляясь, собаки, последив за Волком, тоже прислушались, уловили, насторожились.
– Пора делать лапы, – крикнул Дог, – чего ты медлишь?
И другие молча поддержали его.
– Подождите, – ответил Волк, побежал на зады, прикрываясь плетнем, и замер у пролома, вглядываясь в недалекий спасительный лес.
Он стоял долго, но дождался – чуть колыхнулась ветка, донесся легкий хруст, как будто кто-то переступал, разминая затекшие ноги.
– Да все тихо, давай! В лесу они нас не достанут, – шепнул ему в ухо Дог, тихо подползший – дисциплина.
– Смотри туда, – Волк мотнул носом в сторону засеченной им точки.
Дог замер в ожидании и ему, а точнее говоря, Волку, повезло – в кустах яркой короткой вспышкой блеснуло дуло винтовки.
– Да-а, – протянул Дог и уважительно добавил, – ты – Вожак.
Он опять замер, медленно поводя головой из стороны в сторону.
– Там еще двое.
– Я насчитал троих. Не это главное. Главное – их много.
Они отползли назад и, сторонясь открытого места, вернулись к Стае. Пока Дог, захлебываясь от счастья пролетевшей мимо смерти, рассказывал Стае об увиденном, Волк подобрался к остаткам выходивших на улицу ворот и, осторожно высунувшись, осмотрел улицу. Охотники, подъехавшие с дальнего конца, разбросав машины по краю дороги, с веселым гомоном вываливали свои располневшие телеса на улицу, поглаживая на счастье стволы своих ружей, лежавших на передних сиденьях, распахивали задние двери джипов перед собаками и, пристегнув к ошейникам поводки, гордо выходили их на открытую площадку перед машинами. Те, которые подъехали с ближнего конца, были подтянуты и строги, но даже в подчеркнуто церемонных приветствиях чувствовалась радость от редкой неформальной встречи. И собаки у них были посолиднее, посерьезнее, они даже какое-то время прислушивались к командам хозяев, но, заражаясь общим возбуждением, тоже срывались с места, кружась, принюхиваясь, высматривая объект.
Какие здесь были собаки! Волк, научившийся чувствовать породу, с некоторой долей восхищения смотрел на этот парад. Вот русская гончая, по низкой посадке головы похожая на волка, вот бладхаунд с глубокими свисающими брылями, нервные остроносые доберманы, широкогрудые, с крепким загривком, боксеры, широколобые, меланхолично-безжалостные бульмастифы с небольшим белым пятном на груди, медвежеподобные ньюфаундленды, женоподобные длинноволосые афганские борзые, крутоспинные русские борзые, элегантные быстроногие грейхаунды, крепкозубые волкодавы, рыжеволосые ирландские сеттеры, мощные трудяги лабрадоры, пойнтеры и целая россыпь овчарок, немецких и восточноевропейских, кавказских, шотландских и среднеазиатских.
Собаки были возбуждены долгой дорогой, ожиданием неизвестной забавы, знакомились и грызлись, а хозяева между прочим называли их цену. Всеми владело ощущение праздника и раздачи призов.
В этот момент Стая, клином, ведомая Волком, за ним Буль и Дог, за ними в середине Альма, окруженная оставшимися, врезалась точно по центру толпы у дальнего края деревни. Волк пару раз резанул клыками ближайшие шеи и, оттолкнувшись от чьей-то спину, перемахнул на свободное место. Стая последовала его примеру и через несколько мгновений посреди улицы зиял проход, устланный агонизирующими телами нескольких псов.
Охотники, настроенные на веселую гонку, с ужасом взирали на тела своих любимцев. Оставшиеся в живых собаки занервничали, заметались, путая поводки, подсекая ими людей. В нарастающей суматохе лишь несколько человек смогло добежать до своих машин и выхватить винтовки, но Стая уже огибала последний ряд стоянки, уходя в лес, и никто не рискнул стрелять, боясь повредить трепетно лелеемые «тачки». И тут мимо них пронеслась свора, спущенная с поводков второй группой охотников, и вскоре тоже исчезла в лесу.
Гончие цепко шли по следу, своим безудержным лаем подавая сигналы остальным, собакам и охотникам. Люди, тоже не промах, быстро пришли в себя, запрыгнули в машины, разлетелись по окрестным просекам, перекрывая дорогу Стае. Их план на этом этапе был прост – выгнать Стаю в открытое поле, и он удавался, тем более, что Волк подыгрывал им, ему кричали: «Прорвемся!» – но он неизменно отворачивал в сторону, увидев преграду.
Он хорошо изучил эту местность во время долгих прогулок с Альмой. Он выскочил на простирающиеся вдаль поля, перемежаемые тонкими лентами лесозащитных полос, точно посередке между двумя грунтовыми дорогами, так, чтобы люди на их мощных вездеходных машинах не могли сразу настичь Стаю.
На открытой местности борзые взяли лидерство, вырвались вперед, клацая зубами у лап арьергарда Стаи.
Волк перестроил порядки, отрядил прикрывать Стаю Буля и Дога, но, ведущий, придерживал ход, подлаживаясь под Буля, Шарика и Альму. Вот уже на опушку вылетели основные силы – волкодавы, ризеншнауцеры, овчарки – и лавой пошли в догон. В какой-то момент Волк, сделав свой фантастический пируэт в воздухе, крикнул: «В атаку!» – и четыре борзых, истекая кровью, свалились на подмерзшее скошенное жнивье, и опять: «Вперед!» – и Стая несется, а преследователи – есть порода, но нет выучки, нет практики, нет лидера – даже не пытаются обойти, пустить часть своры наперерез, захватить в клещи, остановить, преследователи лишь сопровождают почетным эскортом, потявкивают, не приближаясь, ожидая подкрепления.
Но не могла такая гонка продолжаться бесконечно. Стая, привыкшая нападать, изнемогала, и вот Афганец, поглядывая на зеркального близнеца, вдруг отпрыгнул в сторону и как в ни в чем ни бывало понесся вместе со сворой, все увереннее потявкивая, но стараясь держаться во втором ряду, на всякий случай. Замедлился бег, уже основные бойцы накатились и машины, радостно урча, набирали ход, когда Стая уперлась в потрескавшуюся кирпичную стену посреди поля, бессмысленную, крыльями уходящими далеко, до самых лесозащитных полос, высокую, непреодолимую.
- Предыдущая
- 29/45
- Следующая
