Император - Эберс Георг Мориц - Страница 11

• Предыдущая
• 11/162
• Следующая

– Я посылал уже жалобу, – ответил тот, – но на мое ходатайство последовал ответ, что средств не имеется.

– Я ничего об этом не слыхал! – воскликнул Титиан. – Когда же ты подавал заявление в префектуру?

– Это было еще при твоем предшественнике, Гатерии Непоте.

– Вот как! – произнес префект с растяжкой. – Уже тогда! Я бы на твоем месте возобновлял свое ходатайство ежегодно, и уж во всяком случае при вступлении в должность нового префекта. Но сейчас нам недосуг сетовать на промедление. Во время пребывания здесь императора я, может быть, пришлю кого-нибудь из своих чиновников в помощь тебе.

Затем Титиан резко повернулся спиной к смотрителю и спросил архитектора:

– Итак, мой Понтий, какую же часть дворца ты имеешь в виду?

– Внутренние покои и залы сохранились лучше других.

– Но о них и думать не стоит! – вскричал Титиан. – В лагере император неприхотлив и довольствуется всем; там же, где есть вольный воздух и вид вдаль, он непременно пожелает их использовать.

– В таком случае мы остановим свой выбор на западной анфиладе. Подержи план, мой почтенный друг, – прибавил архитектор, обращаясь к Керавну.

Смотритель исполнил его приказание, а Понтий схватил грифель, энергичным жестом провел им по левой стороне чертежа и проговорил:

– Вот это западный фасад дворца, который виден со стороны гавани. С южной стороны – прежде всего вход в высокий перистиль26 , который можно использовать как караульню. Она будет окружена комнатами рабов и телохранителей. Следующие, менее обширные залы возле главного прохода мы отведем для должностных лиц и писцов; в этой просторной зале со статуями муз Адриан будет давать аудиенции, и в ней могут собираться гости, которых он допустит к своему столу вот в этом широком перистиле. Менее обширные, хорошо сохранившиеся комнаты, расположенные у того коридора, который ведет в квартиру смотрителя, должны быть отведены для секретарей и персонала, лично обслуживающего цезаря; длинный покой, выложенный благородным порфиром и зеленым мрамором и украшенный бронзовыми фризами, я думаю, понравится Адриану в качестве комнаты для работы и отдыха.

– Превосходно! – вскричал Титиан. – Я желал бы показать твой план императрице.

– Тогда вместо восьми дней потребуется восемь недель, – спокойно возразил Понтий.

– Ты прав, – отвечал префект, смеясь. – Но скажи, Керавн, почему нет дверей именно в самых лучших комнатах?

– Они были сделаны из драгоценного туевого дерева, и их потребовали в Рим.

– Твои столяры должны поторопиться, Понтий, – сказал Титиан.

– Лучше скажи, что продавцы ковров смогут порадоваться, так как мы прикроем, где будет возможно, дверные проходы тяжелыми занавесями.

– А что выйдет из этого сырого обиталища для лягушек, которое, если не ошибаюсь, примыкает к столовой?

– Мы устроим здесь зимний сад.

– Пожалуй! Это недурно! Ну а что мы сделаем с этими разбитыми статуями?

– Самые плохие из них мы вынесем вон.

– В комнате, которую ты предназначил для аудиенций, – продолжал префект, – стоит Аполлон с девятью музами, не так ли?

– Да.

– Мне кажется, эти статуи недурно сохранились.

– Не особенно.

– Урании здесь вовсе нет, – заметил смотритель, все еще держа перед собою план.

– Куда она девалась? – не без волнения спросил Титиан.

– Очень уж она понравилась твоему предшественнику, префекту Гатерию Непоту, и он взял ее с собою в Рим, – отвечал Керавн.

– И на что ему понадобилась именно Урания! – вскричал префект с досадой. – Без нее не обойтись в приемной комнате императора-астронома. Как быть?

– Трудно будет найти другую готовую Уранию одинакового с остальными музами роста, да и нет времени искать. Следовательно, нужно сделать новую статую.

– В восемь-то дней?

– И во столько же ночей.

– Но позволь, прежде чем мрамор…

– Кто думает об этом! Папий сделает нам Уранию из соломы, тряпок и гипса – мне эта хитрость хорошо известна, – а чтобы другие музы не слишком резко отличались от своей новорожденной сестры, они будут подбелены.

– Превосходно! Но почему ты выбираешь Папия, когда у нас есть Гармодий?

– Гармодий слишком серьезно смотрит на искусство, и, прежде чем он сделает набросок, император уже будет здесь. Папий работает с тридцатью помощниками и примет всякий заказ, лишь бы он принес деньги. Право же, его последние произведения, в особенности прекрасная Гигиея27 , сработанная по заказу иудея Досифея, и выставленный в Цезареуме бюст Плутарха приводят меня в восхищение: они полны грации и силы. А кто отличит, что принадлежит ему и что его ученикам? Словом, он умеет устраиваться. Дай ему хороший заработок, и он в пять дней высечет тебе из мрамора группу, изображающую морское сражение.

– Ну, так отдай заказ Папию. Но что ты сделаешь с этими злосчастными полами?

– Их мы залечим гипсом и краской, – ответил Понтий. – А где это не удастся, там, по примеру восточных стран, постелим ковры по каменному полу. О всемилостивая Ночь! Как темно становится! Отдай мне план, Керавн, и позаботься о лампах и факелах, ибо в этом дне и во всех последующих будет по двадцать четыре полномерных часа. У тебя, Титиан, я прошу полдюжины надежных рабов, пригодных для рассыльной службы… А ты что стоишь?! Я сказал тебе – свет нужен! У тебя было полжизни на то, чтобы отдыхать, а по отъезде императора тебе останется столько же лет для той же превосходной цели…

При этих словах смотритель молча удалился, но Понтий не пощадил его и докончил свою фразу, крикнув ему вслед:

– Если только ты не задохнешься до тех пор в своем собственном сале. Что же, в самом деле, нильский ил или кровь течет в жилах этого чудовища?

– Мне это безразлично, раз в твоих жилах все жарче пылающий огонь продержится до конца работ, – заметил префект. – Берегись чрезмерного утомления с самого начала. Не требуй от своих сил невозможного, ибо Рим и весь мир еще ждут от тебя великих произведений. Теперь я, совершенно успокоенный, напишу императору, что для него все будет приготовлено на Лохиаде, а тебе я крикну на прощание: «Отчаиваться глупо… если Понтий тут, если Понтий готов помочь!»

• Предыдущая
• 11/162
• Следующая