Скорость, маневр, огонь - Иванов Анатолий Степанович - Страница 22
- Предыдущая
- 22/57
- Следующая
Было ясно, что немцы сосредоточивают силы, чтобы сбросить советские войска с Керченского полуострова.
На фронте наступило относительное затишье. Авиация противника вела боевые действия менее активно.
Но то было затишье перед бурей.
В утренней сводке Совинформбюро сообщалось: «В течение ночи на 11 мая на фронте существенных изменений не произошло». А утром этого же дня, по всей линии фронта, в Крыму войска противника перешли в наступление.
В тот же день на рассвете группа «чаек» получила задание вылететь на штурмовку в район Дальних Камышей и станции Владиславовка. Нашим истребителям поручено было их сопровождение.
Уже при подходе к аэродрому Марфовка мы встретили большое количество фашистских бомбардировщиков, которые летели значительно выше. Они следовали на восток несколькими группами по 18–20 самолетов. Такого количества мы не встречали с февраля месяца. Затем пронеслись отдельными парами и четверками «мессершмитты». С нами в бой они не вступали. Как видно, летели для прикрытия своих бомбардировщиков. Зато вторая группа «мессершмиттов» атаковала нас прямо над аэродромом Марфовка. В это время «чайки» уже взлетели в воздух и встали под прикрытие. Мы попытались пройти в сторону Владиславовки, но и там встретились с большой группой фашистских истребителей.
Над Владиславовкой «чаек» сильно обстреляла зенитная артиллерия, но штурмовка все же началась. Я в это время летел на самолете командира полка, так как мой «ишачок» накануне был подбит и находился в ремонте.
Но и на этот раз мне крепко не повезло. Во время штурмовки снаряд зенитки разорвался рядом с самолетом. Слышу – грохот! Посмотрел на плоскости, на фюзеляж – пробоин не сосчитать.
– Ну, достанется мне теперь от командира полка! – подумал я. – Скажет: «Доверь дураку телегу, он и колеса потеряет». Конечно, майор Осипов ничего этого не сказал, только усомнился в нашем докладе, в отношении количества встреченных бомбардировщиков.
– Это у вас в глазах двоилось.
– Никак нет, товарищ командир, в воздухе творится что-то невероятное.
– Ладно, слетайте еще раз и посмотрите хорошенько.
В воздух была поднята восьмерка И-16. Задача – произвести разведку воздушного пространства, или, как обычно, называли летчики такие полеты – разведку боем. Мы набрали высоту и вышли к линии фронта в район Владиславовки. Видим, небо кишит самолетами. Фашисты летят и летят на нашу территорию, бомбят, штурмуют наземные войска. Советские истребители парами и четверками отчаянно дерутся с истребителями и бомбардировщиками противника.
Не успели мы толком разобраться в обстановке, как и на нашу восьмерку набросились около десятка «мессершмиттов». Мы вертелись, как только могли. Туго было, но вернулись домой целы и невредимы. Своей разведкой мы подтвердили: фашисты повсеместно активизируют свои действия.
Вскоре немецкие войска перешли в наступление, прорвали линию обороны и начали продвижение в направлении Керчи. В районе аэродрома Марфовка противник высадил крупный десант. На северном побережье полуострова также были высажены десанты фашистов. Наши войска с тяжелыми боями отходили в восточном – направлении.
Положение стало опасным. Вся авиация была брошена на прикрытие наших войск. Но натиск противника сдерживать невероятно тяжело: слишком намного право-сходили немцы в количестве боевой техники.
К вечеру 13 мая 1942 года положение еще более усложнилось. Ценой огромных потерь противник значительно продвинулся вперед.
С наступлением сумерек, смертельно измотанные непрерывными воздушными боями, мы сидели возле самолетов и ждали возвращения командира полка из штаба дивизии, куда его вызвали вместе с комиссаром и начальником штаба.
Километрах в двенадцати от аэродрома слышался грохот артиллерийской канонады. Горела станция Салын. В направлении города и порта Керчь виднелось огромное зарево. Туда летели на бомбежку большие группы вражеских бомбардировщиков.
Сидим, ждем командира. Вдруг, прямо над головами, пролетел самолет, развернулся и вновь летит к стоянке истребителей. По звуку мотора вроде наш. Но самолет никаких сигналов не подает и в полной темноте идет на посадку. Кое-как приземлился, отрулил в сторону и затих. Бежим к нему.
Из кабины «чайки» вылез летчик, на крыле стоит второй, привязанный поясным ремнем к крыльевому подкосу.
– Кто такие? – спрашиваем встревоженно.
– Это мы, ребята, из полка «чаек», которых вы сопровождали. Едва успели улететь, остальные разбежались кто куда.
– Да вы толком расскажите!
Оказывается в Марфовку фашисты сбросили воздушный десант и заняли аэродром. Люди к этому не были подготовлены…
– Ну, а нам удалось кое-как вырваться. Успели запустить мотор и улететь.
Летчики были одеты в одни гимнастерки, без шлемов и парашютов.
– Мы стояли ошеломленные и молчали. А грохот орудийных выстрелов нарастал все сильнее и сильнее…
С самого утра мы уже в воздухе. Взлетаем и тут же недалеко от аэродрома с ходу вступаем в бой против десяти, а то и двадцати самолетов противника. Дрались мы в те дни особенно яростно, защищая отходящие наземные войска.
Сегодня то же самое: «Четверку в воздух», – командует начальник штаба Апаров. А мы уже давно готовы.
Костя Аввакумов, Анатолий Макаров, Саша Алексеев и я бросаемся к самолетам и – пошли! Не успели убрать шасси, как появляются немецкие истребители. За четверкой «мессершмиттов» следуют девять бомбардировщиков Ю-88, а позади у них еще четверка истребителей.
Начинаем подбираться к фашистским бомбардировщикам, но «мессершмитты» парами заходят к нам в хвост и не дают прицеливаться. Приходится разворачиваться в лоб. Завязался ожесточенный бой.
С бомбардировщиками мы так и не смогли ничего сделать, не сбили также ни одного истребителя. Немцам же на этот раз удалось поджечь самолет Аввакумова.
Константин выбросился из горящей машины. При раскрытии парашюта у него с ног сорвало унты. Смотрим висит он в воздухе, а «мессеры» перестраиваются «цепочкой» и начинают заходить друг за другом, чтобы расстрелять нашего товарища. Мы втроем встали в замкнутый вираж вокруг Кости и не даем немцам вести огонь, пока он не приземлился.
Через несколько часов он приехал на аэродром на худющей лошаденке. Уши у Кости пригорели и опухли, лицо тоже прихватило пламенем. На ногах одни носки. И шлем сорвало при покидании самолета. Но Костя не унывает, смеется:
– Спасибо, ребята, за выручку. Раз такое дело, заводи пластинку, повеселимся.
На следующий день свой патефон мы припрятали до возвращения на Крымскую землю: завернули его в тряпки, залили тавотом, положили в мешок и закопали поглубже.
– Пусть полежит пока «соловушка» в земле. Вернемся, будем играть, – торжественно провозгласил Панфилов.
К вечеру 14 мая, согласно принятому командованием решению, все авиационные полки улетели с Керченского полуострова, а наш остался на месте и продолжал отражать атаки фашистской авиации, которая усиленно бомбила и штурмовала отходящие войска Красной Армии.
16 мая фашисты заняли станцию Салын и уже находились в семи километрах от аэродрома.
– Как быть? – запросил командир штаб дивизии.
– Принимайте решение и действуйте, сообразуясь в обстановкой, – ответили оттуда, и уточнили:
– Наши войска отошли к самому городу Керчь и навали переправляться на Таманский полуостров.
Рано утром полк подготовился к перелету, но аэродром с Азовского моря накрыло густым туманом, и положение стало совсем незавидным. А фашисты уже близко, и артиллерия через наши головы обстреливает населенные пункты, расположенные восточнее аэродрома.
Надо немедленно улетать. Тракторы уже глубоко распахали аэродром. Оставлена лишь узкая взлетная полоса и на ней выстроились самолеты. Трактористы ожидали отлета, чтобы распахать и эту ленточку земли.
Штаб полка, техники, оружейники, инженеры во главе с начальником Штаба Апаровым на машинах и пешком отправились в сторону Керчи. Им надо было преодолеть двадцатикилометровый путь, а потом переправиться через пролив на Таманский полуостров.
- Предыдущая
- 22/57
- Следующая
