Челюсти - Бенчли Питер Бредфорд - Страница 10
- Предыдущая
- 10/57
- Следующая
Это были те молодые люди, которые приезжали в Эмити каждое лето. Другие же — а среди них встречались и просто бродяги — устраивали демонстрации, разглагольствовали на разные темы, собирались группками, подписывали петиции и все лето, как правило, работали в каких-то организациях с непонятными сокращенными названиями. Но поскольку они в целом не принимали Эмити, в лучшем случае присоединялись к его жителям в праздник Дня труда, то и к ним всерьез никто не относился…
А малыши играли у воды, копали ямки и кидали друг в друга мокрым песком, не думая и не заботясь о том, какими они станут и что их ждет в будущем.
Мальчик лет шести долго бросал плоские камешки в воду — так, чтобы они подпрыгивали на ее поверхности, — потом ему это надоело. Он пошел по пляжу туда, где лежала его мать, и сел с нею рядом.
— Послушай, мам, — сказал он, выводя пальцем на песке какие-то закорючки.
Его мать повернулась к нему, прикрыла ладонью глаза от солнца.
— Что тебе?
— Мне здесь уже надоело.
— Надоело? Так скоро? Мы ведь совсем недавно сюда приехали.
— Ну и что ж, что недавно. Мне скучно. Мне нечего делать.
— Посмотри, какой пляж, ты можешь играть, где хочешь.
— Да, я знаю. Но мне нечего делать. Мне скучно.
— Почему ты не поиграешь в мяч?
— С кем? Здесь никого нет.
— Как это нет? Ты поискал Харрисов? А где Томми Конверс?
— Их нет никого. Они не пришли. Мне скучно.
— Ну, Алекс, что ты заладил одно и то же.
— Можно я пойду купаться?
— Нет. Вода холодная.
— Откуда ты знаешь?
— Знаю, и все. К тому же я не могу отпустить тебя одного.
— А ты не пойдешь со мной?
— Купаться? Нет, конечно.
— Ты просто постоишь и посмотришь.
— Алекс, мама ужасно устала. Неужели тебе нечем заняться?
— Можно я поплаваю на надувном матраце?
— Где?
— У самого берега. Я не буду купаться. Я просто полежу на матраце.
Мать села и, надев очки от солнца, оглядела пляж. В нескольких десятках ярдов от них по пояс в воде стоял мужчина, держа ребенка на плечах. Женщина посмотрела на него, и ее вдруг охватила жалость к себе: у нее теперь не было мужа, на которого она могла бы переложить эту обязанность — поиграть с ребенком.
Женщина еще не успела перевести взгляд на сына, а мальчик уже понял, о чем она думает.
— Папа разрешил бы мне, — сказал он.
— Алекс, тебе пора уже усвоить, что таким способом ты не заставишь пойти меня на уступки. — Она снова оглядела пляж. Он был пуст, только несколько пар вдалеке. — Ну, ладно, — согласилась она. — Иди. Но не заплывай слишком далеко, и без матраца не плавай, — она строго посмотрела на мальчика, даже сняла очки, чтобы он мог видеть ее глаза.
— Хорошо, — ответил он. Встал, схватил резиновый матрац и потащил его к воде. Потом поднял его и, держа на вытянутых руках, вошел в воду. Когда вода дошла ему до пояса, он лег на него. Волна подхватила матрац, подняла его вместе с мальчиком. Мальчик поудобней улегся на нем и начал медленно грести, равномерно работая обеими руками, его ноги по щиколотку свисали с края матраца. Он проплыл несколько ярдов, повернул и начал грести вдоль берега. Слабое течение потихоньку относило его в океан, но он не замечал этого.
В пятидесяти ярдах от берега дно океана резко понижалось, оно не обрывалось внезапно, но круто уходило под уклон. Там, где начиналось понижение, глубина была пятнадцать футов. Чуть дальше она достигала двадцати пяти, затем сорока, затем пятидесяти футов. На глубине ста футов дно становилось ровным, оно так и оставалось ровным примерно с полмили, затем поднималось, образуя мелководье в миле от берега. А дальше за мелководьем дно быстро понижалось до двухсот футов, а еще дальше начинались настоящие океанские глубины.
На глубине тридцати пяти футов медленно плыла огромная рыба, слегка взмахивая хвостом. Она ничего не видела, так как вода была мутной от мельчайших растительных организмов. Рыба плыла вдоль берега. Потом она повернула, слегка накренилась и кругами стала подниматься на поверхность. В воде теперь было больше света, но рыба еще ничего не видела.
Мальчик отдыхал, свесив руки в воду, ступни его ног тоже захлестывала набегающая волна. Он посмотрел на берег, мать обычно не разрешала ему заплывать так далеко. Он видел, что она все еще лежит на полотенце, а мужчина и ребенок играют в прибрежных волнах. Мальчик не испугался — вода была спокойной, дай отплыл он всего ярдов сорок от берега. Но все же он решил подплыть поближе, а то мать еще увидит его и заставит вылезти из воды. Он сполз немного с матраца, чтобы помогать себе ногами. Его руки загребали воду почти бесшумно, но ноги беспорядочно колотили по воде, взбивая пену.
Рыба не слышала звуков, но она фиксировала резкие, порывистые толчки воды, посылаемые ударами ног. Это были сигналы, пока еще слабые, но рыба уловила их и направилась в ту сторону. Она всплывала вначале медленно, но затем, по мере того как сигналы становились отчетливее, быстро набирала скорость.
Мальчик на минуту остановился передохнуть. Сигналы больше не поступали. Рыба поплыла медленнее, вертя головой из стороны в сторону, стараясь вновь уловить их. Мальчик лежал абсолютно неподвижно, и рыба прошла под ним на большой глубине. Потом она снова стала всплывать.
Мальчик опять поплыл. Он ударял ногами только через три-четыре гребка — ногами было работать гораздо тяжелее, чем грести. Эти изредка повторяющиеся удары посылали рыбе новые сигналы. И она их уловила мгновенно, так как находилась почти точно под мальчиком. Рыба кинулась вверх. Она всплыла почти вертикально, так как на поверхности воды ощутила какое-то движение. Она не была уверена, съедобно ли то, что плещется там, наверху, но это сейчас не имело значения. Рыба приготовилась к атаке. Если то, что она проглотит, можно будет переварить, значит, это пища, а если нет, она отрыгнет это позже. Разинув пасть и еще раз взмахнув серповидным хвостом, рыба кинулась на свою жертву.
Последнее, что почувствовал мальчик, это сильный удар в живот. Дыхание перехватило, он ничего не успел крикнуть, а если бы и успел, то все равно не знал, что кричать, поскольку рыбы он не видел. Рыба вытолкнула матрац в воздух. Голова, руки, плечи, почти все туловище мальчика и большая часть матраца исчезли в ее пасти, и челюсти ее сомкнулись. Рыба, выскочив из воды, пролетела вперед и шлепнулась на брюхо, перемалывая челюстями все подряд — мясо, кости, резину. Ноги мальчика, отделившись от туловища, медленно вращаясь, опускались на дно.
Мужчина, который играл с ребенком у воды, крикнул:
— Эй!
Он не верил собственным глазам, он все смотрел и смотрел туда, где только что был мальчик, потом перевел взгляд на берег, но тут мощный всплеск заставил его снова резко повернуться к океану, только там он уже ничего не увидел, кроме волн, вызванных всплеском и расходившихся теперь кругами.
— Ты видел? — закричал он. — Ты видел?
— Что, папочка, что? — ребенок испуганно уставился на него.
— Вон там! Акула или кит, или еще что! Что-то огромное!
Мать мальчика, дремавшая на полотенце, открыла глаза и, прищурившись, взглянула на мужчину. Он, показывая на воду, сказал что-то ребенку, и тот побежал по песку к груде одежды. Мужчина кинулся к матери мальчика. Она села и долго не могла понять, о чем он говорит, но он показывал на воду, и она, прикрыв глаза ладонью, посмотрела на океан. Она ничего не увидела и поначалу нисколько этому не удивилась, но тут она вспомнила: «Алекс!»
Броди обедал — жареная курица, картофельное пюре и горошек.
— Опять картофельное пюре, — воскликнул он, когда Эллен поставила перед ним тарелку. — Что ты со мной делаешь?
— Я не хочу, чтобы ты умер с голоду. К тому же тебе идет быть полным.
Зазвонил телефон.
— Я подойду, — сказала Эллен. Но встал Броди. И так было всегда. Собиралась подойти к телефону она, но подходил он. То же самое было, когда она забывала что-нибудь в кухне. Она говорила, например, что забыла салфетки и что сейчас их принесет, но оба знали, что пойдет за ними он.
- Предыдущая
- 10/57
- Следующая
