Выбери любимый жанр

Двенадцатая статуя - Эллин Стенли - Страница 6


Изменить размер шрифта:

6

Он смахнул крошки цвета мрамора и показал форму, напоминавшую череп, хотя глазницы и ноздри были заполнены. Он постучал ногтем.

— Внутри ничего нет. Это папье-маше, из которого обычно делают маски, а потом покрывают раствором этого вещества. Colla — так его называют...

— Клей, — подсказала Бетти.

— Да, да. Так можно быстро сделать голову. Она высыхает мгновенно.

Затем покрываем форму глиной, делаем черты лица — и вот вам римлянин!

— А почему это так удивительно похоже на мрамор? — спросил Сай.

— Сверху наносится слой эмалевой краски — белая и слоновой кости.

Она тоже быстро высыхает.

— Но глина под ней совсем еще сырая?

— Прежде чем накладывать краску, надо подсушить глину горелкой.

Ацетиленовой горелкой, надо водить ею вниз, вверх, туда, сюда — и так несколько часов. Но на все уходит ровно один день. За двенадцать дней — двенадцать статуй, как я и обещал синьору Файлу.

— У вас есть с собой эскизы других статуй? — спросил Голдсмит. И когда Паоло вынул их из кармана — весьма помятые и запачканные, стало ясно, что Файл в очередной раз заключил выгодную сделку.

Стоя в дверях мастерской, собираясь уходить, они увидели, как появился Файл с Клаудией, жестом показал ей садиться в “кадиллак” и сам сел за руль.

— Красавица! — произнес Паоло, глядя не столько на сестру, сколько на машину. Затем, когда машина тронулась, он что-то вспомнил.

— Мотоцикл! — крикнул он сестре, показывая на мотоцикл, стоявший у офиса Файла, но она только беспомощно развела руками, и машина скрылась из виду.

Паоло тоже развел руками, словно смиряясь с судьбой.

— Автобус ходит нерегулярно, поэтому каждое утро она будет приезжать сюда со мной на мотоцикле, а потом ехать на нем в свою шкоду. Это означает, что я буду возвращаться вечером на автобусе, но сегодня, кажется, я спокойно поеду домой на мотоцикле.

— Вам очень повезло, — сказала холодно Бетти. — Знаете, Паоло, Клаудия очень красивая девочка.

— Еще бы мне не знать! — Паоло с безнадежным видом поднял к небу глаза. — Потому-то мне пришлось так долго уговаривать мамочку с папочкой отпустить ее в город, где она сможет развиваться, получить образование, может стать учительницей, а не женой какого-нибудь деревенского олуха. Родители у нас хорошие, но они всякого наслушались, и им кажется, что все мужчины Рима только и думают, как бы полакомиться красивой девочкой. Они забывают, что Клаудия со мной, а я...

— Паоло, — перебила его Бетти. — Иногда она не с вами. Не скажу о других римлянах, но про синьора Файла мне кое-что известно. Он любит лакомиться красивыми девочками...

Паоло был ошарашен.

— Он? Признаться, синьора, он не похож на того, кто бы...

— Faccia attenzione signore, — резко сказала Бетти. — Il padrone e un libertino. Capisce? <Будьте начеку, синьор. Наш шеф — распутник. Понимаете? (итал.)>

— Capisce <Понимаю (итал.)>, — кивнул Паоло. — Спасибо. Я скажу Клаудии. Ей почти шестнадцать, она не ребенок. Она поймет.

Мел заметил, что вопреки своей привычке Файл стал уезжать со съемок днем, а возвращался поздно вечером или не возвращался вовсе. Бетти тоже это заметила.

— Ты знаешь, где он бывает, — сказала она мужу.

— Я не знаю. Я подозреваю. Это не одно и то же.

— Послушай, дорогой, не будем спорить по пустякам. Он проводит время с этим ребенком, и ты все прекрасно понимаешь.

— Ну и что? Во-первых, девушка, которой пошел шестнадцатый год, в этих краях не считается ребенком, как сказал ее собственный брат. Во-вторых, ты сделала все, что могла, — ангелы не совершили бы большего.

Что же касается меня...

— Ну конечно! Что касается тебя, а также Сайруса и Мака, то вы счастливы, что Алекс не крутится здесь постоянно, и вам наплевать, почему это происходит.

Против этого возразить было нечего. То, что Алекс не путался под ногами, было настоящим даром небес, и они ни за что не спросили бы, почему он вдруг их оставил в покое, нервы у них были натянуты от постоянного напряжения, но съемки подходили к концу, и надо было держаться в форме, чтобы кончить фильм, не снизив художественного уровня. Принимая во внимание то, как Файл обычно пил из них соки жалуясь, угрожая, отменяя их указания, — видеть, как открытый “кадиллак” выезжает из ворот, было все равно что получать укрепляющий бальзам.

Мел не был уверен, что, даже если бы Паоло подозревал, что происходит, он бы захотел поднимать скандал. Работа над статуями, как он сам признался, дает ему заработок, достаточный, чтобы протянуть до лучших времен. Как удачно, что синьор Файл попросил Художественный институт порекомендовать человека, который сделал бы все за минимальную плату, — ведь порекомендовали его, Паоло, год назад с отличием закончившего этот институт. Большая удача! Молодому скульптору, не имеющему покровителя, зарабатывать нелегко. Денег у родных не было, приходилось приниматься за любую работу, лишь бы наскрести денег, чтобы внести очередную плату за жилье. Но теперь...

* * *

С самого утра и до позднего вечера, голый до пояса и обливающийся потом, Паоло увлеченно работал над статуями, и их одну за другой отвозили на тележке в студию и устанавливали на место будущей съемки.

Первые шесть с торжественно окаменевшими лицами хорошо смотрелись на пробных съемках. Следующие, с лицами, искаженными безумием, были даже еще лучше. Оставалось сделать последнюю, самую, как думал Мел, эффектную: статую обезумевшего Тиберия.

Когда ее поставили рядом с пятью другими в проходе дворца, когда Мак-Аарон отснял свои наезды и крупные планы, картину можно было считать законченной. Разумеется, еще нужно было ее смонтировать. Этой тонкой работой занялся Сайрус — надо было резать, менять местами сцены, найти для каждого эпизода нужный ритм, наконец, все соединить в единое целое — то, что зрители увидят на экране. В конечном счете все зависело от монтажа, но это уже забота одного Сайруса.

В ожидании конца работы никто не собирался устраивать бунт на корабле, и все же в одну бурную ночь дело едва не дошло до крушения.

* * *

Гроза началась под вечер, это был один из тех римских ливней, после засухи, которые, продолжаясь часами, превращают окружающие города, поля и луга в болота, а асфальтированные улицы в реки. В полночь, когда Мел и Бетти шлепали по лужам к своей машине, они увидели Паоло, стоявшего в дверях своей мастерской и глядевшего на потоп с безнадежным видом, и остановились, чтобы пригласить его поехать с ними.

Он рассыпался в благодарностях, залезая на заднее сиденье рядом с Бетти. Жил он в Трастевере, но, если его высадят где-нибудь в городе, он легко доберется домой.

— Нет, мне не составит труда довезти вас прямо до дверей, — соврал Мел. — Только показывайте дорогу.

Следуя указаниям Паоло, они проехали через Понте-Субличо к пьяцца Матраи, площади в центре захудалого рабочего района. Паоло жил вместе с сестрой в доме, которому, казалось, была не одна сотня лет. Дом был на одной из улочек, отходивших от площади. А в начале этой улочки в гордом одиночестве стоял роскошный “кадиллак”.

Увидев его, Мел невольно нажал на тормоза, и маленький “фиат”, содрогнувшись, замер на середине площади. В ту же минуту он услышал, как Паоло что-то прошипел, и почувствовал, как он навалился на переднее сидение, наклонившись вперед и вглядываясь в залитое дождем стекло.

Вдруг, словно специально выбрав время ухода для того, чтобы рассеять все сомнения, на улице показался Файл. Он быстро затрусил к “кадиллаку”, опустив голову и сгорбившись под дождем. Он уже почти подошел к машине, когда Паоло вдруг очнулся от оцепенения и лихорадочно схватился за спинку сиденья Бетти.

— Синьора, выпустите меня!

Бетти упрямо не двигалась.

— Для чего? Чтобы вы совершили убийство, провели всю оставшуюся жизнь в тюрьме? Какая польза от этого будет Клаудии?

— Это мое дело! Выпустите меня! Я требую!

По его тону Мел понял, что, если Бетти уступит, убийства не миновать. Вскоре Файл оказался вне досягаемости. Задние огни “кадиллака” зажглись, потом стали удаляться и наконец исчезли в направлении виа делла Луче. Паоло ударил кулаком по колену.

6
Перейти на страницу:
Мир литературы