Жвачка и спагетти - Эксбрайя Шарль - Страница 14
- Предыдущая
- 14/37
- Следующая
Комиссар заставил его сесть.
– Почему бы вам не рассказать все? Насколько это упростило бы дело!
– Это не я! Клянусь, не я!
– Кто же тогда?
– Не знаю...
– Она?
– Нет!
– Глупо с вашей стороны губить себя, чтоб выгородить Мику.
Орландо расплакался, как ребенок.
– Это она... Мика... сказала мне о смерти своего мужа... пришла ко мне... в парикмахерскую... и сказала...
– А она откуда узнала об этом?
– Ее известила по... полиция...
Тарчинини опять сел. Лекок последовал его примеру.
– А теперь успокойтесь, Ланзолини... и расскажите нам правду.
– Какую правду?
– Что вы делали позавчера вечером, она и вы?
– Мы встретились в восемь в Левенбрау, на пьяцца Витторио Эммануэле.
– Она пришла вовремя?
– Мне их дожидаться не приходится. Потом пообедали у Данте, на пьяцца деи Синьори, где я поспорил с официантом из-за ошибки в счете... Потом отправились в Нуово, где смотрели "Локандиеру" Гольдини... Потом пришли сюда и здесь провели ночь и утро, потому что у меня был выходной.
В эту минуту до них донесся негромкий звук: кто-то поворачивал ключ в дверном замке. Все трое замерли, и Тарчинини шепнул Орландо:
– Молчите!
Посетитель напрасно старался – Орландо заложил дверь засовом. Сайрус А. Вильям на цыпочках подошел к двери, бесшумно снял засов и, резко распахнув ее, сказал:
– Входите, синьора!
И, так как она не двигалась, взял ее за руку и подвел к комиссару, который отвесил поклон:
– Рад вас видеть, синьора Росси... Ланзолини, отвернитесь к окну, я не хочу, чтобы вы обменивались знаками.
Юноша повиновался.
– А теперь, синьора, будьте внимательны и отвечайте продуманно. Позавчера вечером у вас было свидание с этим синьором?
– Да.
– Где?
– В Левенбрау.
– Где вы обедали?
– У Данте.
– Без происшествий?
– Разумеется... А, впрочем, немного повздорили с официантом.
– А потом?
– Потом пошли на "Локандиеру".
– Достаточно... Можете повернуться, Ланзолини.
Орландо обернулся. Мика подошла к нему:
– Что случилось?
Он сухо осведомился:
– Что вам угодно?
– Я не застала тебя в парикмахерской и вот пришла...
– Верните мой ключ и уходите!
Она на мгновение застыла с открытым ртом.
– Но послушай, Орландо, мы ведь собирались...
– Чего я никак не собирался, так это принимать у себя гостей из полиции!
– Что им нужно от тебя?
– О! Так, безделица... просто обвиняют меня в убийстве вашего мужа!
Она засмеялась:
– Ты шутишь! Эуженио застрелился!
– Спросите у этих господ.
Она повернулась к Тарчинини.
– В самом деле, синьора, вашего мужа убили.
– Madonna Santa! Кто?
– Это мы и пытаемся выяснить.
– И вы решили, что Орландо... Мой бедный мальчик!
Но у Ланзолини страх вытеснил все нежные чувства.
– Бедный мальчик в гробу это видал!
Мика догадалась, что ветер переменился и ее счастье под угрозой. Она спросила довольно глупо:
– Что видал в гробу?
– Все!
Она пролепетала:
– И... и меня?
Видимо, тронутый нескрываемым горем молодой женщины, Ланзолини встал и нежно обнял ее за талию:
– Послушай, Мика...
Она воскликнула в тревоге:
– Ты хочешь бросить меня?
Со слезой во взоре Тарчинини упивался этой сценой. Все любовные истории восхищали его, даже самые грустные. Он шепнул Лекоку:
– Ну? Бывает такое в Бостоне?
– Да, но не при посторонних!
– Тогда какая же это любовь? Настоящая любовь плюет на мнение окружающих! У нас любят, не скрываясь!
– Я уж вижу...
Не обращая внимания на эти комментарии, Мика повторила:
– Орландо, ты хочешь бросить меня, я чувствую!
– Так будет правильнее теперь, когда ты овдовела.
Эта неожиданная логика не убедила молодую женщину.
– Значит, по-твоему, было правильно обманывать Эуженио, когда он был жив, а теперь...
Ланзолини отступил на позиции морали:
– Совесть-то у меня есть!
– А у меня, значит, нет?
– Не так уж много, согласись!
Теперь разрыдалась она. Во всех странах мира, когда женщина начинает плакать, мужчина теряется. Орландо не составил исключения.
– Будь же благоразумна, Мика. Я не создан для таких приключений. Я не привык, чтоб убивали мужей моих любовниц... Это мне очень неприятно, уверяю тебя!
– А мне-то каково?
– Это другое дело.
Вопреки ожиданиям Лекока, синьора Росси выпрямилась, безукоризненно владея собой:
– Орландо, – объявила она, – ты не тот, за кого я тебя принимала. Я обманулась в тебе. Этого я не переживу! Я брошусь в Адиче, и пусть моя смерть падет на твою голову!
Она с достоинством кивнула следователям:
– Всего доброго, синьоры!
И вышла, не взглянув "больше на Ланзолини. Тарчинини вовремя удержался: он чуть не зааплодировал.
– Какой эффектный выход! Ай да крошка! Слишком хороша для вас, Ланзолини!.. Можете быть свободны.
И обернулся к американцу:
– Парень, который не может удержать такую женщину, неспособен убить мужчину. Идем?
Аргумент не казался Сайрусу А. Вильяму таким уж неоспоримым, но сейчас не время было затевать дискуссию, и он двинулся вслед за своим другом.
Глава V
По пути к центру города ни Тарчинини, ни Лекок оптимизма не испытывали. Комиссар сосредоточенно хмурил густые брови, американец пережевывал резинку, как бык свою жвачку. Они шли молча, и самый факт, что итальянец хранил такое необычное для него молчание, свидетельствовал о его замешательстве. Он заговорил только когда они достигли понте Нави.
– Синьор Лекок, дело оказалось труднее, чем я сначала думал.
– Позвольте заметить вам, синьор комиссар, что можно было большего добиться от Мики Росси и Ланзолини!
– А зачем? Анонимка, полученная жертвой, указывает на то, что в деле замешано третье лицо. Его и будем искать.
– Конечно, но где искать?
– Мы почти уверены, что Росси был убит у парикмахера. Для начала выясним, какую парикмахерскую он так настойчиво посещал, рассчитывая, видимо, застать там свою жену с любовником.
– По-моему, все указывает на парикмахерскую ди Мартино, патрона Ланзолини?
– Очевидно.
– А если у Росси да Мартино не знают, надо будет пойти к предыдущему хозяину красавчика Орландо. Проще некуда.
– На мой взгляд, даже слишком просто. Чего я никак не пойму, это почему Ланзолини клянется, что только раз видел Росси?
– Он лжет!
– Признайте, что лгать в этом случае глупо – слишком легко проверить. Нет, поверьте, синьор Лекок, что-то за всем этим кроется, но что? Во всяком случае, если вы не против, возьмите на себя опрос хозяев Ланзолини. Вот, держите фото жертвы. А я проверю алиби Орландо и Мики. Если что-нибудь не совпадет с его рассказом, я его заберу.
Разговаривая, друзья шли по понте Нави. Взгляд Сайруса А. Вильяма рассеянно скользил по водам Адиче, как вдруг ему почудилось в волнах тело Михи Росси с распущенными по воде белокурыми волосами, колеблемыми зыбью. Эта галлюцинация заставила Лекока осознать, что с самой виа Сан-Франческо он, не отдавая себе отчета, не переставал думать о Мике и о ее недвусмысленно выраженном намерении умереть. Он стал, как вкопанный, и схватил Тарчинини за руку:
– А вдова?
– Что вдова?
– Вы собираетесь охранять ее?
– Охранять? Но от кого, синьор?
– От нее самой! Не сказала ли она, что утопится?
Тарчинини от души рассмеялся:
– И вы ей поверили?
– Как же не поверить? Она была вне себя от горя!
– Конечно, она была вне себя от горя, но в тот момент ей надо было обыграть свой уход, не выйти из образа!
– Для чего? Чтобы произвести на нас впечатление?
– Отчасти для этого, но главное – чтобы соответствовать образу, который она в тот момент себе рисовала: женщина, обманувшаяся в своих надеждах, которой остается только умереть, чтобы не упасть в собственных глазах и чтобы доказать, что ее любовь была действительно исключительной.
- Предыдущая
- 14/37
- Следующая
