Болонская кадриль - Эксбрайя Шарль - Страница 22
- Предыдущая
- 22/39
- Следующая
— Да какие ж вам еще нужны доказательства, чтобы открыть глаза? Неужели вы не понимаете, что этот проклятый мерзавец — причина всех наших бед?
Не удостоив его ответом, молодая женщина схватила со столика пистолет.
— Если рыжий убьет Жака, я застрелю вас!
— Но ведь я ваш супруг перед лицом Бога и людей, Тоска!
— Сейчас не самый подходящий момент мне об этом напоминать!
— Этак вы заставите меня поверить, будто сожалеете о нашем союзе!
— И еще как! Если супружество и в самом деле таково, я бы и злейшему врагу не пожелала выходить замуж!
— Послушайте, Тоска миа, вы достаточно разумная девушка и должны понять, что все наши несчастья не имеют ничего общего с браком… я имею в виду сами священные узы… Это месть Субрэя, осложнившаяся чем-то таким, чего я и сам толком не понимаю…
— Но согласитесь все же, что ни тот колосс, который вас бил, ни этот рыжий тип, ни карабинеры не были необходимым дополнением к нашей брачной ночи…
— Бесспорно.
— Тогда почему они здесь?
Фальеро развел руками в знак полной неспособности дать нужный ответ. При этом он выглядел так забавно, что Тоска не удержалась от смеха.
— Вы похожи на пингвина, Санто…
Однако, увидев глубокое отчаяние в глазах мужа, она великодушно добавила:
— …но пингвины мне очень нравятся…
И, мысленно послав последнее «прощай» Жаку, молодая женщина подошла и прижалась к груди Фальеро, и тот крепко обнял ее. Тут же в комнату вошел Карло Коррадо.
— Прошу прощения, синьора, синьор… Я пришел с отчетом… — заявил он, отдавая честь.
Санто хотел возмутиться, но у него уже не оставалось на это сил. На сей раз пришла очередь Тоски его успокаивать.
— Иначе и быть не могло, друг мой… Стоит нам только подойти друг к другу, как двери немедленно открываются…
— Я полагаю, что могу совершенно уверить синьору в том, что с этой минуты ей больше ничего не грозит, — продолжал бесстрашный сержант. — Тот тип, по всей видимости, бежал за пределы имения… А утром мы проверим, чьи там следы. Вы позволите?
Уже в который раз за эту ночь Коррадо снял трубку.
— Алло! А, ты тут, моя Антонина? Бодрствуешь у телефона? Отлично! Я горжусь тобой, моя мужественная голубка! Ты, конечно, выполняешь свой долг, но делаешь это с блеском, уж можешь поверить своему сержанту!.. Да, здесь все потихоньку успокаивается. У нас была отчаянная перестрелка, но, благодарение Богу, сейчас уже тихо. Мы с карабинером Морано вернемся на рассвете. Я очень надеюсь согреться в твоих объятиях, моя Антонина! О да, я хотел бы повстречать как можно больше врагов, душа моя, и победить их ради твоих прекрасных глаз!
Прижимая трубку к щеке, Карло Коррадо слегка повернулся. Он хотел улыбнуться Тоске, но улыбка умерла, едва успев родиться, — на пороге ванной стоял невысокий, разбойничьего вида мужчина и целился из револьвера в него, сержанта! Карло вздохнул, но у него перехватило дыхание, и этот сдавленный звук произвел на Антонину впечатление отчаянного крика о помощи.
— Что случилось, Карло мио? — испуганно вскрикнула она.
— Попал в ловушку, — пробормотал побелевший от страха сержант. — Смерть глядит мне в глаза, Нина… Прощай, любимая…
Тоска и Санто, сидя на постели, созерцали картину, которая больше их не удивляла. Зато в трубке, болтавшейся на проводе, они услышали какой-то грохот — где-то далеко от них, у себя дома, Антонина упала в обморок. Сержант выпрямился и, положив трубку на место, поглядел на рыжего агрессора.
— Ну, синьор?
Задавая вопрос, Коррадо искоса поглядывал в сторону гостиной и с облегчением заметил тихонько приоткрывшуюся дверь. Он глубоко вздохнул, от всей души призывая карабинера немного поторопиться.
— Где человек, в которого вы только что стреляли?
— Понятия не имею, синьор… Вероятно, сбежал?
— Будь это так, мы бы услышали шум мотора!
Сержант с упреком посмотрел на Санто и Тоску.
— А вы говорили, высокий брюнет…
— Это не тот, сержант!
— Так что же, все жители Эмилии решили здесь встретиться этой ночью?
— Я и вправду начинаю так думать… — с горечью признался Санто.
Тоска рассмеялась, и звонкие ноты, выскользнув в окно, коснулись ветвей деревьев, вторя журчанию воды в фонтане. Роналду Хантеру итальянская веселось внушала ужас — он никогда не знал, то ли эти люди смеются от души, то ли морочат ему голову.
— Довольно! — бросил он.
Все умолкли, разглядывая его, как диковинного зверя.
— Положение очень серьезное, а вы, кажется, не отдаете себе в этом отчета? В деле замешаны государственные интересы, настолько значительные, что по сравнению с ними жизнь мужчины, женщины и даже сержанта карабинеров ничего не значит!
Карло попытался возразить:
— Позвольте, синьор…
— Нет! Я должен найти Субрэя или его труп… и поскорее!
— Осторожно, синьор! Положите оружие на кровать, а то как бы вам самому не стать покойником!
Англичанин вздрогнул, но, проследив направление взгляда сержанта, увидел карабинера с ружьем наизготовку. Как хороший отец семейства Хантер бросил револьвер на кровать, которая этой ночью должна была стать брачным ложем. Карло воспрянул духом. Положение изменилось в его пользу.
— Ну, синьор, что вы скажете о таком повороте событий, а? — проговорил он, насмешливо расправив усы. — Придется вас обыскать, уж извините! Морано, не спускайте пальца с курка и при первом же подозрительном движении… Понятно?
— Да, сержант!
Силио Морано так сильно сосредоточился на своем противнике, что не слышал, как у него за спиной открылась дверь. Внезапно он почувствовал, что падает, и, не успев сообразить, как это произошло, приземлился на чету Фальеро. Санто, получив головой в живот, сразу утратил интерес к происходящему, а Тоска, задыхаясь под тяжестью солдата, меланхолично заметила:
— Вы полагаете, такое поведение достойно карабинера?
Сержант, не видевший полета своего подчиненного, узрел лишь финальную сцену — то есть кувыркание на постели.
— Морано! — возмущенно завопил он.
Роналд Хантер воспользовался удобным случаем и отшвырнул Карло Коррадо, и тот немедленно составил компанию Силио и синьору Фальеро. Все вместе они сплелись в некий причудливый гордиев узел, а вконец рассерженная Тоска лупила по физиономии каждого, кто попадался ей под руку. Англичанин бросился было к двери в гостиную, но, встретив кулак Майка Мортона, отлетел к постели и шлепнулся на сержанта, который как раз только что встал на ноги. Тот опять попал в черту досягаемости Тоски и сразу же заработал пощечину. Карло выругался, грозя Морано всеми возможными карами, и потребовал, чтобы тот поскорее вызволил его из столь щекотливого положения, если не хочет неприятностей. Что до Санто, то он, выведенный из строя нечаяным ударом Силио, безжизненно болтался в общей свалке, пока не скатился с кровати. Это привело его в чувство. Молодой человек открыл глаза, тупо посмотрел в потолок и, не теряя времени на обдумывание происходящего, приподнялся. Не обопрись Санто о стену, наверняка он снова упал бы, потрясенный представшей пред его изумленным взором картиной: Тоска, его законная жена, сражалась сразу с тремя мужчинами… и к тому же на постели! У супружеского терпения тоже есть пределы. Вне себя от бешенства, Фальеро схватил прекрасную урбинскую вазу дядюшки Ваччи и изо всех сил опустил ее на первую подвернувшуюся голову. Это оказалась голова сержанта. Прекрасный Карло без чувств повалился на пол. Карабинера за шиворот стянули с неправедно занятого супружеского ложа. Бедняга Силио, окончательно рассвирепев, напал на англичанина — тот так еще и не очухался после удара Мортона — и катапультировал его в другой угол комнаты, а потом кинулся на помощь шефу. Однако ему пришлось пройти мимо Санто, и тот, пустив в ход на сей раз канделябр, отправил его в нокаут. Майка весь этот спектакль, по-видимому, очень забавлял, но теперь он вспомнил о работе.
— Спокойно! — приказал американец. — Синьор Фальеро, где Субрэй?
Но Тоска вмешалась прежде, чем ее муж успел открыть рот.
- Предыдущая
- 22/39
- Следующая
