Коммандос Четвертого Рейха - Эхерн Джерри - Страница 21

• Предыдущая
• 21/30
• Следующая

— Не понимаю, — задумчиво протянул Эл, рассматривая капитана, — чего такого смешного находит в этих историях Бесс и как она может восхищаться вашим чувством юмора.

Фрост перестал улыбаться и прямо спросил:

— Так вы поможете мне или нет? Скажите прямо.

— Помогу, ради Бесс. Насколько я понимаю, вы — наемник, а я не люблю наемников. Когда-то я работал в Конго, приходилось встречаться с вашими коллегами, но ни один из них не пришелся мне по душе.

— Это потому, что вы не встретили там меня, — парировал Хэнк.

— Вы хоть понимаете, что меня могут выслать из Франции или сделать даже кое-что похуже за то, что я устрою вам фальшивый паспорт? И что делать с этим глазом, черт бы его побрал? Как его спрячешь? Никак…

— Ну, это нам не впервые, — заверил его Фрост, — фотография для паспорта ретушируется, пририсовывается второй глаз, а я его забинтовываю или просто надеваю темные очки. Нет проблем, как два пальца…

— Да, вижу, у вас богатый опыт. Наверное, частенько приходится удирать из разных стран?

— А как же, — с готовностью поддакнул капитан, — представляете, какую тяжелую профессию я выбрал, в конце концов. Макал бы себе спокойно вишни в шоколад, и в ус не дул.

Не успела секретарша доложить о его приходе, как Фрост сам шагнул в довольно внушительный кабинет, и Бесс выпорхнула из-за огромного стола и побежала ему навстречу, не ожидая, что он появится у нее так быстро.

Он подхватил ее в объятия и закружил по комнате, затем опустил девушку и немного отошел в сторону, проговорив:

— Дай мне хоть рассмотреть тебя.

Он впервые видел ее с длинной прической с той поры, как ему пришлось обрезать ей волосы ножом, чтобы спасти от гибели. Бесс повернулась перед ним несколько раз, смеясь и демонстрируя простенькое голубое платье, несколько тоненьких золотых цепочек, обвивающих стройную шею, и маленькие золотые сережки.

Хэнк снова привлек ее к себе, но вдруг почувствовал на спине шестым чувством чей-то пристальный взгляд. Повернувшись к дальней стене кабинета, он увидел сидящего на диване человека.

— Дорогая, а что здесь делает инспектор Фушар? спросил он у Бесс, сумев моментально справиться с замешательством.

— Ну…

— Что “ну”?

Она старалась поймать его взгляд, чтобы молчаливо успокоить, дать понять, что все в порядке, по-матерински утешить, как она умела это делать. Фрост обвил рукой ее талию, наклонился к ушку и прошептал:

— Ты — единственный человек, которому я верю. Не волнуйся, я понимаю…

Повысив голос, он повернулся к французу, которого совсем не ожидал здесь встретить:

— Ну так что, инспектор?

— Вот, он пришел ко мне… — стала что-то запоздало объяснять непонятно кому девушка.

— Да, тяжело вести за вами слежку, капитан. Мы полностью потеряли ваш след после происшествия с автобусом.

В этот момент Хэнк потянулся в карман за пачкой сигарет, рука Фушара тоже одновременно исчезла под плащом, но через секунду оба улыбнулись. Инспектор раскрыл стоявший рядом с ним кейс и извлек из него хромированный браунинг Фроста и его же боевой нож. Положив оружие на край заваленного бумагами стола Бесс, он покопался в карманах, достал паспорт и перебросил его Хэнку. Тот поймал его на лету, открыл на последней странице и увидел официальный штамп, свидетельствующий о том, что он легально покинул Францию.

— Зачем вы это сделали? — спросил он.

— Затем, что мне нужна ваша помощь. Да, кстати, все ваши вещи, которые были в гостинице, кобура и прочее находятся в квартире мадемуазель Столлмэн.

— Какая помощь? — перебил его капитан, не выслушав до конца.

— Длинная история, как говорят у вас в Америке. Может, присядете? — пригласил их инспектор Сюртэ, по-хозяйски откинулся на спинку дивана и закинул ногу за ногу.

Фрост с деланным раболепием поклонился, горячо его поблагодарил и присел на кожаное кресло у журнального столика, стоящего напротив Фушара. Бесс нажала кнопку внутреннего переговорного устройства, попросила кофе и уселась на подлокотник кресла Хэнка.

— Я вас внимательно слушаю, — обратился к своему собеседнику капитан, закуривая.

— Так вот, мои ребята из отдела по борьбе с терроризмом следили за вами, да не уследили. Друг мой, вам известно, сколько французских законов вы нарушили?

— Готов поспорить, что много. Это зависит от того, с какого момента вы установили за мной слежку.

— С того момента, как вы вышли из моего кабинета и до вашего побега из особняка в лесу — ну, до вашей связи с женщиной, которая представилась вам как Шейла Балсам…

Фрост почувствовал, как в его шею впились острые ноготки Бесс, и поежился.

— Мы знаем о вашем похищении израильской разведкой, затем — нацистами, о жестокой драке в баре, где вы пытались достать пистолет, — короче, нам известно все.

— А почему же ваши ребята не вмешались? — спросил капитан.

— Когда вас пытали нацисты? Признаюсь, мы выпустили вас из вида перед этим, а когда прибыли туда, вы уже сами освободились, мягко говоря. Конечно, мы бы пришли вам на помощь, если бы были поблизости.

— Глубокое вам мерси, — пробормотал Хэнк, затягиваясь.

В кабинет вошла девушка, которую он видел в приемной, с большим подносом, поставила его на кофейный столик, налила три чашки кофе и поставила их перед присутствующими.

— Вот пирожные, угощайтесь, — вежливо промолвила она, ставя на край журнального столика тарелку со сладостями.

— Спасибо, Хелен, — улыбнулась ей Бесс и девушка вышла.

— Мы надеялись, — продолжил инспектор, — что нацисты выведут вас на доктора Балсама, вот в чем дело. Могу я теперь спросить — вы приблизились к решению этой чудовищной загадки?

— Нет, даже наоборот — удалился, честно говоря, заметил усталым голосом Фрост. — Балсама у них нет, и они даже не знают, где он. Интересовались у меня и по этому поводу, вежливо так… А если уж они не знают, я вообще без понятия, кто это может знать.

— По данным полиции, бандиты, напавшие на вас в аэропорту Чикаго — американские нацисты. Те, кто хотел убить вас в парижской гостинице — тоже нацисты, судя по нашим подтвержденным источникам. Но мы не обладаем никакими сведениями о личности или принадлежности тех, кто совершил нападение на автомобиль и похитил профессора. Возможно, это были не нацисты.

— А как же свастика, ненависть к евреям, жестокое отсечение пальца? Я думал, что нет сомнений в том, что Балсам захвачен именно ими.

— Увы, — немного помолчав, вздохнул Фушар, теперь мы не можем так утверждать. Да простит меня мадемуазель за такие подробности, но отрезанные органы действительно принадлежали Балсаму. И вот тут-то и выяснился один чрезвычайно интересный факт, узнав о котором я решил, что нам поможет мадемуазель Столлмэн. И правда, мы с ней разными путями пришли к одинаковым выводам.

— И что же это такое? — спросил заинтригованный капитан, бросив быстрый взгляд на сидящую рядом подругу.

— Фрост, — ответила та почти шепотом, — дело в том, что профессор умирает, он неизлечимо болен раком. Есть неопровержимое медицинское заключение о распространении метастаз и о поражении кровеносной системы. Жить ему осталось считанные месяцы, а то и недели.

— О, черт, — не мог поверить в услышанное Хэнк. — Да как вы узнали об этом?

— Мадемуазель, — стал объяснять француз, — перерыла все медицинские документы, относящиеся к состоянию его здоровья и лечению за многие годы жизни. А мы обнаружили это случайно, во время проведения анализа крови присланного пальца. Мы ведь получили еще два пальца — последний вчера — и новые результаты подтверждают полученные ранее.

Капитан задумчиво отхлебнул кофе, не обращая внимание на его чересчур горький привкус.

— Вероятно, те, кто его похитил, не знали, что он умирает, — заметил он с отсутствующим видом, о чем-то размышляя.

— Есть и другое предположение, — возразил ему инспектор.

— Что? И какое же? — встрепенулся Фрост.

• Предыдущая
• 21/30
• Следующая