Армия возмездия - Эхерн Джерри - Страница 24

• Предыдущая
• 24/29
• Следующая

Гидроплан, Захваченный Адольфо Коммачо среди прочих летательных аппаратов — турбовинтовых и реактивных, — бросал мечущуюся, стремительно мчащуюся тень на зеленые джунгли внизу. Но сидевший в кабине Фрост почти не чувствовал огромной скорости.

Самолет был старым, изрядно потрепанным “Бичкрафтом”. Современные модели “Бичкрафтов”, припомнил наемник, отчего-то не приспособлены для посадки на воду…

Уже давным-давно капитан пообещал себе: когда-нибудь возьму летные уроки, выучусь водить аэропланы. И тысяч за пятьдесят куплю хорошую, подержанную двухмоторную машину. Знающие люди уверяли, что самолет, служивший заботливому владельцу десять-пятнадцать лет, подвергавшийся надлежащему ремонту, обеспечивавшийся добросовестным уходом, по сути, не отличается от нового.

Тиммонс пробился-таки на помощь Адольфо Коммачо, ударил по рамоновским войскам с тыла. Фрост выслал нужные подкрепления, и вскоре обе армии соединились, уничтожив разделявшую их преграду.

Состоялся военный совет, на котором и разработали окончательную стратегию дальнейших действий.

Силы Коммачо оказались на поверку еще значительнее, чем предполагал капитан: шесть тысяч бойцов. Половина из них — обученные, закаленные партизаны. Вместе с уцелевшими наемниками это составило, в общей сложности, около семи тысяч надежных штыков.

Да еще и в глубинах Монте-Асуль наспех вооружались большие и малые отряды штатских повстанцев.

Контрреволюционная армия, состоявшая под началом сеньориты Агилар-Гарсиа, была достаточно велика и хорошо оснащена, чтобы противостать Эрнесто Рамону и кубинским “добровольцам”. Последних, как уже упоминалось, прислали в количестве четырех тысяч.

Но Фрост разработал отдельный порядок действий — лично для себя, и для одиннадцати сорвиголов, половину которых пришлось отбирать заново: чересчур тяжкими оказались последние схватки, слишком уж велики были потери.

Фрост не любил командовать крупными соединениями. Он почти всецело полагался на малые ударные отряды, способные, при благоприятных обстоятельствах, сделать больше, чем дивизия регулярных солдат. Одиннадцать бойцов подвергались нещадным тренировкам в продолжение трех дней. Фрост руководил занятиями сам.

После этого диверсанты погрузились на борт гидроплана, взмыли, пропали из виду. А Марина и Коммачо начали общий марш, пересекая остров по направлению к столице — Сан-Луису.

Приземлившись, — точнее, приводнившись, — они доберутся до города любым способом: на угнанной автомашине, пешком, — верхом, наконец. Войдут в Сан-Луис, а потом…

Фрост обернулся. Гидроплан уже шел на снижение. Сидевший по правому борту возле самого иллюминатора наемник невольно зажмурился, решив, будто крылья вот-вот чиркнут по древесным верхушкам, и операция оборвется, не успев даже развернуться по-настоящему.

Однако ничего не случилось, пилот вполне благополучно миновал кромку тропического леса, и двенадцати футовые сигары поплавков заскользили по атлантической глади, вздымая буруны и брызги.

— Уф! — тихонько, чтобы никто не расслышал, выдавил Фрост. Расстегнул ремень безопасности. Потянулся, хрустя всеми суставами. Встал, прошел в кабину летчика. Поглядел через плечо, обтянутое, невзирая на жару, кожаной курткой.

— Вам не холодно? — иронически осведомился наемник.

— Нет, — невозмутимо парировал пилот. — Кабина, видите ли, не герметизирована. В иных широтах пришлось бы одеться куда основательнее…

Озирая тянувшиеся вдали хребты, Фрост понял, отчего страна эта зовется Монте-Асуль — “Голубые Горы”. Гранитные пики отливали синевой, кое-где зеленела кудрявая шерсть лесов, делавшаяся тем гуще, чем ближе спускалась к подошвам гор.

Боже мой, подумал Фрост. Воевать, проливать человеческую кровь посреди подобной красоты!

Столица отстояла от побережья в сутках пешей ходьбы, населена была народом простым и бесхитростным, настрадавшимся при Эрнесто Рамоне сверх всякой вообразимой меры. Говорят, припомнилось Фросту, что в Монте-Асуль, как и на фиделевской Кубе, даже зубная паста сделалась редкостью, зубы вынужденно чистят хозяйственным, из коровьей и конской падали сваренным мылом. Очень полезно для слизистой оболочки, ничего не скажешь…

Замков, по словам Адольфо, в Сан-Луисе не водилось. Там попросту нечего было воровать.

Гидроплан содрогнулся, притормозил, окончательно застыл на водной глади.

— Здесь достаточно мелко, — улыбнулся летчик. — Можете выпрыгивать и добираться вброд.

Фрост подмигнул и скорчил гримасу.

— В чем дело? — сухо осведомился американец. В том, что машину вел американец, у наемника не оставалось ни малейших сомнений.

— ЦРУ? Верно?

— Н-н-ну… Скажем, я помогаю Коммачо по доброте душевной.

— Нет, братец, по заданию руководства, — улыбнулся Фрост. — Впрочем, это дело ваше — твое собственное и ребяток из Лэнгли. Спасибо. Доставил в целости и не без комфорта. Кстати, долго нужно учиться, чтобы получить пилотские права?

— Учиться — недолго. Но практика потребуется впоследствии немалая.

— Практика везде требуется, — вздохнул Фрост.

Он выглянул из кабины, окинул взором одиннадцать человек, с похвальным терпением дожидавшихся приказа.

— Эдисон! И ты, Кудзихара!

Двое названных наемников отстегнули ремни, поднялись и застыли, готовые действовать.

— Останетесь в машине. Остальным — выпрыгивать и принимать оружие с рук на руки. Постарайтесь как можно меньше ронять и забрызгивать наши стволы. Заниматься разборкой и чисткой недосуг.

Фрост приблизился к распахнувшейся дверце, посмотрел вниз.

— О, Господи, — сказал наемник. — С моим-то слабым сердцем!..

На опушке леса, окаймлявшего проселочную дорогу, диверсанты затаились. Объявив десятиминутный привал, Фрост сызнова перебрал в памяти порядок предстоящих действий.

Проникнуть в столицу. Достичь президентского дворца, который наемник прекрасно помнил по прошлому опыту. Проскользнуть сквозь потайной ход, не обозначенный ни на одном плане, показанный когда-то Фросту самой Мариной. Отыскать Рамона.

И надеяться, что бравый командир кубинских “интернационалистов” очутится либо рядом с диктатором, либо неподалеку.

Если потребуется — убить обоих. Но при возможности — пощадить кубинца. Здесь у Фроста имелся особый расчет.

Наемник тщательно осмотрел проселок. В Монте-Асуль эдакие дороги называют “шоссе”. Воля хозяйская…

Шоссе охраняли четверо. Во всяком случае, трое из них явно были солдатами, облаченными в полную полевую форму. Сказать что-либо определенное о четвертом Фрост не спешил, ибо сия достойная личность, обнаженная до пояса, ни знаков армейского различия, ни оружия при себе не имела. Зато имела увесистую ветвь, усеянную длинными, по-видимому, чрезвычайно прочными колючками.

Упомянутому предмету человек сыскал странное и весьма эффективное применение.

В обочину шоссе были вколочены два деревянных столбика. Меж ними, привязанная за ошейник двумя веревками, беспомощно извивалась — даже возможности метаться ей не оставили — рыжеватая собачонка. Не большая, могучая, способная обороняться псина, а маленькая, — наверняка безобидная и безответная тварь.

Человек, с очевидным наслаждением, изо всех сил избивал злополучную собаку своим устрашающим шпицрутеном. За что, почему, какого дьявола? Удары сыпались один за другим. Собака уже вывалила язык и лишь тихонько, бесконечно жалобно взвизгивала.

Парню, подумал Фрост, наверное, просто нравится истязать. Кого угодно… Вот и подыскал удобную жертву…

— Ми нападать? — осведомился швед по имени Свернбьорг: рыжеволосый великан, чьи плечи смахивали на круглые пудовые гири. Пулеметные ленты выглядели на шее исполина чуть ли не дамскими бусами. А сам пулемет, зажатый огромными ручищами, казался купленным в отделе детских игрушек.

— Это мы нападаем, — поправил Фрост. — А ты и еще двое идете в обход, исследуете близлежащий городишко, угоняете грузовик. Тяжелый грузовик, но не слишком. Не междугородный трейлер! Понял?

• Предыдущая
• 24/29
• Следующая