Белый джаз - Эллрой Джеймс - Страница 29
- Предыдущая
- 29/88
- Следующая
Выдержав паузу.
– Джентльмены, если мы получим показания и они подтвердятся, все вы будете отпущены без предъявления обвинения, если же никто из вас не признается в том, что пользовались ее услугами, это заставит меня заподозрить всех вас во лжи, либо я сочту, что никто из вас ее не видел и услугами ее не пользовался, – в обоих случаях все девятнадцать будут подвергнуты допросу с пристрастием, равно как все девятнадцать будут задержаны на трое суток и подвергнуты суду за административное правонарушение. Заключение вы будете отбывать в камере, в которую обычно сажают задержанных гомосексуалистов и трансвеститов – вместе с вышеупомянутыми, – и наблюдать, как все эти негритосы извращенцы будут трясти на вас своими членами. Джентльмены, если кто-то из вас сознается в том, что пользовался услугами этой женщины, и его показания покажутся нам убедительными, никаких обвинений в отношении вас выдвинуто не будет и все ваши показания будут сохранены в строжайшем секрете. Как только вам удастся нас убедить, все вы будете отпущены и вам позволят забрать конфискованные у вас личные вещи и автомашины. Они, кстати, находятся неподалеку – на муниципальной стоянке. И, в награду за сотрудничество, с вас не будет взиматься плата за отгон и хранение машины. Опять же: если вы будете говорить правду. Вы не сможете получить свободу, пытаясь убедить нас, что вы ее трахали, – когда вы этого не делали. Сид, покажите фотографии.
В сторону: Сид, этакий сухопарый дедуля.
Головокружение от собственной значительности: я, Дэвид Клайн, дипломированный юрист.
Я опустил глаза, перевел дух, поднял глаза: негр и итальяшка выступили вперед. Я сверился с фотографиями на водительском удостоверении и сопоставил имена:
Негр: Уиллис Арнольд Кальтенборн, Пасадена. Итальяшка: Винсент Майкл Ло Бруто, южный Лос-Анджелес. Проверил личные дела – итальяшка привлекался за неуплату алиментов.
Подошел Сид: «Мы это сделали».
– Да, сделали. Стеммонс ждет – так?
– Ну, и магнитофон с ним. Четвертая кабинка – он там.
– Отправь Кальтенборна в пятую, а макаронника – к Джуниору. А остальных обратно в предвариловку.
– Накормить?
– Дай по конфетке. И не позволяй им звонить – Ушлый адвокат может запросто подкопаться к бумажкам, которые мы их вынудили подписать. Где Уилхайт?
– Не знаю.
– Держи его подальше от комнат для допросов.
– Дейв, он – капитан…
– Тогда… черт, просто держи.
Ригль, раздраженный, ушел. Я, в нетерпении, – в коридор, где располагались комнатки для допросов.
Стандартные комнатки – шесть на восемь, крошечное окошко. В номере 5 ожидает Кальтенборн в феске, а в четвертой – Ло Бруто, Джуниор и магнитофон на столе.
Ло Бруто поерзал на стуле – Джуниор поморщился. Догадка Крутого В. – Джуниор в Ферн-Делле под кайфом. Запоздалое воспоминание: допрос Инджа – у Джуниора – воспаленный взгляд наркомана. Теперь даже хуже.
Открываю дверь – и громко хлопаю ею. Джуниор кивает – едва не пошатывается.
Я присел. «Как вас звать – Винс? Винни?»
Ло Бруто ковырнул в носу. «Леди зовут меня Мистер Большой Член».
– Моего напарника так же кличут.
– Да?
Молчаливый, нервозный тип. Должно быть, пользуется популярностью.
– Ну да. Но мы здесь не для того, чтобы обсуждать его половую жизнь.
– А жаль – время-то у меня есть. Моя старуха и детишки в Такоме, так что я могу просидеть здесь все трое суток, но я подумал: а остальные-то парни при чем? Ладно, я ее трахал, так что давайте приступим к делу – ха-ха.
Я протянул ему сигареты. «А вы мне нравитесь, Винни».
– Да ну? Тогда зовите меня Винсент. И экономьте свои деньги – я бросил курить четвертого марта пятьдесят второго года.
Джуниор вынул из пачки сигарету. Нервы на взводе: зажег спичку лишь с третьего раза.
Я откинулся на стуле: «Сколько раз вы были с этой девушкой?»
– Один.
– А почему только один?
– Один – равносилен случайной связи. А если не один – так дешевле собственную супругу трахать – и ничего лишнего не подцепишь.
– А ты сообразительный парень, Винсент.
– Да ну? Тогда отчего я до сих пор работаю охранником за бакс и двадцать шиллингов в час?
Джуниор закурил – гигантскими затяжками. Я сказал: «Вот уж не знаю».
– И я не знаю – но приходится пахать на охранное агентство «Настоящий мужчина». Жить-то на что-то надо.
Ну и жарища – я снял пиджак. «Выходит, вы пользовались ее услугами всего один раз – так я понял?»
– Верно.
– А до этого вы ее видели?
– Нет.
– А потом?
– А не было никакого «потом». Господи Иисусе, я получаю зарплату, иду искать себе «случайных связей», и тут меня сцапывает какой-то пацан в униформе! Господи Иисусе, херня-то ка…
– Винсент, что привлекло вас в этой девушке?
– То, что она была белой. Не могу я с негритянками. Нет, дело не в том, что у меня какое предубеждение, у меня есть пара хороших друзей ниг… негров то есть, но черных проституток не люблю.
Джуниор все курил. Несмотря на жару, пиджака он снимать не стал.
Ло Бруто: «А ваш напарник неразговорчив».
– Устал очень. Он тут в Голливуде работает, под прикрытием.
– Да что вы? Вау, теперь-то я понимаю, почему он такой охальник. Клянусь Манишевицем, я слышал, щелок там навалом.
Я рассмеялся. «Хватает, но он у нас специализируется на педиках. Скажи, напарник, – помнишь, как ты тогда натягивал пидоров в Ферн-Делле? Помнишь – ты еще помогал своему приятелю из академии?»
– Конечно, – хриплым, сдавленным голосом.
– Господи, напарник, вот те, должно, противно было. Ты по дороге домой, часом, не заходил в какой бордель – чтобы избавиться от ОЩУЩЕНИЯ?
Застучал по столу костяшками потных пальцев – НА ЗАПЯСТЬЕ – СЛЕДЫ ОТ УКОЛОВ – немедленно подтянул манжеты, чтобы их спрятать.
Ло Бруто: «Эй, я думал, что сейчас – мой спектакль».
– Так и есть. Сержант Стеммонс, у вас есть вопросы к Винсенту?
– Нет, – сухо, досадуя на выдавшие его манжеты. Я улыбнулся. «Что ж, вернемся к девушке».
Ло Бруто: «Ага, давно пора».
– Вам с ней понравилось?
– Случайная связь есть случайная связь. Лучше, чем с женой, но вашему напарнику, должно быть, лучше попадаются – там этих актрисулек…
– Ему нравятся шикарные и блондинистые.
– Так кому ж они не нравятся? Правда, некоторым приходится довольствоваться простушками – хорошо хоть белыми.
Джуниор погладил свою пушку негнущимися пальцами.
– А чем она была лучше вашей жены?
– Активней, и притом позволяла себе словечки.
– Как она назвалась?
– Имени своего она не называла.
Стриптиз Люсиль: используй его. «Опишите ее голую».
– Пухленькая, с отвисшей грудью и большими коричневыми сосками, как будто у нее есть примесь восточной крови.
Кольнуло: он знает. «Что на ней было, когда вы ее увидели?»
– Штанишки – знаете, короткие такие, облегающие.
– Где вы с ней переспали?
– В мотеле, где ж еще?
– Точное местоположение, Винсент.
– А! Гм… это было… кажется… это было в мотеле под названием «Красная стрела».
Я кивнул на магнитофон: «Слушайте внимательно, Винсент. На этой кассете записан голос мужчины – не думаю, что это вы. Просто скажите, доводилось ли вам слышать от нее что-либо подобное».
Ло Бруто кивнул. Шипение: «Я буду дочкой, а ты – моим папой, и, если у тебя и пра-а-авда получится, будет второй раз – за просто так».
Я нажал «стоп». Джуниор – никакой реакции. Ло Бруто: «Ничего себе, этот слепой котенок полон сюрпризов».
– В смысле?
– В смысле – она даже не стала настаивать, чтобы я надевал презерватив.
– А может, у нее там спираль.
– Не в этом дело. Поверьте Мистеру Большому Члену, они все предлагают парню надеть резинку.
– А она не стала?
– Я могу вам сказать, что она позволила моему наездничку обойтись без седла. И позвольте мне сказать вам, дорогой мой, моя большая сосиска работает. Спросите хотя бы это чертово отребье – приходится горбатиться, чтобы их прокормить.
- Предыдущая
- 29/88
- Следующая
