Женщины - Буковски Чарльз - Страница 31
- Предыдущая
- 31/145
- Следующая
21
Я все время получал письма от одной дамы, жившей где-то в миле от меня. Она подписывалась Николь. Она писала, что прочла несколько моих книг, и те ей нравились. Я ответил на одно письмо, и она откликнулась приглашением зайти. Однажды днем, не сказав ничего Лидии, я забрался в «фольк» и поехал. Квартира у нее располагалась в аккурат над химчисткой на бульваре Санта-Моника. Дверь вела прямо с улицы, и сквозь стекло я разглядел лестницу наверх. Я позвонил.
– Кто там? – донесся из маленького жестяного динамика женский голос.
– Я Чинаски, – ответил я. Прозудел зуммер, и я толкнул дверь.
Николь стояла на верхней площадке лестницы и смотрела вниз на меня. Культурное, чуть ли не трагическое лицо, а одета в длинное зеленое домашнее платье с низким вырезом спереди. Тело казалось очень хорошим. Она смотрела на меня большими темно-карими глазами. Вокруг них собралось много-много мелких морщинок: может, от чрезмерного питья или слез.
– Вы одна? – спросил я.
– Да, – улыбнулась она, – поднимайтесь сюда.
Я поднялся. Квартира была просторной, две спальни, очень немного мебели. Я заметил небольшой книжный шкаф и стойку с пластинками классики. Я сел на тахту. Она присела рядом.
– Я только что закончила, – сказала она, – читать «Жизнь Пикассо».
На кофейном столике лежало несколько номеров «Нью-Йоркера».
– Вам чаю приготовить? – спросила Николь.
– Я лучше выйду и возьму чего-нибудь выпить.
– Не обязательно. У меня кое-что есть.
– Что?
– Хорошего красного вина?
– Было б неплохо, – согласился я.
Николь встала и ушла в кухню. Я смотрел, как она движется. Мне всегда нравились женщины в длинных платьях. Двигалась она грациозно. Казалось, в ней много класса. Она вернулась с двумя бокалами и бутылкой вина и разлила.
Предложила мне «Бенсон энд Хеджес». Я зажег одну.
– Вы читаете «Нью-Йоркер» ? – поинтересовалась она. – Они неплохие рассказы печатают.
– Не согласен.
– А что в них не так?
– Образованные слишком.
– А мне нравится.
– Да ну, говно, – сказал я.
Мы сидели, пили и курили.
– Вам нравится моя квартира?
– Да, славная.
– Мне она отчасти напоминает квартиры, которые у меня были в Европе. Мне нравится пространство, свет.
– В Европе, а?
– Да, в Греции, в Италии… В Греции, главным образом.
– Париж?
– О да, мне нравился Париж. Лондон – нет.
Потом она рассказала о себе. Семья ее жила в Нью-Йорке. Отец был коммунистом, а мать – швеей, в потогонной мастерской. Мать работала на передней машине, она была номер один, самой лучшей. Крутая и симпатичная. Николь училась сама по себе, выросла в Нью-Йорке, как-то повстречала известного врача, вышла замуж, прожила с ним десять лет, а затем развелась. Теперь она получала каких-то 400 долларов алиментов в месяц, и прожить на них оказывалось трудно. Квартира не по карману, однако, слишком ей нравилась, чтобы съезжать.
– Ваш стиль, – сказала она мне, – он такой грубый. Как кувалда, но в нем есть юмор и нежность…
– Ага, – сказал я.
Я поставил стакан и посмотрел на нее. Взял ее подбородок в ладонь и притянул к себе, дав ей малюсенький поцелуй.
Николь продолжала говорить. Она рассказывала довольно много интересных историй, некоторые я решил использовать сам – либо как рассказы, либо как стихи. Я наблюдал за ее грудями, когда она склонялась разлить вино. Как в кино, думал я, как в каком-нибудь ебаном кино. Смешно даже. Такое ощущение, что мы перед камерой. Мне нравилось. Лучше, чем ипподром, лучше, чем бокс. Мы все пили. Николь откупорила новую бутылку. Рот у нее не закрывался. Ее легко было слушать. В каждой истории была мудрость и немного смеха. Николь производила на меня больше впечатления, чем понимала сама. Меня это смущало – слегка.
Мы вышли на веранду со стаканами и стали смотреть на дневной поток машин. Она говорила о Хаксли и Лоуренсе в Италии. Какое говно. Я сказал ей, что Кнут Гамсун – величайший писатель на свете. Она взглянула на меня, изумившись, что я про него слышал, потом согласилась. Мы поцеловались на веранде, а мне в ноздри лезли выхлопные газы с улицы под нами. Ее тело хорошо ощущалось рядом с моим. Я знал, что сразу мы ебаться не будем, но знал и то, что еще вернусь сюда. Николь это тоже знала.
- Предыдущая
- 31/145
- Следующая
