Южнее Сахары - Леглер Виктор Альбертович - Страница 1

• 1/44
• Следующая

Слово «жара» не подходило к происходящему в аэропорту, поскольку природные явления, как многие полагают, имеют некие пределы. Здешняя температура относилась скорее к области технико-металлургической. Ослепительно падающий ливень света ощутимо давил на плечи, и земля аэропорта казалась пылающей (именно земля, а вовсе не бетон, за исключением взлетной дорожки). Служащие, встречающие самолет, все стояли в тени под крылом. Не было ни автобуса, ни, тем более, рукава, соединяющего самолет с терминалом. Пассажиры, плохо видимые в горячем колыхающемся сиянии, цепочкой тянулись к зданию аэропорта, с усилием подтягивая по красной каменистой почве свои сумки на колесиках

Андрей перешел пустыню вместе с прочими пассажирами, зашел в здание и огляделся. В небольшом холле несколько очередей тянулись к стеклянным будкам, где трудились полицейские. Андрей собрался двинуться к одной из них, но к нему уже подходил местный служащий в черном костюме, галстуке и начищенных ботинках.

– Бонжур, как поживаете, как долетели? – обратился к нему подошедший с фициальной улыбкой, и Андрей убедился, что его знаний французского достаточно, чтобы понять вопросы и ответить на них.

– Паспорт! – сказал чиновник, посерьезнев. Получив паспорт, он достал из папки ручку, какой-то бланк и приготовился к заполнению. Тут из толпы появился Леонтий, с которым Андрей знакомился в Москве, веселый и улыбающийся, с приколотым на груди прямоугольником пропуска.

– Приветствую тебя в солнечном Сонгае! – обратился он к Андрею. Потом заметил чиновника, моментально забрал у него паспорт и что-то весело сказал, сопровождая свои слова легким отмахивающим жестом ладони. Служащий пытался возражать, затем повернулся и исчез в толпе.

– Кто это? – спросил Андрей – и что вы ему сказали?

– Это никто – серьезно ответил Леонтий. – Это человек, который под видом оформления документов попытался бы выманить у тебя сколько удастся денег. А сказал я ему: «Мой друг, ты обратился не по адресу!»

Они удивительно быстро и легко прошли формальности и вышли сквозь переполненный зал на улицу. Трое носильщиков толкали багажные тележки с оборудованием, прилетевшим вместе с Андреем. Улица встретила их все тем же неправдоподобным светом. Спасаясь от него, люди особенно плотно теснились под небольшими пыльными деревьями и под навесами, окружающими здание аэропорта. Во время короткого пути Андрею уже многократно предложили почистить обувь, поменять деньги, взять такси и что-то еще. Какие-то молодые люди тем временем окружили тележки, и каждый старался коснуться багажа рукой. Все они были одеты в потрепанные джинсы, футболки с разными американскими сюжетами и пляжные тапочки-вьетнамки с веревочками. Кавалькада вступила на стоянку и приблизилась к новенькому «Ниссан-пикапу», где без всякой команды разразилась вакханалия погрузки. Молодые люди хватали с тележек сумки и ящики и забрасывали их в кузов. Некоторые залезли наверх и укладывали вещи в кузове, потом спрыгивали обратно и залезали снова. Те, что остались на земле, передавали вещи тем, что были наверху, те отдавали их друг другу или опять назад.

Андрей, за свои экспедиционно-артельные годы узнавший толк в погрузках, прикинул, что он один погрузил бы весь этот багаж раза в три быстрее. Сумку с аппаратурой, висевшую на плече, уже несколько раз пытались у него выдернуть, а один раз не в шутку начали разжимать его пальцы, которыми он ее держал, так что пришлось слегка дать по рукам. Леонтий стоял несколько в стороне с отсутствующим видом. Наконец, погрузочная деятельность прекратилась. В кузове возвышалась беспорядочная груда предметов, лежащих на боку, перевернутых, свешивающихся через борта. Толпа выстроилась перед ними с выжидательным видом. Леонтий приблизился и вручил по бумажке водителям тележек, которые тут же укатили, а остальным указал на Андрея. Они окружили его, много и громко говоря на незнакомом языке.

– Чего они хотят? – спросил Андрей.

– Как чего? Они хотят свою зарплату, – ответил Леонтий, всем своим видом показывая неуместность удивления Андрея

– Но я их не нанимал, я их ни о чем не просил.

– Они говорят, что они работали, и ты должен оплатить их работу.

– Но у меня нет местных денег.

– Неважно, они возьмут в любой валюте. Ну ладно, это я просто дал тебе урок местной жизни, – сменил тон Леонтий. Он вручил троим самым шумным по монете, еще троим по монете поменьше, а остальным после небольшой дискуссии выдал по сигарете, после чего все удалились. Андрей перекидал багаж, Леонтий сел за руль, и они выехали со стоянки.

– Первый раз в Африке? – полуспросил, полуподтвердил Леонтий. – А я здесь десять лет. Переводчик со всех языков. Еще с американским империализмом успел побороться, социализм строил.

– Почему они так на нас набросились? – Андрей не скрывал удивления.

– Третий мир, самое его дно. Беднейшие страны мира. Нищета, безработица, почти голод. То, что эти парни сорвут за день в аэропорту – это все, что у них будет. А ты – белый. По определению, богатый и, как правило, не жулик. Здесь, в Африке, белый – это источник всяческого блага. Например, как, по-твоему, выглядит белый, который выходит из машины и несет свой чемодан сам?

– Ну, не знаю, засомневался Андрей, – скромным? Или сильным?

– Прежде всего, жадным. Омерзительно жадным. Ему жалко подозвать мальчика и дать ему пятьдесят франков за услугу, жалко дать ему заработать и прокормиться. Купишь на рынке арбуз – дай мальчику отнести. Это стоит дешево, и он не убежит. Но когда их бросится много, как сегодня, с самого начала ткни пальцем: тебя беру, остальных не знаю. Иначе тебе сядут охранять машину пять человек, и каждый потом потребует оплаты.

– Они были неплохо одеты – заметил Андрей.

– Это все гуманитарная помощь. В Европе и Америке не выбрасывают ношеную одежду. Ее чистят, пакуют и отправляют сюда, в Африку. Здесь ее конечно продают за деньги, но за небольшие. На специальном рынке тюки вскрывают, вываливают кучами, и каждый роется сколько хочет. Поэтому одежда почти ничего не стоит. Раньше, когда у нас ничего не было, кроме коммунизма, вся российская колония с этого рынка не вылезала, включая все посольство. Даже жена посла регулярно ездила на служебной машине. Специальные приказы издавались, запрещающие дипломатам там появляться. Но теперь русские перестали ходить. Дома все есть.

– Так здесь дешевая жизнь?

– Только если оставаться в самом низу. Любые качественные вещи и услуги стоят во много раз дороже, чем в Европе или в Америке. Например, электричество стоит безумных денег и есть только в столице, и то не всегда. То же самое с телефоном.

Они ехали по дороге среди обширных пыльных пустырей с разбросанными по ним недостроенными домами. Шоссе было заполнено удивительными машинами. «Пежо»и«Тойоты» двадцатилетней давности, ржавые, дребезжащие, с вихляющими колесами, разбитыми фонарями, притянутыми веревкой багажниками. Большинство отчаянно перегружены и еле ползут по дороге, плюхаясь на продавленных рессорах, выпуская струи черного и синего дыма. Но нередко проносятся новые сверкающие внедорожники, почти все с надписями. На огромных «Лендкрузейрах» написано: «Организация Обьединенных Наций. Комитет помощи детям», на «Джипе»: «Международная комиссия по борьбе с засухой», на «Мерседесе»: «Проект германо-сонгайского сотрудничества» и тому подобное.

Шоссе втянулось в город, и скорость движения снизилась. Слева и справа виднелись серые одноэтажные дома из штампованных бетонных кирпичей или просто из глины. Все пространство между домами и дорогой занимали навесы из жести, соломы, мешковины, опирающиеся на кривые суковатые палки. Ни одного прямого угла, ни одной ровной плоскости. Пыль, грязь, мясные туши на земле в облаках мух, батоны хлеба кучами на грязных прилавках. Под навесами сплошная толпа что-то продающих и покупающих Мужчины, в основном, носят тот же американский секонд-хенд, женщины почти все в национальных одеждах. Хотя и среди мужчин многие одеты в яркие длинные балахоны наподобие римской тоги. И практически все в неизменных пляжных шлепанцах, даже мотоциклисты.

• 1/44
• Следующая