Мифы индейцев Южной Америки - Эпосы, легенды и сказания - Страница 8
- Предыдущая
- 8/75
- Следующая
– А теперь пойдем искать тапира, – решили они.
Искали здесь, искали там, тоже нашли. Это был нехороший тапир.
15. Одноногий
На охоту Хитона пошел вместе с братом жены. День близился к вечеру.
– Слушай, братец, – сказал Хитева, – темнеет! Может, заночуем, а назад утром пойдем?
Так и решили. Пока солнце садилось, мужчины насобирали хвороста и развели костер. Подложив под себя кипы листьев, они легли по разные стороны от огня и стали болтать. В полночь Хитева позвал:
– Братец!
– Чего тебе?
– Не спи, рано. Расскажи ту историю, которую я от тебя слышал месяц назад, помнишь?
– Нет, не могу, совсем засыпаю!
– Да подожди ты, не спи, лучше поговорим, успеем спать!
– Да отстань ты, у меня прямо глаза слипаются!
– Ну, ладно, раз так, то пожалуй, и я подремлю. Некоторое время оба лежали молча.
– Братец! – позвал Хитева опять. Тишина.
– Братец, подожди спать!
Ответа не было. Хитева почти поверил, что товарищ крепко заснул. Все же выждав еще, Хитева позвал в третий раз:
– Братец!
Спутник не отзывался. Он давно проснулся и закрыв глаза, напряженно ждал. «Пожалуй, больше не стоит спрашивать!» подумал Хитева. «Спит, значит спит». Он подбросил хворост в костер, пламя вспыхнуло ярче.
Однако прежде, чем сунуть ногу в огонь, Хитева подождал еще минут десять. Некоторое время полежав неподвижно, он встрепенулся и стал будить спутника.
– Братец, братец, проснись! У меня нога горит!
Лежавший вскочил и помог вытащить ногу из пламени. Затем он лег снова, по-прежнему наблюдая за Хитевой. Было хорошо видно, как тот осторожно засовывает ногу в самый жар. Вскоре тишину леса вновь нарушил вопль о помощи. Товарищ и на сей раз послушно переложил дымящуюся ногу из костра на землю.
– Я крепко спал и во сне такая беда приключилась! – оправдывался Хитева.
– Да, да, незаметно положил ногу, конечно, конечно? – поддакивал спутник сочувственно.
Прошло еще время.
– Помоги быстро, нога горит!
Хитева ни разу еще не кричал так громко. Ночная птица испуганно снялась с ветки и улетела прочь, но молодой охотник по другую сторону костра больше не шевелился. «Спит он или не спит?» размышлял Хитева. Спутник не отрываясь наблюдал за происходящим сквозь прищуренные веки. Нога Хитевы уже порядочно обгорела. Он подтянул ее и попробовал переломить. Кость не поддавалась, и Хитева сунул ногу назад. Опять подождав, он еще раз попробовал, на сей раз удачно. Отломанную ступню Хитева швырнул в сторону стоящего рядом дерева, плоды на котором как раз дозревали и уже начали осыпаться. Ступня повисла в ветвях, сбитые листья прошелестели в воздухе.
– Братец, вставай, вон сколько зрелых плодов, а ну, испечем их в костре, полакомимся! – завопил Хитева в очередной раз.
– Что такое, какие плоды? – спутник делал вид, будто плохо соображал спросонок.
– Да вот же, так и сыпятся, только смотри! Запали факел и беги подбирай!
Товарищ не стал спорить. Он зажег пучок сухих листьев и пошел в сторону от костра.
– Врешь ты все, ничего здесь нет! – крикнул он, озираясь по сторонам в поисках отнюдь не плодов. Наконец, подняв голову, он заметил висящую на ветке ступню. Тогда он вернулся к костру и лег на свое место.
– Набрал плодов? – раздался вопрос.
– Нет, не набрал.
– Да как же, – причитал Хитева, – они ведь падали именно там, где ты их искал!
Теперь каждый из собеседников хорошо знал, что другой притворяется, но оба продолжали делать вид, будто ничего не случилось. Вскоре они затихли, по-прежнему лежа по разным сторонам от костра.
На этот раз Хитева ждал очень долго, прежде чем вновь подать голос.
– Братец! – позвал он.
Спутник не отвечал. Тогда Хитева вынул из вещевого мешка острую ракушку, которую держал на случай, если понадобится что-нибудь подстругать или заточить. Отломив затупившийся край, Хитева принялся скоблить обломанный конец берцовой кости, торчавший из его обугленной голени. Спутник следил за движениями одноногого, опасаясь уснуть. Хитева же то и дело отрывался от своего занятия, спрашивал товарища, спит ли тот, всматривался в его лицо. Не замечая ничего подозрительного, он продолжал трудиться над костью. Постепенно ему удалось так ее заточить, что получилось острие не хуже любого копья. В последний раз Хитона попробовал разбудить товарища:
– Эй, проснись, костер гаснет, надо его поправить!
Раздавшийся в ответ храп окончательно успокоил одноногого. Смотря в сторону своего спутника, лежавший лицом к небу, Хитева заговорил:
– Когда во всей деревне устраивают облаву на тапира когда собаки находят след и с лаем гонят животное в мою сторону, когда сидя в засаде, я уже слышу топот тяжелых ног и треск валежника, – тоща я становлюсь на изготовку. И когда тапир совсем уже близко, и громко звучат голоса загонщиков, направляющих его на меня, тогда, тогда… – я делаю так!!!
С этими словами одноногий подпрыгнул как кузнечик и со всего размаху вонзил свою смертоносную ногу в землю. Удар пришелся точно туда, где секунду назад лежал спутник Хитевы, успевший отстраниться и вскочить на ноги.
Увидев, что промазал, нападавший метнулся от костра. Он на ходу превратился в маленькую двуутробку и забрался в термитник.
– Ах, ты злой дух, сейчас я тебе покажу! – кричал спутник.
Схватив пылающую головню, молодой охотник забегал вокруг, пытаясь увидеть врага. Но Хитева тем временем вновь принял человеческий облик и скрылся. Охотник же, проведя остаток ночи в бесплодных поисках, утром вернулся домой.
– Где ты оставил моего мужа? – спросила сестра.
– Он задержался, – отвечал брат мрачно, – я шел впереди и не видел его.
Хитева с той поры стал настоящим чудовищем. Если он отправлялся с кем-нибудь вдвоем на охоту, то возвращался неизменно один. Своих спутников он бил насмерть отточенной костью всегда в тот момент, когда они устраивали засаду на зверя и охота поглощала все их внимание. Случалось так много раз, и в конце концов индейцы начали относиться к Хитеве с большим недоверием. Время от времени мужчины предлагали его убить, а одноногий между тем становился все беззастенчивее. Например, он пробрался ночью на площадку, где под открытым небом спали подростки, готовые к посвящению во взрослых охотников, и переколол ребят одного за другим. А когда люди собирались посидеть при свете костра, одноногий подкрадывался сзади, вонзал свою берцовую кость кому-нибудь между лопаток и убегал.
- Предыдущая
- 8/75
- Следующая
