Знак Единорога - Желязны Роджер Джозеф - Страница 25
- Предыдущая
- 25/37
- Следующая
— Я много путешествую. Вы мне собирались что-то сказать?
— Да. Клиника у нас маленькая, и несколько лет назад один проныра-торговец уговорил директоров приобрести компьютер для записи и хранения историй болезней. Если бы население в округе росло и клиника расширялась, то игра бы стоила свеч. Но ничего подобного не произошло, а компьютер стоит недешево. Из-за него наши клерки совсем обленились. Старые истории, даже для отделения неотложной помощи, не выбрасываются, как раньше. Места хватает. Когда мистер Рот назвал ваше имя, я, как всегда в таких случаях, стал проверять, нет ли ваших старых историй болезней. Кое-что я обнаружил и вспомнил, где видел вас. В ту ночь, семь лет назад, когда вы угодили в автокатастрофу, я дежурил в отделении неотложной помощи. Я вспомнил, что делал вам операцию, и что был уверен, что вы не выживете. Но вы меня удивили. Нет даже шрамов, которые просто не могли не остаться. Все великолепно зажило.
— Спасибо, вашими заботами…
— Сколько вам лет? Это для истории болезни.
— Тридцать шесть, — ответил я. Самая безопасная цифра.
Он сделал запись в папке, которую держал на коленях.
— Знаете, если уж я принялся за воспоминания, то готов поклясться, что семь лет назад вы выглядели точно также.
— Здоровый образ жизни.
— Вы знаете свою группу крови?
— Она у меня очень редкая. Но, на практике, можно считать, что вторая. Резус положительный. Мне можно вливать любую, только мою никому не вливайте.
Он понимающе кивнул.
— Вы понимаете, что ваш случай требует специального исследования?
— Догадываюсь.
— Я просто думал, не беспокоит ли вас это.
— Спасибо. Значит, в ту ночь вы дежурили и залатали меня? Интересно. Вы помните еще что-нибудь?
— Что вы имеете в виду?
— Обстоятельства, при которых я тогда поступил к вам. У меня провал памяти. Не помню ни катастрофы, ни что было потом. Память вернулась уже после того, как меня перевели в Гринвуд. Не припомните, как меня привезли?
Как раз в тот момент, когда я решил, что у него одно и то же выражение лица на все случаи жизни, Рейли поморщился.
— Мы высылали машину, — ответил он.
— Почему? Кто сообщил о катастрофе? Как?
— Понимаю. Скорую вызвала полиция. Если память мне не изменяет, кто-то видел, как все произошло, и сообщил в участок. Они по радио связались с бывшей поблизости патрульной машиной и те помчались к озеру, удостоверились, что сообщение не ложное, оказали вам первую помощь и вызвали нас. Вот и все.
— А кто звонил в полицию, неизвестно?
Рейли покачал головой.
— Такие вещи в историю болезни не записывают. Разве ваша страховая компания не рассматривала дело? Вы не обращались за страховкой? Может быть, они знают.
— Сразу после выздоровления мне пришлось покинуть Штаты. Я не обращался за страховкой. Но ведь должен быть полицейский рапорт.
— Конечно, но я понятия не имею, сколько времени они сохраняются, усмехнулся он. — Конечно, если тот торговец заехал и к ним, но… по-моему, дело начинать уже поздно. Мне кажется, что срок обращения за страховкой ограничен законом. Ваш друг Рот скажет вам точней.
— Я не о страховке. А просто захотелось узнать, что же произошло. Все эти годы я частенько об этом думал. Видите ли, я все еще страдаю ретроградной амнезией.
— Вы никогда еще не говорили с психиатром об этом? — спросил он, и что-то в его тоне мне не понравилось. И тут же сработала моя интуиция. Уж не исхитрилась ли Флора официально объявить меня сумасшедшим, прежде чем меня перевели в Гринвуд? Было ли это зафиксировано в моей истории болезни? Прошло много времени, а я ничего не знал о законах, действующих в таких случаях. Однако, если с тех пор дело обстояло именно так, то откуда им было знать не признал ли меня другой суд юридически нормальным? Благоразумие заставило меня наклониться вперед и взглянуть на руку врача. Подсознательно я помнил, что, проверяя мой пульс, он смотрел на часы с календарем. Да, так оно и есть. Я прищурился. Ага, день и месяц: двадцать восьмое ноября. С помощью моего коэффициента — два с половиной к одному я быстренько высчитал год. Как он и сказал, прошло семь лет.
— Нет, никогда, — ответил я. — Я считал, что повреждение органическое, а не функциональное, и просто описал этот период, как потерянное время.
— Понятно, — проронил он. — Вы очень легко бросаетесь такими фразами. Иногда так говорят люди, которые когда-то лечились.
— Я знаю — много читал об этом.
Он вздохнул и встал:
— Послушайте. Я позвоню мистеру Роту и сообщу, что вы очнулись. Вероятно, так будет лучше.
— Что вы хотите этим сказать?
— Я хочу сказать, что ваш друг — адвокат. Может быть, вы захотите что-нибудь обсудить с ним, прежде чем встретитесь с полицией.
Он открыл папку, в которой записал мой возраст, поднял авторучку, наморщил лоб и спросил:
— А, кстати, какое сегодня число?
Мне позарез нужны были Карты. Мои вещи наверняка лежали в шкафу, рядом со столиком, у кровати, но чтобы дотянуться до них, надо было повернуться, а я не хотел беспокоить швы. Да и не так уж это срочно. Восьмичасовой сон в Амбере — это почти двадцать часов здесь, так что пока все благополучно отдыхают. Но мне необходимо было связаться с Рэндомом, чтобы он что-то придумал относительно моего отсутствия утром. Ладно, это подождет.
В такое время мне не хотелось навлекать на себя подозрения. Кроме того, нужно срочно узнать, что скажет Бранд. Узнать и действовать соответствующим образом. Я быстренько прикинул все за и против. Чем меньше я буду прохлаждаться в Тени, тем меньше времени я потеряю в Амбере. Придется тщательно рассчитать время, чтобы не влипнуть в какую-нибудь историю здесь. Я надеялся, что Билл приедет быстро. Очень хотелось знать, как же все-таки обстоят дела в этом месте.
Билл родился в этих местах, учился в Буффало, вернулся, женился, стал партнером в семейной фирме — вот и вся его история. Он знал меня, как отставного армейского офицера, который иногда путешествует по каким-то своим непонятным делам. Мы оба были членами местного клуба. Там я с ним и познакомился. Мы были знакомы больше года и не разу не сказали друг другу больше нескольких слов. Но в один прекрасный вечер, я случайно оказался у стойки бара рядом с ним и выяснилось, что он помешан на военной истории, особенно на наполеоновских войнах. Когда мы пришли в себя, бар закрывался. С того дня и до тех пор, пока я не угодил в заварушку, мы были близкими друзьями. Время от времени я вспоминал его. Когда я в последний раз проходил через эту Тень, то не навестил Билла лишь потому, что он наверняка засыпал бы меня вопросами о том, что со мной случилось. У меня и так было дел по горло, не мог я ему и складно врать и получать при этом удовольствие от встречи со старым другом. Пару раз я даже подумывал о том, чтобы возвратиться и повидать его, когда в Амбере все успокоится. К сожалению, до спокойствия в Амбере было далеко, и об этом я жалел больше всего. На втором месте было то, что я не смог встретиться с Биллом в клубной гостиной.
Он приехал через час, невысокий, плотный, румяный, улыбнулся и кивнул мне. Седины у него на висках чуть прибавилось. К тому времени я сел, откинувшись на подушки, попробовал несколько раз вздохнуть, и решил, что слишком поторопился.
— Прошлой ночью ты меня до смерти напугал, Карл, — произнес он. — Я думал, что это призрак.
Я кивнул:
— Еще чуть-чуть и я бы им стал. Спасибо тебе. Как жизнь?
Билл вздохнул.
— Дел по горло, сам знаешь. Все по-прежнему, только работы больше.
— А Элис?
— У нее все в порядке. У нас два новых внука — двойняшки Билла младшего. Подожди минутку.
Он вытащил свой бумажник и нашел фотографию.
— Вот, смотри.
Я внимательно посмотрел на снимок и отметил семейное сходство с дедом.
— Трудно поверить, — сказал я.
— А ты выглядишь ничуть не хуже, чем прежде.
Я хмыкнул и похлопал себя по животу.
— Ну, я не это имел в виду, — поправился он. — Где ты был?
- Предыдущая
- 25/37
- Следующая
