Рука Оберона - Желязны Роджер Джозеф - Страница 23

• Предыдущая
• 23/40
• Следующая

Я продолжал кружить рядом с ним, бок мой болел, если я бил левой ногой.

Один раз я попал ему по бедру правой, но был медлителен и потерял равновесие, из-за чего не смог развить успех, но продолжал делать выпады.

Наконец, он отпарировал мой удар левой и сумел схватиться рукой за мою грудь.

Тут мне следовало бы вырваться, но он же был открыт. Я шагнул вперед, нанеся тяжелый удар правой в живот, вложив в него всю свою силу. Это заставило его согнуться со вздохом, но он еще крепче сжал меня. Он отпарировал мою попытку апперкота левой, продолжая свое движение вперед, пока подушечка его ладони не двинула меня по груди, рванув в то же время мне левую руку назад и в сторону с такой силой, что меня швырнуло на землю.

Если он желал наказать меня, то это было то, что надо.

Жерар привстал на колено и потянулся к моему горлу…

Я сделал движение, пытаясь сблокировать его руку, но она остановилась на полпути. Повернув голову, я увидел, что на руку Жерара упала другая рука и теперь стискивала, удерживая ее.

Я откатился. Когда я снова поднял голову, то увидел, что Ганелон прочно схватил его. Жерар рванул руку вперед, но не высвободил ее.

— Не лезь в это дело, Ганелон, — предупредил он.

— Езжай, Корвин! — крикнул Ганелон. — Верни Камень.

Пока он кричал, Жерар начал подниматься. Ганелон нанес удар левой и его кулак прикипел к челюсти Жерара.

Жерар растянулся. Ганелон приблизился и хотел пнуть его по почкам, но Жерар поймал его за стопу и толкнул назад. Я кое-как поднялся в полусогнутое положение, пошатываясь.

Жерар поднялся с земли и бросился на Ганелона, только-только вставшего на ноги. Когда он почти добрался до него, Ганелон выдал удар двумя кулаками Жерару под ложечку и остановил его разгон. Кулаки Ганелона тут же заходили как отбойные молотки по животу Жерара. Несколько мгновений Жерар, казалось, был слишком ошарашен, чтобы защищаться, и когда он, наконец, согнулся и вытянул руки вперед, Ганелон попал ему правой в челюсть, от которого тот отшатнулся назад. Ганелон немедленно бросился вперед, обхватив руками Жерара, когда столкнулся с ним, и, зацепив правой ногой за ногу Жерара. Жерар опрокинулся и Ганелон упал на него.

Когда голова Жерара откинулась назад, Ганелон нанес удар левой.

Бенедикт двинулся было вмешаться, но Ганелон выбрал именно этот момент, чтобы подняться на ноги. Жерар лежал без сознания, кровь текла у него изо рта и носа.

Я сам, шатаясь, поднялся на ноги и отряхнулся.

Ганелон подмигнул мне:

— Не оставайся тут, — посоветовал он. — Не знаю, как мне удастся выдержать матч-реванш. Езжай и найди брелок.

Я взглянул на Бенедикта, и он кивнул.

Я вернулся в шатер за Грейсвандиром.

Когда я вышел, Жерар все еще не шевелился, а передо мной стоял Бенедикт.

— Помни, — сказал он, — у меня есть твоя Карта, а у тебя моя. Не делай ничего важного, не посоветовавшись со мной.

Я кивнул и собирался спросить его, почему он, кажется, был готов помочь Жерару, а не мне, но меня одолели более зрелые размышления, и я решил не портить нашей только что начавшейся дружбы.

— Ладно.

Я направился к лошадям. Когда я подошел к Ганелону, он хлопнул меня по плечу:

— Желаю удачи. Я бы поехал с тобой, да нужен здесь, особенно при Бенедикте, отправившемся Картой к Хаосу.

— Не беспокойся, — ответил я. — У меня не должно быть никаких неприятностей.

Вскоре я сидел на лошади. Когда я проезжал мимо Ганелона, он взмахом руки отдал мне честь, я ответил тем же. Бенедикт стоял на коленях рядом с Жераром.

Я направился ближайшей тропой в Арден. Море лежало у меня за спиной, Гарнат и черная дорога — слева, Колвир — справа.

Я должен был набрать некоторое расстояние, прежде чем смогу работать с Отражениями. Как только миновало несколько подъемов и спусков, и Гарнат пропал из виду, день стал ясным. Я наткнулся на тропу и последовал по ее извивам в лес, где влажная темень и отдаленное птичье пение напоминали мне о долгих периодах покоя, что мы познали в старые времена, и о шелковом сверкающем присутствии материнского Единорога.

Боли в моем боку растаяли в ритме езды и я снова подумал о столкновении, от которого я ушел. Было нетрудно понять позицию Жерара, поскольку он уже сказал мне о своих подозрениях и дал мне предупреждение. И все же сейчас было настолько неподходящее время для того, чтобы с Брандом случилось что бы то ни было, что я не мог не видеть в этом еще одну попытку либо задержать меня, либо вообще остановить. Счастье, что под рукой оказался Ганелон в хорошей форме и способный приложить кулаки к нужным местам в подходящее время.

Хотел бы я знать, что сделал бы Бенедикт, если бы нас присутствовало только трое. У меня было такое чувство, что он ждал бы и вмешался бы только в самый последний момент, чтобы помешать Жерару убить меня. Я все еще не был доволен нашим согласием, хотя оно, конечно, являлось улучшением по сравнению с прежним положением дел.

Все это опять заставило меня гадать, что сталось с Брандом. Может, Фиона или Блейз наконец-то добрались до него, может, он попытался совершить намеченные убийства в одиночку и столкнулся с контрударом, а затем был утянут своей намеченной жертвой через Карту? Может, до него каким-то образом добрались его старые союзники из Двора Хаоса?

Может, его сумел, наконец, настичь один из его сторожей из башни со шпорами на руках? Или все было, как я предположил Жерару — случайное саморанение в приступе ярости, а вслед за ним раздраженное бегство из Амбера, чтобы поразмышлять и состроить заговоры где-то в другом месте?

Когда из единственного события поднимается так много вопросов, ответ редко достигается чистой логикой. Однако, я должен был рассортировать возможности, чтобы было к чему обратиться, когда всплывут новые факты. В то же время я внимательно обдумал все, что он мне рассказал, рассматривая все утверждения в свете того, что я теперь знал. За одним исключением, в большинстве фактов я не сомневался. Он построил слишком умно, чтобы сооружение было просто опрокинуть, но, впрочем, он имел много времени на обдумывание всех деталей.

Что-то скрытое умелым уводом в сторону было в самой его манере излагать события. Его недавнее предложение практически уверило меня в этом.

Старая тропа извивалась, расширялась, снова сужалась, свернула на северо-запад и вниз, во все густевший лес. Лес очень мало изменился. Казалось, это была та же самая тропа, по которой юноша ускакал века назад, скача ради чистого удовольствия исследовать это огромное зеленое царство, которое распространилось бы на большую часть континента, если бы он не сбился с пути в Отражения.

Хорошо бы снова проделать это без всякой иной, чем эта, причины.

Примерно через час я порядком углубился в лес, где деревья были огромными темными башнями. Единственный солнечный свет, что я улавливал, попадался, словно гнезда фениксов на их самых верхних ветвях. Всегда влажная, сумеречная мягкость сглаживает контуры пней, бревен и замшелых камней. Вот перескочил через мою тропу олень, не доверяя отличному укрытию в густом подлеске справа от тропы.

Вокруг меня звучали птичьи ноты, иногда очень близко. Изредка мне попадались следы других всадников, некоторые из них были совсем свежими, но они недолго оставались на тропе. Колвир совсем скрылся из виду, и довольно давно.

Тропа снова поднялась, и я понял, что скоро достигну вершины небольшого гребня, прохода среди скал, и снова тропа пойдет под уклон. Когда мы поднимались, лес несколько поредел, пока, наконец, мне не предоставилась возможность частично увидеть небо.

Оно увеличилось, когда я продолжил путь. Добравшись до вершины, я услышал отдаленный крик охотничьей птицы.

Взглянув наверх, я увидел большой темный силуэт, круживший высоко надо мной. Я поспешил мимо валунов и тряхнул поводьями для резкого ускорения, как только путь очистился. Мы припустили вниз, мчась снова под покров больших деревьев.

• Предыдущая
• 23/40
• Следующая