Глаз Ночи (Король изумрудов) - Александрова Наталья Николаевна - Страница 9
- Предыдущая
- 9/50
- Следующая
Ответом ему был сильный удар по почкам. Старик сжал зубы от боли, но не издал ни звука, чтобы не унижаться перед этой мелюзгой, как он мысленно назвал бритоголовых.
Его втолкнули в черный джип, бросили на заднее сиденье, и примерно через полчаса он уже предстал перед светлыми очами Артема Николаевича Зарудного.
– Жив, жив, курилка! – криво оскалившись острыми длинными зубами наподобие голодной акулы, усмехнулся Зарудный. – А я-то грешным делом думал, что ты уж совсем отошел от дел, отдыхаешь… на Богословском кладбище или на Серафимовском! – Зарудный засмеялся собственной шутке, которая показалась ему удачной.
– Да нет, Артюша, – невозмутимо ответил старик, – пока еще живу… глядишь, и тебя переживу… в бильярд вот поигрываю… не хочешь партию? Боюсь, правда, твои макаки кий мой поломали.
– Они тебе сейчас не только кий поломают! – рявкнул Зарудный, склонившись над стариком и сверля его холодным взглядом. – В бильярд он играет! Ты, кий старый, не только в бильярд, ты еще в какие-то игры играешь, которые тебе явно не по возрасту! Что там за возня вокруг участка на Васильевском?
– А я-то при чем? – Аскольд пожал плечами. – Я ко всему этому никакого отношения не имею.
– Та-ак! – протянул Зарудный и достал из пачки «Голуаз» одну сигарету. – Не имеешь, значит, отношения… Закурить, кстати, я тебе не предлагаю – обойдешься…
– А я и не курю, – усмехнулся Аскольд, – курение жизнь сокращает, а я ведь еще тебя пережить собираюсь.
– Это тебе уже без разницы, – Зарудный снова засмеялся, продемонстрировав акулий оскал, – твою жизнь что сокращай, что не сокращай, все одно немного осталось… То, что ты имеешь отношение к участку на Васильевском, – ясно как Божий день: там в списке участников сделки брат твой младший фигурирует. Да только мне это, в общем, даже и не интересно. Мне другое интересно: кого ты, кий старый, подрядил разладить сделку между толстым Андрюшей и пижоном из Смольного? Кто такой шустрый в «Пассаже» подсуетился? Больно уж почерк знакомый, не старый ли мой знакомый воротился в родные края? А у меня к нему серьезный разговор имеется: за пареньком небольшой должок остался, а долг, он, сам знаешь, платежом красен!
Аскольд снова пожал плечами:
– Говорю же – ничего не знаю об этом деле. То, что Паша, братец мой младший, хочет на Васильевском торговый центр строить со своими компаньонами – это факт, это я знаю, а больше об этом деле ничего даже не слышал.
– Та-ак, – повторил Зарудный и глубоко вздохнул, – мне с детства внушали мысль, что старость нужно уважать… а почему, собственно? Если старик – настоящий козел и не понимает вежливого обращения – откуда же к нему уважение?
– Это ты называешь вежливым обращением? – выразительно огляделся Аскольд. – Когда твои макаки хватают пожилого человека на улице и чуть ли не в мешке волокут к тебе на расправу?
– А ты ничего другого и не заслужил. – Зарудный выпустил дым в потолок и снова усмехнулся. – Ты думаешь, что будешь сейчас меня своим героизмом поражать, разыгрывать здесь партизана на допросе? Тоже мне, Зоя Космодемьянская! Наука, знаешь ли, далеко вперед шагнула со времен твоей молодости. Я тебе один укол сделаю – и ты мне все моментально выложишь, и то, что знаешь, и даже то, чего не знаешь!
Он сделал знак своему подручному, и тот принес из соседней комнаты никелированную кювету, в которой лежали шприц и ампула с прозрачной жидкостью.
– Цени, – усмехнулся Зарудный, – шприц одноразовый, чтобы ты не думал, что я тебя СПИДом заразил!
Аскольд затравленно озирался, как попавший в ловушку зверь, но бритоголовые охранники Зарудного внимательно следили за каждым его движением. Отшатнувшись, от приближающегося к нему со шприцем в руке Зарудного, старик потянулся к своей ноге и поднял брючину, но один из охранников молниеносно бросился к нему и заломил руку за спину. Тотчас же второй парень ощупал ногу Аскольда и вытащил приклеенный пластырем к ноге миниатюрный стилет.
Зарудный злобно посмотрел на охрану:
– Это так вы его обыскивали? Думаете, если старик – так безобидный божий одуванчик? Этот старик любому из вас еще сто очков вперед даст! Ну-ка, придержите его!
Аскольд еще попробовал вырваться из железных рук охранника, но быстро затих, поняв бесполезность этого занятия. Зарудный задрал его рукав и вонзил иглу под кожу.
Бесцветная жидкость медленно вытекла из шприца. Лицо Аскольда заметно побледнело, на любу выступили капельки пота, зрачки расширились. Он почувствовал вдруг непреодолимую потребность говорить. Пытаясь хоть до какой-то степени сохранить власть над своей речью, старик сыпал бильярдными терминами. Ему вдруг начало казаться, что он играет с Зарудным в бильярд, и партия складывается очень неудачно.
– Шестой в угол! – сбивчиво бормотал Аскольд пересохшими губами. – Двенадцатый в центр… твой удар… ах, как неудачно! Зря Паша в это дело влез, все равно им участок не достанется… я для Павлика все сделаю… я ведь для него вместо отца, он же младший у меня… все сделаю… Единственный мой брат…
– Правильно, ты все и сделал, – Зарудный склонился над ним, внимательно вслушиваясь в бессвязную речь старика, – а кого ты нанял, чтобы Павлику помочь? Старого знакомого?
Аскольд испуганно покосился на Зарудного и прижал палец к губам:
– Тс-с-с! Об этом нельзя! Я Маркиза подвести ни в коем случае не должен, парень не хотел за дело браться, я уговорил, так что нельзя его подставлять.
– Это он толстому Андрюше бомбу подложил? – спросил Зарудный, своими вопросами направляя в нужную сторону неудержимый словесный поток, вырывавшийся из уст Аскольда.
– Нет, Маркиз не убийца, – Аскольд выразительным жестом изобразил невозможность такого предположения, – Маркиз только деньги должен был у Рудейко взять, портфель подменить… А бомбу я даже не знаю, кто мог подложить…
– А деньги, деньги Маркиз себе должен был взять или с тобой поделиться?
– Я за это дело не в доле, я только для Павлика старался. – Лицо Аскольда стало еще бледнее, дыхание сделалось неровным и частым. – Деньги… Маркиз вернуть должен был Павлику и подельщикам его, сколько они отдали… а разницу себе оставить…
– Как он должен деньги передать? – спросил Зарудный еще ниже склонившись к старику, потому что его речь становилась тихой и неразборчивой.
– Через… через меня… про него никто кроме меня не знал… ни один человек… – Аскольд испуганно огляделся. – Поэтому… никак нельзя про него… Никак нельзя…
– У вас с ним встреча назначена, или ты ему звонить должен? – продолжал допытываться Зарудный, внимательно вслушиваясь в сбивчивый, задыхающийся шепот старика.
– Он… он сам… прийти должен ко мне на Большую Монетную… там у меня место очень надежное… никто не знает… а Маркиз был один раз, он помнит…
– Где на Большой Монетной, какой дом? – настойчиво допытывался Зарудный, торопясь узнать как можно больше, пока не прекратилось действие «эликсира правды».
– Дом… выселенный… на чердаке у меня… комната удобная, Маркиз знает… завтра вечером, в полдевятого…
– Какой дом, номер дома какой? – Зарудный тряс Аскольда, пытаясь заставить его сказать еще хоть что-то, но старик снова забормотал что-то бессмысленное:
– От левого борта в задний угол… шестой в центр… Ах, зараза, опять промазал, старею! Третий в угол… «Глаз Ночи» и один-то целое состояние стоит, таких изумрудов на всем свете раз-два и обчелся, а если их в паре выставить… Четвертый от правого борта в центр…
Зарудный схватил его за воротник, встряхнул:
– Номер дома какой, я спрашиваю?
Но старик замолчал, он только беззвучно разевал рот, как выброшенная на берег рыба. Вдруг он страшно захрипел, несколько раз судорожно дернулся и затих.
– Вот черт! – Зарудный в сердцах ударил кулаком по ручке кресла. – Никак сдох, старый жулик! И здесь вывернулся!
Он приподнял веко Аскольда, потом взял тонкое запястье и с трудом нащупал еле пробивающийся пульс.
– Нет, жив еще! Но даже если очухается – второго укола не перенесет, тут же загнется… Больше из него ничего не выжать! Хотя отчего же, – Зарудный снова улыбнулся улыбкой голодной акулы, – мы его еще можем использовать в другом качестве. Кажется, мой старый друг Маркиз очень любит разные розыгрыши…
- Предыдущая
- 9/50
- Следующая
