Глаз кота - Желязны Роджер Джозеф - Страница 9
- Предыдущая
- 9/38
- Следующая
День разгорался. Среди вони и шума царило праздничное настроение. Запахи баранов, изнемогающих от жары, жареного хлеба и кофе смешивались с запахом дыма, растворяющегося в воздухе. Раздавался смех. Начались азартные игры. Собирались петь. То тут, то там устраивались лошадиные скачки и петушиные бои…
Все принарядились, закончив работу. Женщины в шерстяных платках, с зонтами от солнца, прогонявшие овец из загона к купальням, сейчас надели свои лучшие блестящие юбки с тремя оборками, атласные кофточки и бархатные жакеты с серебряными галунами и пуговицами, от плеча сбегающие к талии, в тяжелых ожерельях с несколькими бусинками бирюзы в них. Мужчины появились в бархатных рубашках с серебряными пуговицами, с серебряными и бирюзовыми обручами на черных шляпах, с зелеными и голубыми браслетами, кольцами и ожерельями с гор Пилота, Короля и Ройстона. Везде шутили, танцевали, рассказывали истории о проснувшихся змеях и громе. Он вспомнил свой первый танец с девушкой на таком празднике. Он плясал и плясал многие ночи, слушая девичий смех, двигаясь как во сне, пока не представился случай убежать.
А сейчас…
Прошлым летом он побывал в современной овечьей купальне. В генетическом коде животных был записан иммунитет от большинства старых болезней. С тех пор немногие паразиты были вредны.
Овцы быстро пробежали по беззапашному аэрозольному туннелю; их пересчитывал и сортировал компьютер; их загоняли за УФ-загородки, состоящие из крошечных элементов, опущенных на землю.
Пища приготовлялась быстро в портативных печах в основном старым методом. Вечерняя музыка записывалась на кассеты или передавалась через спутник. Многие танцы он не узнал. Казалось, что кое-кто был одет в традиционные костюмы, кое-кто — по новой моде. Было мало лошадей. Юноша, подошедший к нему, спросил его имя…
…Гора держит у земли огромный каменный нож, разрезая ее сверху донизу, лезвие украшено бирюзой — цветом голубого юга; на вершине женской горы бирюзовая чаша с двумя яйцами голубой птицы, покрытых священной скорлупой, гора одета бирюзой, на ее вершине орлиные перья, вам видно все, что видно у людей. Но видеть слишком много для мужчины вредно для его души.
Я видел многое…
Он поднимался по тропе молнии, между домов, сделанных из туч, радуги и кристаллов. Когда он появился на крутых склонах в ослепляющем сверкании солнца, казалось, будто он стоит на острове посреди вспенившегося моря. Суша со всех сторон была покрыта белоснежным хлопком. Он, поворачиваясь к каждой части света, пел, предлагая зерна кукурузы и пыльцу. Потом он сел и открыл сумку из оленей кожи, и кое-что вынул. Долго думал о происшедшем с ним тогда…
Эти облака… так походят на украшенный резьбой алтарь. Гриб в гнезде над ним. Он съел горькое лекарство, прислушался к пению и задремал.
Мимо промчались перистый ветер и шумная толпа. Каждый человек пел четыре песни, прежде чем прикрепить регалии. На него навалилась огромная слабость. Он вспомнил, что Джон Рейв однажды говорил об эффективности борьбы с человеческими пороками. Что-то сдавило горло. Во рту пересохло. Он изумился, сколько в этом было духовного и сколько физиологического.
Он прошел через весьма необычный период в своей жизни. Вспомнил о школе. Старые дороги не всегда правильно выбирают, но и новые — тоже.
Он знал, что Местная американская церковь взывала к многим, кто находился между мирами. Но, учитывая антропологическую направленность, чувствовал, насколько тонок конец разрыва, похожий на лезвие бритвы, вставленное между ним и опытом даже сейчас, спустя несколько недель пути Пийота. Сверкающие галлюцинации овладели им, он и его жажда существовали отдельно друг от друга.
Эта ночь отличалась от других ночей. Он это почувствовал, когда шел и смотрел с интересом на появившуюся радугу. Казалось, что она одновременно и удаляется и приближается; когда он смотрел на нее, то видел над ней чье-то передвижение.
Две фигуры, он узнал их, проходили по гребню арки огромного моста. Они остановились и посмотрели вниз на него. Это были воины-близнецы: Тобадзичини, рожденный в воде, и Нэйенезгани — истребитель монстров. Они смотрели довольно долго, потом он увидел, что на самом деле они не обращают на него внимания. Неожиданно он заметил большого черного ворона, севшего на его левое плечо. Под радугой торопливо пробежал койот. Нэйенезгани наклонился и поднял его, но брат прикоснулся к его руке, и он отпустил койота.
Когда он снова посмотрел налево, ворон исчез с плеча. Когда взглянул вперед, радуга начала блекнуть и уменьшаться…
На следующий день, почувствовав усталость, он отдохнул и подкрепился бодрящим напитком. Мысли медленно копошились в его голове. Увиденное было чем-то очень важным. Чем больше он анализировал, тем больше запутывался. Был ли это ворон, которого он собирался подстрелить? Или это был Нэйенезгани? А может, братья хотели загородить его от птицы?
В свете его антропологических знаний все было окутано туманом. Ворон в некоторых человеческих легендах — особенное существо в навахских горах, на радужном мосту в каньоне Плюта, олицетворяя злую силу. Но это не всегда так, хотя прошло много событий, изгладившихся из памяти живых.
Ворон был божеством тлингит-хэйдского народа Тихого северо-запада, эти люди говорили на языке атабасков. Навахи и их родичи — апачи также говорили на языке атабасков, были народом, жившим за пределами северо-запада. В древности люди переселялись к каньонам Аризоны, Юты, Колорадо, Нью-Мексико. В дни странствий их преследовали охотничьи боги, такие как ворон, черный лев и волк. Но люди изменились, осев на месте, воевали друг с другом, учились сельскому хозяйству в Цуни и Пуэбло, ткачеству в Хопи, позднее овцеводству в Спаниарде. Со временем старые боги ушли в небытие. Ворон или Черный бог, как теперь его называют, вел неравную дуэль с Нэйенезгани между пиками Сан-Франциско и Горой навахо. Ворон был символом очень далекого прошлого. Его почитали, когда люди больше охотились, чем занимались скотоводством, земледелием, ткачеством, ювелирным делом.
Путь Пийотов, как знал он, был не столь значительным, чем путь Ютов. Он был новым даже для тех, кто исчез, хотя и начинался в древности. Пересеченные линии за алтарем говорили о дорогах Христа. Он выбрал их, чтобы лучше рассмотреть на них следы гигантских птиц. Он знал, что никогда не вернется к хогану Пийота, это не его путь, хотя он служил для доставки важных донесений. Добром или злом ему предназначено быть охотником.
Закончив школу, он стал учиться пению у своего дяди, захотевшему учить мальчика. Сердцем парень чувствовал, что оба эти занятия важны для него в охоте, которую он однажды начнет. Он запомнит старые дороги, изучит новые, между старыми и новыми разница небольшая для наваха, самого легко приспособляющегося человека на Земле. Рядом плясал и молился Хопис. Его народ умер. Они предпочитали просто наслаждаться жизнью, не обращая внимания ни на что. Пуэблос, Зюнис, Хопис жили вместе, как белликаны. Их племена вымерли. Они жили отдельно друг от друга и семей, охраняя только себя. Другие племена пользовались новыми словами белликанов в своей речи, чтобы объяснить новые вещи. Даже в двадцатом веке язык навахо включал в себя двести новых слов — названий машин с разными двигателями. Они взяли их из английского, испанского, языков других индейских племен. Легко усвоив их, они присоединили к своим, не считаясь с тем, что являются потомками Изменяющейся Женщины.
Да. Он выучит новый и старый языки, решил следопыт. И Черный бог будет сопровождать его на охоте.
Время пришло. Он не обращал внимания на перемены в людях в круговерти времен. Они отличались друг от друга. Но и он и они по-разному оценили это.
Сейчас, окинув взглядом мир с высоты горы Тейлора, он увидел, что Черный бог, выбравший его, сдержал свое обещание, сделал его могущественным охотником. Но сейчас он уходил, и эти дни оставались в прошлом.
Казалось, нужны были необычайные усилия, чтобы приучить себя к любым неожиданностям. У людей было больше времени для медленной адаптации. Не стоит обращать внимания. Картина была ясна. Может быть, вернее было бы уйти в ничто и стать легендой?
- Предыдущая
- 9/38
- Следующая
