Охота на гусара - Белянин Андрей Олегович - Страница 40
- Предыдущая
- 40/48
- Следующая
– Друг мой, насколько я разбираюсь в повадках и походках зверя – такого существа в природе просто не существует!
– А по моему некомпетентному мнению, – скромно заметил я, – раз есть следы, то существует и животное, их оставившее, нет?
– Но это невозможно! Отпечатки левой и правой лапы подразумевают совершенно нереальную величину туловища. Этот Волк, выходит, размером с лошадь! И к тому же у него не восемь (что тоже бред!), а шестнадцать ног… Хотя и это, знаете ли, тоже бред и несколько противоречит учебнику традиционной зоологии. Надо идти по следу вплоть до его логовища!
– В Гродно мы не пойдём, там венгерцы, – не согласился я. – А в другую сторону – вообще неизвестно, сколько понадобится топать, темнеет уже… Давайте усядемся в засаду прямо здесь: вдруг повезёт и Волк решит тут прогуляться?
После недолгих препирательств мы уселись у дороги на пеньке, спина к спине, держа ружья на взводе. Изрядно шокированный немыслимой активностью наших действий, добродушный Валдис расположился поближе к кусачему спаниелю, зачем-то рассказывая ему историю своей любви. Сердце парня пленила пышноволосая эстонка, умеющая не только чистить картошку ногтем, но и самостоятельно завязывать шнурки на валенках. Пёс слушал без интереса…
Через час стемнело уже изрядно. Мы допили последнюю флягу согревающего и честно собирались вернуться в село, когда со стороны леса послышались какие-то скрежещущие звуки.
– Этто он! – на всякий случай сообщил Валдис, залезая на одинокую сосну. Первую ветку он одолел успешно, а если повезёт, то к утру долезет и до четвёртой.
– Стреляем залпом, – тихо предупредил Гётальс. – И, мон ами, ради всего, что вам свято, цельтесь в глаз, дабы не испортить шкуру. Такой трофей может достаться истинному охотнику лишь раз в жизни!
Мы дружно улеглись, скрываясь за тем же пеньком, приветливо выставив на дорогу ружья. Опытный спаниель подполз к хозяину за полевыми указаниями. Полковник что-то шепнул ему в длинное ухо и махнул рукой вправо – пёс уполз в обход.
Лязг и скрежет усиливались. По звуку более всего это напоминало ржавую железную телегу, но существо, бодро выкатившее нам навстречу, вне всякого сомнения, было Волком! Громадного роста, толстый, как карета, с горящими оранжевым пламенем глазами, распахнутой пастью и… непонятными, многочисленными ногами. Чудовище было столь ужасающе нелепо, что я высунулся из-за пенька, позорнейше пропустив команду «пли!». Вороненый ствол ружья моего французского друга громыхнул огнём! Один глаз волка погас…
Не дожидаясь, пока меня обложат на всех языках в соответствии с многогранными возможностями драгунской фантазии, я поспешно выстрелил зверю в грудь. Раздался звонкий щелчок, словно моя пуля ударилась в листовое железо.
– Чёрт дери! – вскрикнули мы с Гётальсом.
Железный Волк чуть повернул в нашу сторону ужасную голову, и… ни в чём не повинный пенёк разнесло прямым попаданием из пушки! Как нас не задело – по сей день не могу дать вразумительного ответа.
– За ним! – хрипло кричал откуда-то из-под сугроба плотно утрамбованный полковник. – Он ранен, далеко не убежит! Ату, ату! Фас!
– Мы тоже не убежим, – трезво возразил я, прикидывая, сколько ж мне придётся спускаться вниз с того самого дерева, где на полверсты ниже сидел бледный от храбрости литовец. Как я там оказался (сам залез или взрывом забросило?), в упор не помню…
– Он ушёлл, – минут через десять напомнил Валдис. – Но фы его не убилли!
– Почему это?
– Так федь ушел! А мёртфые не ходят, я проферялл…
Спорить не хотелось, как, впрочем, и топать по зимней дороге неизвестно сколько, преследуя раненого хищника. По зрелом размышлении было принято компромиссное решение – продолжить охоту на рассвете. Если следы не заметёт, мы нагоним его, ослабевшего от ран, и добьём прикладами. Или он нас – хвостом по маковке…
А интересно, чем это Железный Волк так лихо шарахнул по пеньку? Впечатление такое, что бомбой из кавалерийской пушки. Знаете, маленькие такие, одно время было модным ставить их на переднюю луку седла. Потом отменили из-за малой площади боя и повышенного травматизма у лошадей (глохли, бедолаги, через одну).
Надо бы разузнать об этом странном чудовище побольше.
Разгорячённый «общими» подвигами, Валдис охотно и много рассказывал, но практически всё не по теме, о звере он знал немногое. В частности, то, что Волк иногда возвращается, и обычно не от хорошего настроения…
Если бы не геройский спаниель Гётальса, вовремя подоспевший с «докладом» о приближении противника с тыла, хищник бы накрыл нас первым же залпом. А так мы хоть успели оглянуться… Чёрная туша железного зверя кралась за нами исподтишка, таинственно подмигивая одним глазом.
– Мон дье! – ужаснулись мы, ибо перезарядить ружья и не подумали. Конечно, у меня были пистолеты, но против такой громадины – это попросту несерьёзно. Поэтому, не тратя времени на бессмысленное сопротивление, мы вверили свои судьбы собачьему чутью, бросившись наперегонки за спаниелем.
Успели удрать, наверное, шагов на двадцать, как услышали сзади неуверенный голос нашего проводника:
– Мне фас тутт ждать?
Почти одновременно выругавшись по-русски и по-французски, мы кинулись назад, цапнули парня за шиворот и уволокли за собой с линии атаки. Опоздай хоть на мгновение, и невеста бы его не дождалась – новый взрыв обсыпал нас с ног до головы пахнущим пороховой гарью снегом!
– Это не волк! – орал я, отплёвываясь на бегу. – Не настоящий волк, наши волки так не стреляют!
– Да, мон шер, стрелок из него скверный…
– Я не об этом, полковник, он вообще не должен уметь стрелять!
– Вы хотите сказать, не обязан?! – поправил невозмутимый нормандец. – Но ему и железным быть не положено… Так, допустив одну нелепость, почему мы непременно отказываем животному в другой?
– Потому что это – не животное!
– Но я могу забрать его голову в качестве трофея?!
Третий взрыв прервал глупый спор – нас, несомненно, нагоняли. Чёрт, какая непростительная глупость – отправиться на охоту пешком! Будь у нас лошади, давно удрали бы, сидели бы в тепле и пили чай, наслаждаясь «оччень нетороплифыми» беседами с местными жителями.
Когда четвёртый выстрел снёс небольшую ёлку у дороги, я принял гордое и бескомпромиссное решение:
– Стойте, друг мой, дальнейшее бегство бессмысленно – впереди река, а на глади льда он накроет нас без пристрелки. Держитесь, пора покончить с этим… Он увидит, как умирают русские офицеры!
– Вы хотите застрелиться? – чуть удивился Гётальс, видя, как я взвожу курки двух тульских пистолетов.
Я молча всучил ему один, строго глядя в глаза. Драгунский полковник сурово вздохнул и, став со мной плечом к плечу, медленно поднял пистолет на уровень виска…
– Вообще-то я имел в виду, что мы дружно подстрелим ему оставшийся глаз, но если вопросы чести заставляют вас поступить иначе…
– О нет, нет! Я думал, это вы столь щепетильны…
– Смотритте, фолк фернулся! – аж донельзя удивлённый, сообщил нам Валдис.
Железное чудовище, не останавливаясь, резво спешило к нам, и в свете выбежавшей из-за древесных крон луны я вдруг отчётливо разглядел его ноги. Это были колёса! Самые настоящие колёса, только не круглые, а скорее восьмиугольной формы. Голова действительно напоминала пасть животного, меж зубов блестело пушечное дуло. На спине железного зверя откинулся люк, и кто-то нагло проорал:
– Руссиш партизанен, капут! Тра-та-та!..
– Пруссаки, – презрительно выпрямился я, вскидывая пистолет.
– Союзники, но не французы, – значимо подтвердил Гётальс, и два наших выстрела грянули одновременно, сливаясь в один.
Раздался звон разбитого стекла, и у Железного Волка погас второй глаз. Мы церемонно пожали друг другу руки… Но, как оказалось, слишком рано радовались победе.
Даже будучи ослеплённым, чёрный монстр двигался прямо на нас и задавил бы непременно, не прыгни мы в разные стороны. Раздалась сдавленная германская ругань, железная коробка на колёсах медленно, но верно сползала по склону, на лёд… Я выхватил кабардинскую шашку, драгунский полковник – палаш, и мы оба, вспомня детство, понеслись на заднице вниз, добивать врага!
- Предыдущая
- 40/48
- Следующая
