Затерянные в океане - Жаколио Луи - Страница 31
- Предыдущая
- 31/117
- Следующая
– Загадочно! – воскликнул еще раз Бартес. – Тут кроется что-то, чего мы пока не в состоянии понять! Ясное дело, узнав о нашем намерении бежать из ссылки, Гроляр должен был бы первым делом предупредить об этом генерального прокурора, а вместо того он молчит и даже как будто покровительствует нам! Неестественно все это! Во всяком случае несомненно одно – что его образ действий не в нашу пользу и что мы имеем в нем тайного врага, которого следует остерегаться… Так ты, Ланжале, принял его предложение?
– Нельзя было не принять, господин командир: ведь если бы и я так же отказался от него, как все наши, он посоветовал бы генеральному прокурору заменить нас другими людьми при китайцах, и наше дело тогда пропало бы совсем!
– Это верно, – согласился командир «Иена», – и твое поведение действительно благоразумно. Ты человек с головой, Ланжале!
Парижанин скромно поклонился и сказал:
– У меня сию минуту явилась одна идея, господин командир!
– Выкладывай свою идею!
– Так как никому из нас неизвестно, чего добивается от нас этот субъект, то остается одно средство: спросить его об этом…
– Гм! Это будет немного наивное средство.
– Извините меня, господин командир, если я возьму на себя смелость сказать вам, что против такого врага, каков этот господин, всякое оружие позволительно… По-моему, надо вести всю механику так: когда этот Гроляр еще раз придет сюда, что несомненно, я подойду к нему и напомню о себе, прикинувшись его верным союзником. Я договорюсь с ним до того, что назначу ему свидание в каком-нибудь надежном местечке, из которого он уже не вернется более к себе, так как мы с Порником, который будет сидеть в засаде, схватим его и принесем сюда, где и посадим в надежную клетку. А когда мы уйдем опять в море, то сможем приступить к расспросам, и – я готов держать какое Угодно пари – он посвятит нас во все свои секреты, поняв, что безусловно находится в наших руках и что кругом нас море, а в море – лакомки-акулы!
– Хорошо, пусть будет так, я ничего не имею против твоей идеи! Но я не понимаю, как это он очутился в Сан-Франциско.
– Мне кажется, господин командир, это произошло очень просто: он мне дал свой парижский адрес, по которому я должен был писать ему; стало быть, из Нумеа он решил вернуться в Париж, а чтобы скорее попасть туда, сел на первое судно, которое отплыло в Сан-Франциско, так как отсюда самое скорое и надежное сообщение с Францией… Вот почему мы и видим его здесь!
– Положим, что твое объяснение верно. Но как могло случиться, что он прибыл сюда в одно время с нами?
– А наши стоянки, господин командир, в Новой Зеландии и на Сандвичевых островах, где мы запасались то углем, то водой?
– Да, да, в самом деле, я и забыл об этом. Ведь мы таким образом потеряли почти целую неделю!.. Но как ты думаешь, узнал ли он нас?
– Не могу решить этого вопроса, господин командир! Видел только, что он был очень занят рассматриванием нашего «Иена», и если сравнить его с другими посетителями, то можно было заметить, что не одно только любопытство заставило его прийти сюда.
– Все слышанное мной от вас обоих, – решил Бартес, – настолько, по-моему, важно, что я считаю себя обязанным принять всевозможные меры осторожности против этого человека и, кроме того, попытаться во что бы то ни стало узнать, чего он хочет от нас. Человек, который позволил нам бежать из ссылки затем, чтобы следить за нами на свободе, должен быть чрезвычайно опасным неприятелем, которого надо остерегаться каждую минуту!.. В самом деле, ведь это очень загадочно: знать наше намерение бежать – и не расстроить его, не сообщить о нем своему начальству! Не добиться ничего от нас в неволе – и следить за нами на свободе! Подобного неприятеля было бы весьма неблагоразумно оставлять позади себя, и потому я даю вам обоим карт-бланш: действуйте, как найдете нужным, но только так, чтобы не обратить на себя внимания здешних властей. В противном случае мы наживем себе лишние хлопоты, которых у нас и без того довольно!
– Доверьтесь нам, господин командир, – заметил Ланжале, – все будет, как следует, никакой неприятности не случится!
– Более всего ты, милейший Порник, – попросил Бартес, – остерегайся пускать в дело свой ужасный кулак. В настоящее время мы и без того имеем некоторые неприятности из-за твоей схватки с этим уличным забиякой. Конечно, я тебе вполне извиняю твою расправу, так как ты должен был ответить на оскорбление, брошенное тебе в лицо, но в предстоящем деле ты должен быть не более как простым помощником Ланжале и не привлекать ничьего внимания, в особенности констеблей.
– Будьте спокойны, господин командир! – ответил за Порника Ланжале и вдруг воскликнул: – Ах, господин командир, извольте посмотреть в окно: вот он, этот самый субъект! Легок на помине!
– Где? Покажи-ка мне его!
– Вот он стоит между этими двумя репортерами, которые так прилежно рассматривают покойника, точно без этого они сами не останутся в живых… Видите, господин командир?
– Вижу, да!.. И узнаю его! Это действительно тот самый господин, который назывался в Нумеа де Сен-Фюрси!
– А в адресе, который я потом получил от него, он стал уже Гроляром!
– Эти два имени пахнут самой настоящей полицией, – заметил Порник, – разница между ними в том, что первое принадлежит к аристократическому кругу господ полицейских, а второе – к кругу господ попроще.
– Как он, однако, внимательно вглядывается в лицо нашего бедного Фо! – удивился Бартес.
– И недаром, – добавил Ланжале, – в конце концов он догадается, что мы все находимся на «Иене», что и будет ему на руку!
– Это мы еще посмотрим! – сказал командир «Иена». – Мне кажется, настоящая минута очень удобна для начала нашего дела, а потому недурно будет, если ты, Ланжале, сейчас же подойдешь к нему и заведешь с ним разговор, результат которого сообщишь потом мне.
– С удовольствием! – ответил Ланжале и вышел из командирской каюты.
Взойдя затем на мостик судна, где стоял катафалк с покойником, Парижанин приблизился к Гроляру и, слегка притронувшись к его локтю, сказал ему шепотом:
– Я вижу, что господин де Сен-Фюрси в Сан-Франциско! Парижский полицейский с большим изумлением оглянулся и даже отступил на шаг назад при виде Ланжале, которого он совсем не узнал.
– Кто вы такой и почему называете так меня? – спросил он недоумевая.
– Я Ланжале Парижанин, к вашим услугам! – отвечал просто Ланжале. – Помните в пенитенциарном заведении на острове Ну человека, которого вы почли своим вниманием и доверием?
– Неужели это ты? – воскликнул Гроляр, все еще удивляясь. – И в этом необыкновенном костюме?..
– Это обычный костюм китайских матросов, милостивый государь.
– Так ты, значит, поступил на службу к китайцам?
– Должен был, милостивый государь! Разве вы забыли, что именно на этом судне мы бежали из Нумеа?
Из этого ответа, сказанного с напускной откровенностью, Гроляр увидел, что Ланжале остался прежним, и подумал: «Все тот же бравый малый, простак, которому можно довериться!»
– Да, – сказал он вслух, – я до сих пор все не мог решить, вижу ли я то, что мне нужно, или совсем другое: посмотрю на Фо – он самый; взгляну на вас всех – и меня берет сомнение: люди будто те же, но эти костюмы и особенно эти китайские глаза! Черт возьми!
– Простой рисунок, – объяснил Ланжале, – один-два штриха карандашом – и дело готово! По прибытии нашем сюда я писал по вашему адресу в Париж.
– Ладно, милейший мой, ладно! Вижу, что ты умеешь держать свое слово! Сообщай мне и дальше о ваших будущих переездах, до самого вашего окончательного водворения в Китай, потому что, видишь ли, с этим связано важное дело.
– Важное?
– Да, но я не имею права открывать его тебе, так как это составляет государственную тайну. Ты мне можешь быть полезен, и прежде всего вот в чем: скажи мне, рассмотрен ли инвентарь имущества покойного Фо или еще нет?
«А-а, так вот ты куда пробираешься!» – подумал Ланжале и ответил:
- Предыдущая
- 31/117
- Следующая
