Сын света - Жак Кристиан - Страница 2

• Предыдущая
• 2/75
• Следующая

— Как только бык услышит свист твоего лассо, — предупредил фараон, — он ринется на тебя; не упусти его, другого шанса у тебя не будет.

Рамзес мысленно повторил нужное движение, ободряя себя. Несмотря на свой юный возраст, он обладал ростом взрослого человека и мускулатурой атлета-многоборца. Как раздражал его детский локон, подвязанный лентой на уровне уха, это ритуальное украшение из прекрасных светлых волос! Когда он, наконец, займет этот пост при дворе, ему будет разрешено носить другую прическу.

Однако оставит ли ему судьба время на это? Конечно, много раз, и не без бахвальства, горящий отвагой юноша призывал к себе достойные его испытания; но он и не подозревал, что сам фараон внемлет его желаниям и ответит на них, да еще так грубо.

Раздраженный запахом человека бык не собирался долго ждать. Рамзес сжал веревку; когда животное будет поймано, потребуется громадная сила, чтобы его остановить. Это казалось невыполнимым, значит, ему придется превозмочь себя, пусть хоть сердце его разорвется!

Нет, он не разочарует фараона.

Лассо взвилось в руках Рамзеса; бык метнулся на него рогами вперед.

Удивленный стремительностью зверя, юноша отступил в сторону на два шага, вытянул правую руку и бросил лассо, развернувшееся кольцами, как змея, скользнув по спине быка. Промахнувшись, Рамзес поскользнулся на влажной земле и упал как раз в тот момент, когда рога буйвола уже готовы были проткнуть его. Они слегка задели его грудь, но юный воин не закрыл глаза.

Он желал посмотреть своей смерти в лицо.

Взбешенный бык домчался до зарослей тростника и резко развернулся; Рамзес, который уже успел вскочить на ноги, пронзил его своим взглядом. Он будет противостоять ему до последнего вздоха и докажет Сети, что сын царя умеет умирать достойно.

Порыв несущейся громады вдруг резко прервался; веревка, которую крепко держал фараон, обвила рога быка. В безумном бешенстве зверь замотал головой, едва не свернув себе шею, тщетно пытаясь освободиться; Сети использовал его беспорядочную силу, чтобы направить ее против самого же быка.

— Возьми его за хвост! — приказал он сыну.

Рамзес подбежал и схватил хвост быка, почти лысый, с кисточкой на конце, такой же, какой носил фараон на поясе схенти в знак власти над силой быка.

Побежденный зверь успокоился, тяжело дыша и хрипя. Царь отпустил его, сделав знак Рамзесу встать позади него.

— Они практически неукротимы; такой самец идет сквозь огонь и воду и умеет даже притаиться за деревом, чтобы неожиданно настичь своего врага.

Бык повернул голову и посмотрел на противника, оценивая его. Будто сознавая себя бессильным перед фараоном, он спокойным шагом удалился на свою территорию.

— Вы сильнее его!

— Мы больше не противники, мы заключили договор.

Сети достал клинок из кожаных ножен и быстрым, уверенным движением срезал детский локон.

— Отец…

— Твое детство прошло, завтра начинается твоя жизнь, Рамзес.

— Я не победил быка.

— Ты победил страх, первого врага на пути к мудрости.

— И много их еще?

— Больше, чем песчинок в пустыне.

Этот вопрос обжигал ему губы и, наконец, сорвался с языка:

— Значит ли это… что вы выбрали меня в наследники?

— Ты думаешь, что смелости достаточно, чтобы править людьми?

Сари, наставник Рамзеса, обошел весь дворец в поисках своего подопечного. Уже не в первый раз мальчишка сбегал с урока математики, чтобы заняться лошадьми или затеять состязание по плаванию вместе с другими, такими же упрямыми сорванцами, его товарищами.

Тучный добряк, ненавидевший любые физические упражнения, Сари постоянно ругал своего подопечного, страшно беспокоясь из-за каждой новой проделки. Его брак с женщиной гораздо моложе его, старшей сестрой Рамзеса, принес ему завидный пост наставника сына фараона.

Завидный… для тех, кто знать ничего не знал о невозможном, строптивом нраве младшего сына Сети! Не будучи от рождения особо терпеливым и не горя желанием расширить горизонты познаний этого мальчишки, порой слишком строптивого и самоуверенного, Сари, должно быть, давно махнул рукой на свои обязанности. Согласно традиции фараон не занимался воспитанием своих детей в юном возрасте; он ждал того момента, когда мальчик превратиться в мужа, чтобы прийти за ним и испытать его, оценив, достоин ли тот быть правителем. В данном случае решение было принято уже давно: Шенар, старший брат Рамзеса, должен был взойти на трон. Оставалось еще направить в нужное русло юношеский пыл подростка, чтобы он стал отважным предводителем войск или, на худой конец, искусным царедворцем.

В своем возрасте — ему было далеко за тридцать — Сари гораздо охотнее проводил бы время на берегу пруда своего дома вместе с двадцатилетней супругой, однако это, вероятно, быстро бы ему надоело. Благодаря Рамзесу ни один день его жизни не походил на другой. Жажда жизни этого мальчишки была неутолима, а воображение — безгранично; он уморил не одного наставника, прежде чем добрался до Сари. Несмотря на частые стычки, этот последний все же добивался своего: заинтересовать молодого человека всеми науками, которые должен был знать и использовать на практике грамотный человек. Не отдавая себе в том отчета, он сам получал настоящее удовольствие, когда видел, как облагораживается острый ум Рамзеса, выказывавшего порой исключительную проницательность.

С некоторых пор юноша изменился. Он, который не мог вынести и минуты без движения, стал задумываться над «Изречениями» мудреца Птах-Хотепа; однажды Сари даже застал его созерцающим ласточек, резвящихся в свете утреннего солнца. Взросление, судя по всему, подходило к своему удачному завершению, хотя многим так и не удавалось повзрослеть. Наставник иногда задумывался, из какого материала сформировался бы Рамзес, если бы пыл юности обернулся другим, менее неуемным, но столь же сильным пламенем.

Как не волноваться перед лицом стольких талантов? При дворе, как и в любом другом слое общества, посредственности, которым нечего было ждать от жизни, недолюбливали, если не сказать ненавидели, тех, кто ярко выделялся на их тусклом сером фоне. Хотя ни у кого не было сомнения, кого Сети должен был назвать своим наследником, и Рамзесу нечего было беспокоиться по поводу неизбежных интриг, затеваемых власть имущими, его будущее все же могло оказаться не столь радужным, как предполагалось. Кое-кто подумывал уже о том, чтобы лишить фараона главных государственных функций, едва лишь придет к власти старший брат Рамзеса. Что станется с ним, если его сошлют в далекую провинцию, привыкнет ли он к спокойному течению сельской жизни, единственное разнообразие которой — в чинно сменяющих друг друга временах года?

Сари не осмелился поделиться своими сомнениями с сестрой своего подопечного, опасаясь ее болтливости. О том, чтобы открыться Сети, не могло быть и речи; погруженный в дела, фараон и без того был слишком занят управлением страной, с каждым днем все более процветающей, и вряд ли обратил бы внимание на переживания какого-то наставника. Хорошо еще, что отец с сыном никогда не встречались. Видя пример такого могущественного правителя, как Сети, Рамзес мог бы выбирать лишь между бунтом и уходом в небытие. Решительно, в традициях есть разумное зерно — отцам не доводилось воспитывать собственных детей.

Однако Туйа, божественная супруга царя и мать Рамзеса, смотрела на это совсем иначе. Сари, один из немногих, замечал, что ее предпочтения — на стороне младшего сына. Хорошо образованная и утонченная, она подмечала и качества, и недостатки каждого из придворных; управляя царским домом как истинная царица, она строго следила за соблюдением правил поведения и снискала уважение как знати, так и народа. И все же Сари побаивался Туйи; если он станет докучать ей своими нелепыми опасениями, он рискует лишиться ее уважения. Царица не любила сплетников; необоснованное обвинение считалось у нее таким же тяжким проступком, как и клевета. Лучше было промолчать, нежели сойти за предвестника плохих предзнаменований.

• Предыдущая
• 2/75
• Следующая