Между Полюсом и Европой - Зингер Евгений - Страница 25

• Предыдущая
• 25/58
• Следующая

Первая же экскурсия по Баренцбургу убедила меня в том, что его жители имеют здесь всё необходимое, чтобы нормально жить и работать.

Отсюда, со своей главной экспедиционной базы, в дальнейшем мы начинали все свои пешие, воздушные и морские маршруты. Здесь, в Баренцбурге, мы их и заканчивали. Каждый раз этот рудник тепло встречал нас весной и столь же тепло провожал домой осенью.

Через неделю «Сестрорецк» вновь показался в Грён-фьорде. Теплоход заканчивал свой второй рейс с материка. Теперь и мне невольно довелось участвовать в торжестве встречи этого судна.

Воспользовавшись оказией, мы с Антонычем погрузили на палубу различное снаряжение и оборудование, изготовленное в Баренцбурге и предоставленное на время ленинградскими геологами. К утру «Сестрорецк» ушёл на рудник Пирамида. С ним отправился и я. На другой день туда же должны были прибыть вертолёты, чтобы перебросить нашу экспедицию на вершину ледникового плато Ломоносова, удалённую к востоку от Пирамиды на 40 километров.

Ис-фьорд вклинивается на 100 с лишним километров в самое сердце острова Западный Шпицберген. Словно фантастический водяной веер, разветвляется он на три обширных рукава. В самом конце Ис-фьорда, вблизи вершины среднего залива — Билле-фьорда, как раз и раскинулся посёлок Пирамида. От Баренцбурга его отделяет почти 100 километров. Напротив Билле-фьорда расположена бухта Адольфа, в которую обрывается длинной отвесной стеной крупный ледник Норденшельда. Бухта и ледник названы в честь известного исследователя Шпицбергена Адольфа Эрика Норденшельда.

Многие пассажиры вышли из тёплых кают, чтобы лучше увидеть распластавшегося между горами ледяного гиганта. Его язык расщеплён несчётным количеством глубоких трещин. Чуть в глубине, над сверкающей в лучах яркого полуденного солнца поверхностью ледника, высятся две приметные горы — Терьер и Ферьер. Издали они напоминают сказочные корабли-великаны, вмёрзшие в лёд на пути в Ис-фьорд. Ещё выше едва заметна над снежной поверхностью тёмная цепочка скал — Эхо и Бумеранг. Все эти горные выступы, торчащие надо льдом, принято называть нунатаками — словом, заимствованным у гренландских эскимосов.

Ходовой (он же капитанский) мостик — святая святых любого корабля. Посторонним, а тем более пассажирам здесь находиться не положено. Об этом напоминают строгие надписи. Но по отношению ко мне капитан «Сестрорецка» Иван Павлович Мещеряков, видимо, сделал исключение и пригласил подняться на «запретную» территорию.

Десятки раз ходил на Шпицберген опытный моряк. У него есть что вспомнить об этом крае. Я внимательно слушаю бывалого капитана. Иногда он берет бинокль, недолго смотрит вперёд и отдаёт приказ матросу, стоящему у руля: «Одерживай, вправо не ходи!», «Так держать!», «Полборта влево!…»

Потом пришла очередь рассказывать мне.

— Значит, туда завтра собираетесь? — переспросил старший штурман и показал рукой на обрывающийся в залив ледник Норденшельда, мимо которого сейчас проходил теплоход.

Я рассказал морякам, что основным объектом своих исследований мы выбрали ледниковое плато Ломоносова и стекающий с него на запад большой, длиной 25 километров, ледник Норденшельда. На вершине плато предстоит организовать нашу первую гляцио-климатическую станцию, чтобы изучить режим ледников этого района.

Неожиданно капитан окликнул меня и задал несколько странный вопрос:

— Не приходилось ли вам читать сказку Андерсена о Снежной королеве?

Я кивнул головой. Кто же не читал эту прекрасную сказку!

— Тогда постарайтесь припомнить, что сказал Северный олень храброй девочке Герде о местонахождении Снежной королевы,Їпродолжал капитан.

Заметив мою растерянность и поняв, что этого я не помню, он улыбнулся и не торопясь произнёс:

— Да будет известно вам, гляциологу, что «постоянные чертоги Снежной королевы находятся у Северного полюса, на острове Шпицберген»! — Здесь капитан для большего впечатления сделал паузу и продолжил: — Надеюсь, что теперь-то вы осознали, что судьба забрасывает вашу экспедицию как раз в самый центр владений злой царицы снегов.

Действительно, картина «жилища» надменной, но прекрасной королевы, восседавшей на ледяном троне посреди огромного снежного зала, впечатляюща. Её чертоги были наметены снежными метелями, а окна и двери пробиты свирепыми ветрами. Холод сковал чертоги. Но, несмотря на окружающую мёртвую ледяную пустыню, они поражали необычайным великолепием.

Иван Павлович был недалёк от истины. Я сразу же мысленно представил глубокий шурф на ледниковом плато Ломоносова, себя «сидящего» в нём и изучающего строение снежно-ледяного «пирога», ураганный ветер, ревущий вокруг, пургу, безжалостно пронизывающую до костей, лютую стужу и… Снежную королеву, вдруг появившуюся из ледниковой трещины.

Мои думы неожиданно прервал капитан:

— Не поддавайтесь обманчивым чарам коварной красавицы. Помните о том, что сердце мальчика Кая было поражено маленьким осколком льда. Советую при возможной встрече с королевой использовать паяльную лампу.

— Если мы это сделаем, то можем оказаться не у дел! — попытался ответить я в тон своему доброжелателю.

— Это почему же? — удивился Мещеряков.

— Да все потому, что, не будь Снежной королевы, не было бы и гляциологии, которой мы служим верой и правдой и которая за это милосердна к нам…

До поездки на Шпицберген из всех известных «снежных» женщин мы видели только, прошу прощения, снежных баб, непонятно почему переименованных ныне в… снеговиков. И вот теперь нам представлялась редчайшая возможность попасть на вертолёте прямо в центр владений Снежной королевы!

Тем временем «Сестрорецк» подходил осторожно к берегу бухты Мимер. На деревянном пирсе большое оживление — взволнованные встречающие, духовой оркестр, шумные приветствия. Все, как в Баренцбурге, так же трогательно. На большом транспаранте в порту надпись: «Добро пожаловать в Пирамиду!»

К борту теплохода подаются автомашины. Прибывшие полярники направляются в центр посёлка, до которого немногим более километра. Нашей экспедиции быстро дают самосвал. Загружаем его баренцбургским оборудованием и едем на стадион, который здесь служит вертодромом. За футбольными воротами возвышаются груды самого разного имущества будущей станции, привезённого в Пирамиду неделю назад группой Леонида Троицкого.

Михалёв и Лаврушин ведут меня в дальний конец посёлка, где в одном из общежитий горняков они нашли временное пристанище.

Пирамида резко отличается от своего старшего «брата». Раскинулся рудник на широком и ровном месте в долине Мимер, между бухтой Мимер и подножием величественной километровой горы. Её остроконечную вершину венчают огромные восьмиметровые каменные ступени, сложенные слоями известняка таким образом, что они придают горе пирамидальную форму. Не скульптор и не архитектор создавали этот памятник, а сама необыкновенная природа, которая использовала вместо резца и молотка мороз и ветер. Классическая форма горы, особенно её верхняя часть, живо напомнила профессору А. Э. Норденшельду пирамиду, почему он её так и назвал в 1874 году.

Шахта находится примерно на середине этой горы, причём угольные пласты залегают здесь не ниже уровня моря, как в Баренцбурге, а выше — на отметках от 200 до 500 метров. Вот почему пирамидский уголь идёт не на-гора, выражаясь шахтёрским языком, а, наоборот, с горы! Есть и другие отличия. Например, летом в Пирамиде хоть чуточку, но теплее, а зимой немножко холоднее, чем в Баренцбурге. Это явление связано с более континентальным климатом удалённого от моря верховья Ис-фьорда. Кроме того, Баренцбург расположен несколько южнее и ближе к Гренландскому морю, где заметнее сказывается влияние Шпицбергенской ветви могучего течения Гольфстрим…

Мои товарищи быстро организуют домашний ужин. Сразу после него начинается своеобразная гляциологическая планёрка — детальнейшее обсуждение нашего важнейшего плана по заброске экспедиции на плато Ломоносова. Бурное совещание затягивается на всю ночь. С этого места видно нашу цель: центральную ледяную область острова, которая называется Землёй Улава V, и её вершинную часть — Ломоносов-фонна, то есть ледниковое плато Ломоносова. Мысленно мы уже находились там.

• Предыдущая
• 25/58
• Следующая