Между Полюсом и Европой - Зингер Евгений - Страница 13
- Предыдущая
- 13/58
- Следующая
Шпицберген тоже знает своих Робинзонов, которые принуждены были оставаться на зимовку не по своей воле. Некоторые из них выживали, другие погибали. Однако определённо можно сказать, что ни одна из известных до сих пор вынужденных зимовок во всём мире не может сравниться с зимовкой четырех груманланов, которые провели на необитаемом острове без всякой помощи более шести лет. Подвиг поморов, совершенный в конце первой половины XVIII века не в тропиках, а в Арктике, заслуживает того, чтобы о нём рассказать здесь.
В 1743 году купец из города Мезени Архангельской губернии Еремей Окладников снарядил промысловое судно и отправил четырнадцать человек на Грумант для ловли морского зверя. На девятый день плавания ветер переменился, и вместо того, чтобы достичь западной стороны архипелага, судно прибило к восточной. В трех верстах от берега его зажали льды. Так как зимовка на маленьком корабле представляла огромную опасность, решили осмотреть близлежащее побережье, чтобы затем перебраться туда. Кто-то вспомнил, что мезенские жители давно ещё привезли на этот остров лес и построили где-то здесь хижину. Для её поиска снарядили четырех человек во главе с кормщиком Алексеем Ивановичем Химковым (Инковым).
Чтобы не провалиться под лёд и не утонуть, они взяли с собой лишь небольшой груз. Все снаряжение, которое поморы унесли с корабля, состояло из ружья, рожка с порохом на двенадцать зарядов, двенадцати пуль, топора, маленького котла, двадцати фунтов муки, огнива, трута, ножика, пузырька с курительным табаком да по трубке деревянной на брата. Вот с такими ничтожно малыми запасами оружия и продуктов ступили они на совершенно дикий и необитаемый остров (либо Эдж, либо один из близлежащих к нему маленьких островов).
Сначала всё шло хорошо. Хижину удалось обнаружить довольно быстро. Это был бревенчатый дом длиной около шести саженей, шириной и высотой по три сажени. Имелись сени шириной сажени две. В горнице находилась глинобитная русская печь без трубы (курная изба). В те времена крестьяне России строили большей частью свои жилища таким образом. От времени и ненастной погоды изба немного повредилась. Переночевав здесь, обрадованные промышленники поутру заторопились на судно к оставшимся товарищам, чтобы поведать им о большой удаче и помочь поскорее перенести на берег все имеющиеся съестные припасы, оружие и разное имущество, необходимое для зимовки на острове.
Нет слов, которыми можно было бы передать удивление и ужас людей, когда, придя на старое место, они увидели вместо своего судна, затёртого льдами, совершенно чистое море. Разыгравшийся ночью жестокий шторм оторвал лёд от берега и угнал его вместе с деревянным судёнышком. Робинзоны поняли, что, поскольку нет судна, нет больше и шансов покинуть этот негостеприимный остров — холодный и унылый. Опечаленные люди вынуждены были готовиться к зимовке…
Так на далёком пустынном берегу необитаемого острова началась полярная одиссея четырех русских моряков.
Нужда побуждает обычно к особенному трудолюбию, умению, находчивости… За короткое время двенадцатью зарядами они подстрелили двенадцать оленей. Из найденной на берегу доски вытащили железный крюк и несколько гвоздей длиной до 15 сантиметров. Когда кончились запасы оленьего мяса, судьба сжалилась над бедствующими людьми — они нашли еловый корень. Из него с помощью ножа удалось сделать настоящий лук. Требовалась тетива для стягивания его концов. Но как её найдёшь здесь?
Сначала для обороны от белых медведей решили сделать две рогатины. Чтобы ковать железо для рогатин и стрел, нужен был молоток. Из того самого железного крюка, найденного в доске, смастерили и его. Для кузницы раздобыли большой камень, который заменил поморам наковальню, а из двух оленьих рогов получились клещи. С помощью этих инструментов выковали и наточили железные наконечники для рогатин-копий. С большой опасностью груманланы убили первого белого медведя. Мясо его съели, а из жил изготовили тетиву и натянули её на самодельный лук. Столь же удачно были сделаны и стрелы, которыми за время жизни на острове удалось убить 250 оленей и множество песцов. Рогатинами-копьями добыли ещё девять медведей, пытавшихся проникнуть в избу.
Долгое время поморы нарочно ели сырое мясо, притом без соли и хлеба, которых не имели. Вместо хлеба использовали мясо, высушенное летом на солнце. Дров не хватало. Приходилось экономить топливо. Огонь высекали из кремня и поддерживали его непрерывное горение в собственноручно сделанном из глины сосуде, заменявшем лампаду.
Перед началом первой своей зимовки на острове промышленники обеспечили себя многими оленьими и песцовыми шкурами, которые служили им вместо постелей и одеял. Однако люди испытывали острый недостаток в одежде и обуви. Пришлось учиться выделывать кожу и меха. Для шитья сапог, башмаков и платья выковали из железа шила и иглы, а вместо ниток пустили в дело жилы медведей и оленей. Так постепенно поморы одели себя с ног до головы.
Иногда море выбрасывало на берег стволы деревьев, а порой и обломки погибших кораблей. Все эти «дары» моря груманланы использовали… И всё же чувствовать себя здесь в полной безопасности было невозможно. Постоянно людям смертельно угрожал самый коварный на Севере враг — цинга, или скорбут, как называли эту страшную болезнь поморы. Надёжный способ борьбы с ней показал своим спутникам по несчастью опытный кормщик, до того уже зимовавший несколько раз на западном берегу Груманта. Он уговорил товарищей есть сырое и мороженое мясо, пить тёплую кровь только что убитого оленя, стараться как можно больше двигаться и есть сырую ложечную траву, насыщенную необходимыми для здоровья витаминами. Трое мореходов исправно выполняли эти дружеские советы и выдюжили, а четвёртый матрос кровь пить отказывался да к тому же ещё был ленив и почти всё время оставался в хижине. В результате он обессилел и в конце концов скончался, претерпев ужасные мучения…
Шесть раз зима сменялась летом, шесть раз долгая полярная ночь медленно таяла и гнетущий мрак исчезал на несколько месяцев, а никаких кораблей всё не было видно на горизонте, и надежды на спасение медленно угасали. И вот тогда, когда груманланы уже больше не надеялись увидеть родную землю и своих близких, через 75 месяцев невольного плена на Шпицбергене, они заметили плывущий корабль. Это произошло 15 августа 1749 года. Поморы поспешили разложить огни на возвышенных местах близ их жилища.
С судна увидели сигналы и приблизились к берегу. Так пришло долгожданное спасение. Прибывший корабль принадлежал известному мореходу и исследователю Шпицбергена помору-промышленнику Амосу Корнилову, который пятнадцать раз плавал сюда и несколько раз зимовал здесь. 28 сентября спасённые груманланы прибыли в Архангельск вместе со своей богатой добычей и немудрёными приспособлениями для борьбы за жизнь в условиях Арктики…
Эта удивительная история — ещё одно доказательство необычайного мужества русских людей, которые осваивали в те далёкие годы суровый Север.
XVIII век знаменует собой начало изучения Шпицбергена. Косвенное отношение к этому имел и выдающийся учёный-энциклопедист Михаил Васильевич Ломоносов. В 1763 году появился его известный труд «Краткое описание разных путешествий по северным морям и показание возможного проходу Сибирским океаном в Восточную Индию». В нём говорилось, что «Северный океан есть пространное поле, где усугубиться может Российская слава, соединённая с беспримерною пользою через изобретение восточно-северного мореплавания в Индию и Америку». В проекте освоения этого морского пути, переданном учёным на рассмотрение морской российских флотов комиссии, он утверждал, что лучше начинать плавание к Берингову проливу от Груманта, причём через Северный полюс как промежуточную точку на пути через весь Ледовитый океан. По предложению Ломоносова была организована полярная экспедиция, которой довелось стать первой научной экспедицией на Шпицберген.
В мае следующего года Екатерина II издала специальный указ, составленный Ломоносовым, о снаряжении экспедиции в Арктику: «Для пользы мореплавания и купечества на восток наших верных подданных, за благо избрали мы учинить поиск морского проходу Северным океаном на Камчатку и далее. Того ради всемилостивейше повелеваем, не упуская времени, положить сему предприятию начало нынешним летом, под именем „возобновления китовых и других звериных и рыбных промыслов на Шпицбергене“.
- Предыдущая
- 13/58
- Следующая
