Тайна королевы - Зевако Мишель - Страница 41
- Предыдущая
- 41/103
- Следующая
Поздоровавшись с Гризоном, Лоиза вернулась к своей кукле, подняла ее с земли, поинтересовалась, не ушиблась ли та, и повела «свою дочку» смотреть подарки. Вместе с куклой она забралась на край скамейки, где сидели Мюгетта и матушка Перрен. Увидев ее, почтенная женщина заметила:
— Посмотрите, какая умница! Она ни на шаг от вас не отходит. Надо же, как она вас любит!
— Иначе и быть не может, — взволнованно отозвалась Мюгетта. — Я ведь живу только для нее. Да, матушка Перрен, только для нее: сегодня утром я отказала отважному и честному дворянину, просившему меня стать его женой.
— Дворянину!
— Графу, матушка Перрен, настоящему графу.
— И вы отказали?.. Из-за Лоизы?..
Мюгетта кивнула. Матушка Перрен внимательно взирала на нее. Девушка, казалось, не испытывала ни сожаления, ни раскаяния, но достойной матушке Перрен нельзя было отказать в известной проницательности. Она прекрасно поняла, что за невозмутимостью девушки скрывается буря чувств, и решила испытать Мюгетту:
— А он молод, этот граф?
— Вряд ли ему больше двадцати.
— Красив?
— По-моему, да.
— Богат?
— Нет. Но у него блестящее положение, он состоит на службе у знатной испанской принцессы, которая чрезвычайно щедра со своими людьми.
— И вы не любите его?
Задав нарочито небрежным тоном сей вопрос, добрая крестьянка исподтишка наблюдала за девушкой. Мюгетта ответила просто:
— Нет, я его не люблю.
И мечтательно прибавила:
— И все же никто мне не кажется более достойным любви, чем этот граф де Вальвер… Его зовут Вальвер… Одэ де Вальвер… Одэ.
— Красивое имя, — заметила матушка Перрен, и в глазах ее запрыгали лукавые искорки.
— Вы тоже так считаете? — простодушно откликнулась Мюгетта. — Я впервые заметила, как свежо и как сладостно звучит это имя — Одэ.
— Видите ли, — с преувеличенно серьезной миной ответила матушка Перрен, и глаза ее заблестели еще ярче, — рано или поздно приходит такая минута, когда вдруг начинаешь делать поразительные открытия. Так вы сказали, что этот отважный дворянин достоин того, чтобы его полюбили?
— Если бы я могла полюбить, я бы полюбила только его, — призналась Мюгетта-Ландыш. — О! Он дерзкий и бесстрашный, хотя выглядит робким и застенчивым; он невероятно силен, хотя и похож на юного хрупкого пажа.
И Мюгетта коротко поведала о подвигах Вальвера: вызволение Ландри Кокнара из лап клевретов Кончини, спасение короля от неминуемой смерти, урок, преподанный Роспиньяку и его приятелям, ничего не было ею забыто.
— Господи Иисусе! — восхищалась матушка Перрен. — Да этот дворянин — настоящий паладин былых времен! И вы утверждаете, что не любите его?
Увидев, что девушка вновь отрицательно покачала головой, она продолжила:
— Ладно, не беда, это придет.
И не удержавшись, хитро рассмеялась:
— А может, и уже пришло, только вы еще об этом не подозреваете.
— Что? — растерялась Мюгетта. — Что придет, что уже пришло, о чем я не подозреваю?
— Да полюбите вы его, разрази меня гром!
На этот раз Мюгетта покраснела, опустила голову и умолкла.
— У меня нет от вас секретов, добрая моя Перрен, — наконец прошептала она.
— И правильно, потому что хоть я и простая крестьянка, но у меня есть кое-какой опыт в таких делах и дурного я вам не посоветую. Да что говорить, мадемуазель, вы же знаете — я за вас в огонь и в воду готова…
— Знаю, добрая моя Перрен. Вы всегда любили меня, и я тоже всей душой привязана к вам. Поэтому я скажу вам откровенно: не знаю, как оно сложится дальше, но с недавнего времени — а особенно с сегодняшнего утра — я думаю об этом молодом человеке гораздо больше, чем мне бы того хотелось.
— Я и говорю вам, что это придет, непременно придет, — ликовала матушка Перрен.
— Это было бы большим несчастьем, — вздохнула Мюгетта.
— Почему? — возмутилась добрая крестьянка. — Неужто из-за малышки Лоизы?
И ворчливо прибавила:
— Какой смысл жертвовать собой ради ребенка, который вам никто! Ведь Лоизетта же не ваша дочь.
— Это правда. Но я люблю ее, как если бы она и вправду была моей дочерью. Я стала ее приемной матерью.
— Бросьте! Любите ее, сколько вам будет угодно, милочка, она того вполне заслуживает, но только и о себе не забывайте. Вспомните, что у этого ребенка, возможно, есть и мать, и отец, и они до сих пор разыскивают его. Кто вам сказал, что они никогда не встретятся со своей дочерью! Вполне возможно, что однажды они придут и потребуют у вас свое дитя. Ну, и что же вы станете делать? Подумайте-ка хорошенько: что вы им скажете?
— Тогда мне придется расстаться с Лоизой. Это настоящее преступление — не вернуть ребенка плачущей матери.
Мюгетта говорила просто и не без запинки. Было ясно, что слова ее идут от чистого сердца и что именно так она бы и поступила. Однако девушка страшно побледнела: было видно, что ее страшит даже мысль о возможной разлуке с ребенком, которого она любила больше жизни. Маленькая Лоизетта была так дорога ей!
Матушка Перрен горестно покачала головой и проворчала:
— Ах ты Господи, да я знаю, что вы вернете ее родителям. Вы слишком честны, чтобы попытаться спрятать от них девочку, значит, вы ее вернете. И останетесь одна, и вместо того, чтобы радоваться, — а ведь вы так любите смеяться! — будете сидеть да проливать слезы. Так неужели же вы хотите погубить вашу юность?
Маленькая Лоиза по-прежнему играла с куклой, которую она называла своей «дочкой». Она была настолько поглощена игрой, что, казалось, не слышала ни единого слова из беседы двух женщин. Однако внезапно она встала и порывисто бросилась в объятия удивленной Мюгетты. Дрожащим от слез голосом девочка прокричала:
— Я хочу всегда быть с тобой! Я не хочу идти к своим родителями. Я их не знаю, они злые, я ненавижу их!
— Лоиза! Лоиза! — воскликнула растерявшаяся Мюгетта. — Пожалуйста, не говори так больше! Это очень плохо!.. Если ты будешь повторять плохие слова, я рассержусь и не стану тебя больше любить.
Обычно подобная угроза действовала безотказно, но сейчас она не произвела своего обычного действия. Лоиза забралась девушке на колени, повисла у нее на шее и зарыдала.
— Вот видишь, они и вправду злые, раз из-за них ты не хочешь меня любить, — всхлипывала она.
И с гневом добавила:
— Они плохие, потому что хотят забрать меня у тебя!.. Плохие, потому что хотят, чтобы ты осталась одна и все время плакала… Матушка Перрен только что это сказала, я сама слышала. Я не хочу уходить с ними. Я их ненавижу… ненавижу.
— Замолчи, — в ужасе крикнула Мюгетта, глядя на пришедшего в исступление ребенка, — замолчи немедленно.
И девушка нежным и мелодичным голоском принялась объяснять Лоизе, почему она должна любить и уважать своих непонятно где обретавшихся родителей. Дитя слушало с поразительным для его возраста вниманием, а по завершении речи Мюгетты малышка покачала головкой в знак несогласия и, еще крепче обняв Ландыш, пролепетала:
— Я готова любить и уважать их, раз ты так хочешь, но только я не желаю расставаться с тобой. Я хочу всегда быть с моей маменькой Мюгеттой, всегда, всегда!..
— Увы, милая! — вздохнула Мюгетта чуть не плача. — Право на их стороне, и нам останется только склониться перед их волей.
Девочка ответила не сразу. Вертикальная складка, внезапно пересекшая ее чистый лоб, показывала, что она мучительно размышляет. Ее маленький детский мозг лихорадочно работал. О чем же мог думать этот белокурый голубоглазый ангелочек? Вскоре Лоиза поведала о своих мыслях. Природная смекалка подсказала ей правильный ход: она принялась ласкаться к своей обожаемой маменьке, видимо, собираясь сказать ей что-то важное. Гладя лицо девушки своими белыми пухлыми ручонками, она прижалась к нему щекой и осыпала поцелуями — нос, лоб, глаза, щеки… Вкрадчивым голоском малышка начала:
— Маменька Мюгетта, если бы ты только захотела… я знаю как сделать так, чтобы мы никогда не разлучались.
— Как же это, моя милая?
- Предыдущая
- 41/103
- Следующая
