Любовь шевалье - Зевако Мишель - Страница 18

• Предыдущая
• 18/98
• Следующая

Когда неподалеку от Гиза остановился Телиньи, зять адмирала Колиньи, со своей супругой, прекрасной Луизой, герцог нервно расхохотался. Должно быть, ему пришла на ум какая-то рискованная шутка. Хотя в первый момент, завидев Луизу, он смешался и побелел, однако затем, похоже, совладал со своими чувствами, и ему захотелось сострить.

— Друзья мои! — вскричал де Гиз. — А не устроить ли нам представление? Сейчас я вам все растолкую…

Приближенные еще теснее обступили герцога, но в эту минуту кто-то решительно дернул его за рукав. Гиз сердито оглянулся и обнаружил рядом с собой Моревера.

— Секунду, господа, — извинился герцог, — я быстро освобожусь, и мы начнем наш небольшой маскарад, как и намеревались…

Он отошел от группы придворных и приблизился к оконной нише. Моревер безмолвно сопровождал его.

— Ну? — осведомился герцог. — Что она хотела?

— Она велела прикончить Колиньи, — отозвался Моревер.

Герцог содрогнулся и хрипло заявил:

— Она стремится опередить нас… Впрочем, это пустяки… Пусть первым будет Колиньи. Я заставлю адмирала плакать кровавыми слезами в отместку за те слезы любви, которые я проливал из-за его дочери!..

Герцог помолчал, видимо, что-то обдумывая, а потом спросил:

— Что ты ответил Екатерине?

— Взялся организовать покушение на адмирала: выстрел из аркебузы прямо на улице.

Гиз поколебался, покачал головой и произнес:

— Ладно, но день я назову сам… Без моего сигнала — никаких убийств! Ясно?

— Конечно, монсеньор.

— И вот еще что… Попытайся выстрелить так, чтобы наш приятель получил лишь серьезную рану… Я не желаю, чтобы он сразу умер. Понятно?

Закончив разговор, Гиз поспешил к приближенным и начал рассказывать им о своем замысле: судя по шутливым восклицаниям и взрывам хохота герцог придумал что-то чрезвычайно смешное.

А Моревер поторопился смешаться с многочисленными гостями, спокойно прошел по залам Лувра, выскользнул из дворца и растворился во мраке парижских переулков.

(ПРОДОЛЖЕНИЕ)

— Сперва — наемного убийцу, а затем — того… второго… — велела, как мы помним, Екатерина своей преданной камеристке Паоле.

Нам уже известно, какое поручение дала королева Мореверу. После того, как он ушел, флорентинка Паола впустила в молельню мужчину, о котором королева сказала: «Тот… второй… „. «Второй“ приветствовал Екатерину низким поклоном и замер перед королевой в нервном ожидании. Лицо его было совершенно лишено красок, но этот лик мертвеца освещали удивительно живые глаза, в которых пылало яркое пламя…

Екатерина видела перед собой своего сына Деодата, графа де Марийяка.

— Вы чрезвычайно пунктуальны, граф, благодарю вас, — промолвила королева.

— Это мне нужно благодарить Ваше Величество: вы изволили заинтересоваться моей скромной персоной и даже обратились ко мне с заманчивыми предложениями…

Королева чуть опустила голову, будто что-то угнетало ее; взгляд Екатерины стал нежным и скорбным. Она дала Марийяку понять, что ее сердце переполняют потаенные чувства; возможно, оно разрывается от материнской любви, которую королева не вправе проявить. Речь Екатерины лилась теперь грустно и мягко.

— Комедиантка! — заметил бы сторонний наблюдатель, которому довелось бы присутствовать при беседе Екатерины с Моревером.

— Великая трагическая актриса! — добавил бы тот же наблюдатель, увидев встречу Екатерины с Марийяком… с родным сыном.

— Милый граф, — ласково промолвила королева, и голос ее зазвенел, как голосок юной бесхитростной девушки, — во-первых, пусть вас не изумляет то, что меня так заботит ваша судьба…

— Ваше Величество! — вскричал пораженный Марийяк. — Могу ли я поверить в то, что вы говорите мне такие вещи?

В этот миг сердце Марийяка заколотилось от волнения; он надеялся, что Екатерина сейчас назовет его сыном… Однако юноша ждал напрасно.

— Граф, — сказала королева, — вы — один из самых благородных людей, которых я знала… И, не сомневаясь в вашем великодушии, умоляю: никогда не пытайтесь выяснить, чем вызвана моя забота о вас… моя горячая симпатия к вам.

— Если это связано с каким-то секретом, и если я случайно раскрою его, то пусть божественное пламя испепелит мое сердце, прежде чем я успею вымолвить хоть слово.

— Да, граф, это действительно секрет… Но обещаю: настанет такой день, когда я все расскажу вам!

Марийяк не сумел удержаться от радостного восклицания.

— Очень скоро, — говорила Екатерина прерывающимся голосом, — да, уже очень скоро, вы поймете, почему я с таким вниманием слежу за вашей жизнью и отчего во время нашей недавней встречи мне пришлось изобразить полное равнодушие… Но невзирая ни на что я предложила вам тогда наваррский трон… Вы не забыли об этом? Да, скоро вам станет ясно, почему ваша скорбь острой болью отзывается в моем сердце и — главное — почему я стремлюсь сделать вас счастливым!

— О мадам! О Ваше Величество! — вскричал Марийяк, а из его души рвались иные слова: «Матушка… милая матушка…»

Однако Екатерина совсем не собиралась допускать, чтобы Марийяк вслух признал их родство. И потому с ласковой улыбкой осведомилась:

— Да, как вы поступили с тем вызолоченным ларцом, который получили от меня?

— С ларцом? — изумился Марийяк. — Я любуюсь на него, как на бесценное сокровище, это же ваш подарок, Ваше Величество!

Марийяку почудилось, что в глазах королевы на миг отразилась досада.

— Значит, вы держите ларец в своем доме?

— Но Вашему Величеству известно, что я живу во дворце королевы Наваррской; я же принадлежу к ее свите. А такой ларец больше подходит для дамы…

— Да, конечно. Раньше я хранила в нем шарфы и перчатки. Мне преподнес его король Франциск I* когда я только прибыла во Францию…

— Стало быть, ларец продолжает нести свою службу, — рассмеялся Марийяк. — Королева Наваррская тоже положила туда перчатки.

— Ах так? — сказала Екатерина, и глаза ее загорелись мстительным торжеством.

— Признаюсь вам, — вдруг очень серьезно заговорил Марийяк, — я боготворю королеву Наваррскую… извините, Ваше Величество, но не буду скрывать: я отношусь к ней, как к матери. И я отдал ей этот ларец на сохранение до того часа, когда…

— Вы поступили верно, мальчик мой!

Граф затрепетал, ошеломленный этим обращением; первый раз Екатерина назвала его так…

— Но вы произнесли «до того часа… « Что за час вы подразумевали? — осведомилась королева, не дав Марийяку прийти в себя.

— До того часа, когда мне, наконец, откроется правда, которую пока знаете лишь вы, — откликнулся граф, ощущая, что душу его опять захлестывает черная волна горькой безнадежности. — Позвольте вам напомнить, что в тот день, когда вы вручили мне ларец, Ваше Величество дали мне обещание…

— И я его исполню, милый граф. А вас не интересует, кто мне рассказал о вашей любви к Алисе де Люс?

— Ах, мадам, я так устал от вечного напряжения, что ничему уже не удивляюсь…. Я подумал, что Ваше Величество изволили кого-то расспросить…

— Вы почти угадали, граф… но вы даже не можете себе вообразить, скольких трудов мне стоило все время держать вас в поле зрения. А делала я это с единственной целью: чтобы в случае необходимости поспешить вам на помощь, оградить от горестей и бед…

И опять, уже не в первый раз, душа графа устремилась к Екатерине, однако королева замолчала. Через минуту она заговорила снова, будто не могла более совладать с обуревавшими ее чувствами.

— Да, я наблюдала за вами; я мечтала узнать вас получше. Лишь Богу известно, как тяжело мне было изображать ледяное равнодушие, беседуя с вами…

— О, продолжайте, мадам! Я прошу вас…

— Но это все… пока все… — тихо произнесла королева. — Еще не пробил час… а вы обещали, что не будете пытаться проникнуть в мой секрет.

Марийяк сложил руки, словно молился, и застыл перед Екатериной, точно перед святой.

— После того, как я впервые увидела вас, — сказала королева, — мне стало известно о ваших чувствах к Алисе де Люс. Это произошло в тот день, граф, когда вы оказались возле башни моей новой резиденции. Вы были с Жанной д'Альбре. Она отправилась к Алисе, а вы замерли в ожидании… В тот миг меня охватило желание понять, что же вас угнетает… Я давно знакома с Алисой. Возможно, я обошлась с ней слишком сурово: она ведь отреклась от нашей веры… Скорее всего, я была неправа. Нужно с уважением относиться ко взглядам других людей… И назавтра я пригласила Алису к себе; она поведала мне, о чем беседовала с моей милой кузиной королевой Наваррской…

• Предыдущая
• 18/98
• Следующая