Атлантида - Зайдлер Людвик - Страница 43

• Предыдущая
• 43/97
• Следующая

К сожалению, Пауль Шлиман не огласил обещанные факты.

Этот рассказ слишком красив, чтобы быть правдивым. Приведенные в нем факты и «вещественные доказательства» никогда не получили подтверждения. Никто не видел ни вазы с совиной головой, ни монет 40-тысячелетней давности, ни даже «завещания» Генриха Шлимана. Может быть, все это вновь заняло свое место в таинственном банковском сейфе? Однако, вероятнее всего, — это плод фантазии шаловливого внучка.

Вопрос о достоверности рассказа П. Шлимана уже решен. Сегодня, через 50 лет после его публикации, мы можем со всей уверенностью сказать, что это мистификация. Но вскоре после того, как сенсационная статья была помещена в нью-йоркском журнале, можно было надеяться, что человек, носящий фамилию столь ценимого в науке ученого, располагает и другими необычайными сведениями.

Статья П. Шлимана вызвала многочисленные комментарии. Факты, приведенные в «рассказе», не так уж невероятны. Существует столько аналогий между культурой майя и культурами Старого Света, что уже в 1882 г. американский атлантолог Игнатиус Донелли на их основании изложил свою «теорию» об Атлантиде как «естественном мосте между Старым и Новым Светом», между Египтом и Мексикой, которые были, по его мнению, ее колониями.

Кстати, и Донелли был не первым — эту гипотезу высказал Кадэ уже около 1785 г. Теория Донелли получила широкую известность благодаря большому впечатлению, которое вызвала его книга «Atlantis, the Antediluvian World» (Лондон, 1882). Получилось так, что за несколько месяцев до опубликования рассказа П. Шлимана она вышла в переводе на немецкий язык («Atlantis, die vorsintflutliche Welt», Esslingen, 1911). До сегодняшнего дня эта книга является для атлантологов настольной, и наиболее веское возражение против рассказа П. Шлимана — это то, что он привел слишком много словно специально подобранных доказательств в пользу гипотезы Кадэ — Донелли.

Что касается «вещественных доказательств» Шлиманов, то комментаторы утверждают, что, действительно, как в Америке, так и в Греции и Малой Азии на вазах встречается орнамент, в котором фигурирует голова совы. Однако указывают также и на некоторые неточности, в частности касающиеся финикийских «иероглифов». Финикийцы не пользовались иероглифами, они применяли письмо, состоящее из букв, которое, однако, имеет более позднее происхождение, чем это явствует из «рассказа» Пауля Шлимана.

Некоторый свет на «открытия» П. Шлимана бросает анализ упоминаемых им и доступных для проверки документов. Шлиман ссылается на два египетских папируса, один времен царствования фараона Сента из второй династии, второй — написанный Манефоном. В связи с этим советский атлантолог Н. Ф, Жиров несколько лет назад обратился к известному египтологу, сотруднику ленинградского Эрмитажа профессору И. М. Лурье и получил разъяснение, что фараон Сент из второй династии историкам не известен, так же как и папирусы того времени, в том числе и с подлинным текстом Манефона. Что касается сообщений Манефона, то наука располагает лишь данными, которые приводят более поздние греческие авторы. Эрмитаж никогда не имел папирусов, о которых упоминает П. Шлиман.

Аргумент И. М. Лурье имеет уничтожающее значение. Записей, на которые ссылается П. Шлиман, не существует. Но на эту тему можно еще спорить.

В польском издании уже упоминавшейся книги К. Ке-рама «Боги, гробницы, ученые» помещен список египетских царей, в котором в числе правителей второй династии мы находим одного фараона по имени Сенди или Сетенес. При известных расхождениях в транскрипции египетских имен столь незначительная разница в звучании— Сент или Сенди — не должна предрешать достоверности рассказа. Примерно так же обстоит дело и с Манефоном. На Манефона ссылаются многочисленные египтологи, хотя они и признают, что его сочинения им известны лишь по цитатам из более поздних авторов. В рассказе Шлимана не говорится что найденная в Петербурге рукопись была собственноручным трудом Манефона. К тому же, помимо Эрмитажа, до Великой Октябрьской социалистической революции имелись и частные собрания папирусов (Голенищева, Лихачева, Тураева и Церетели), которыми Шлиман мог пользоваться, будучи в Петербурге.

Возможно, теперь не стоит углубляться в подробности, если все, не исключая энтузиастов гипотезы Донелли, согласны с тем, что рассказ, напечатанный в «Нью-Йорк Америкен», был обыкновенной «журналистской уткой». Стоит, однако, подумать, чем руководствовался при этом ее автор. Почему он не сообщил дальнейших подробностей и больше ни разу не выступил по этому вопросу?

Стремление к обогащению, по-видимому, отпадает, поскольку дедушка оставил внуку огромное состояние. Желание сделать что-то назло семье? Трудно усмотреть в этом и какие-либо политические мотивы, которые, кстати сказать, ставились в упрек Платону в связи с вопросом об Атлантиде.

Может быть, юношеская шутка? Из сравнения различных дат в жизни дедушки (родился в 1822, а женился в 1869 г.) следует, что в 1912 г., т. е. тогда, когда писалась эта статья, Паулю было не больше двадцати пяти лет. Только поэтому сомнительно, что ему хватило времени на шестилетние неутомимые работы «в Египте, в Центральной Америке и в разных археологических музеях», включая и Петербургский, а также на получение докторской степени и женитьбу.

Однако возможно, что в этом таинственном случае какую-то роль сыграли все же политические соображения. П. Шлиман был полугреком по матери и полунемцем по отцу. Женился он на гречанке; но все же, как говорят, очень симпатизировал немцам. С начала войны 1914 г. он якобы сотрудничал в немецкой разведке. Умер он во время войны, согласно одной версий — в России, согласно другой — был расстрелян союзниками на Балканском полуострове. Быть может, статья в «Нью-Йорк Америкен» вообще была делом не его рук, а явилась результатом каких-то политических махинаций...

Знаменательно, что до сих пор по этому вопросу не высказался никто из семьи П. Шлимана. Его вдова вышла замуж за грека Цалдариса, который впоследствии стал премьер-министром. В настоящее время ей должно быть около семидесяти лет.

• Предыдущая
• 43/97
• Следующая