Порча на смерть - Зайцев Михаил Георгиевич - Страница 8
- Предыдущая
- 8/41
- Следующая
— Ты чего, спятил? Отказаться от пяти тысяч?! Ха! Послушай, если ты про возможные откаты, так их не будет. Объяснить, почему?
— Не нужно. Я про другое. — Архивариус затянулся папиросой, выпустил дым через нос. — Скажи, Сергач, ты вообще веришь в колдовство?
— Ой, блин! — Игнат скорчил кислую физиономию. — Неужели ты хочешь сказать, что в истории мадам Протасовой есть еще что-то, кроме...
— Возможно, — перебил Архивариус. — Возможно, есть.
— Блин! Все меня сегодня перебивают на полуслове. Будто двоечника на экзамене, честное слово! Ты же меня знаешь как облупленного. В шесть лет у маленького мальчика Игната заболели почки. Так болели, что ребенок ночей не спал, корчился в судорогах. Я же тебе рассказывал, забыл? Доктора настаивали на срочной операции, а мама повезла любимого сыночка в деревню к бабке-шептунье. Бабушка пошептала, и все о'кей. Игнатка закончил школу, вылетел с четвертого курса института, отслужил в армии, и до сих пор почки Игната Кирилловича Сергача не беспокоят. Я не жлоб, однако тебе лучше моего известно, какие типы промышляют в Первопрестольной всякими там магиями и колдовством. Их с той бабкой даже сравнивать — преступление!
— Аферистов много, в этом ты прав. — Архивариус с сожалением выбросил скуренную до бумажной гильзы папиросу.
— Много? — Сергач усмехнулся. — Девяносто девять процентов! И я в их числе, между прочим. Но я-то хоть черной магией не спекулирую! Я не обещаю вылечить рак или гепатит, вернуть любовь или молодость, я устраиваю для обеспеченных граждан шоу с рунами, как в театре одного актера, да торгую амулетами от малоопасных неврозов. Я перед собой честен.
— Отличие черной магии от белой заключается в том, что белый маг не берет платы, — веско изрек Архивариус. — Бабушке-шептунье, не помнишь, мама маленького Игнатки давала деньги?
— Нет, кажется... Ха! В таком случае, по твоей классификации, я тоже черный маг, да?
— Ты сам сначала назвался аферистом, после актером. Я бы назвал тебя по-другому. Ты — психолог-самоучка. Тебе платят за надежду, ты ее вселяешь.
— Черт побери, тогда почему же я должен лишать надежды Нинель Протасову?
— Казуистика. А вообще, твое дело. Поступай как знаешь, я не подписываюсь.
— То есть ты отказываешься помогать, так?
— Я отказываюсь от денег и, следовательно, от ответственности. Информацией поделюсь, как обычно, в обмен на твою.
— Спрашивай, чего тебя интересует? Слыхал свежую новость про астролога Аркадия Аркадиевича?
— Слыхал. Все, что меня интересовало, я уже знаю, спасибо.
— Не понял?
— По тусовке прошел слушок о Темном Мастере, который реально умеет наводить порчу на смерть. Твоя история косвенно подтверждает слухи, я удовлетворен.
— Надеюсь, ты не напишешь в книжке настоящую фамилию вдовы Нинель. Впрочем, и имя надо бы изменить, слишком редкое, да к тому же политизированное имечко.
— Книга почти готова. — Архивариус воровато огляделся по сторонам. — Называется «Мистики и шарлатаны в эпоху Ельцина» с перестроечным прологом, и сейчас я пишу послесловие. Удалось связаться через Интернет с зарубежными издателями. Это будет бомба! Если догадаются, кто ее написал, автора растерзают живьем.
— Во мне можешь быть уверен, как в самом себе! — пообещал Игнат пылко и страстно. — Тайну авторства рукописной бомбы не выдам даже под пыткой. Да и что я про тебя знаю? Абонентный номер пейджера, небось зарегистрированный на подставное лицо, и кличку, мною же придуманную.
— Ты можешь описать мою внешность. — Архивариус вытащил из кармана пачку «Беломорканала». — Мои привычки. Кроме тебя, про книгу знают еще двое москвичей. Вас, троих посвященных, чтоб никто не догадался, я, как и всех остальных, обозначил в тексте настоящими именами. Но в послесловии, в истории с Протасовой и ты, и она, в качестве исключения, будете проходить под псевдонимами.
— Хочется верить, ничего особенно поганого у тебя про Игнатку Сергача не написано и написано не будет. Ладно, вернемся к нашим... пардон, теперь уже исключительно к моим баранам. Я жду от тебя адреса рогатых Мастеров.
— Жди. — Архивариус полез за пазуху. — Я отойду для конфиденциального телефонного разговора, уточню твой запрос с одним из посвященных.
Из-за пазухи конспиратор извлек мобильную «Моторолу», самую дешевую, входящую в комплект коробочки «Билайн+». Игнат успел заметить отсутствие надписей и значков на серой плоскости жидкокристаллического экранчика. Не иначе, телефон Архивариус активизирует, лишь когда у самого возникает надобность позвонить. Другой рукой из заднего кармана брюк Архивариус извлек потрепанный блокнот с закладкой — шариковой ручкой. Пыхая «Беломором», низкорослый очкарик отошел шагов на десять, устроился на пустой скамейке, засунул телефон под ухо кроличьей шапки. Сергач демонстративно отвернулся.
Сумерки. Уютно сияют окна, пестрят разноцветными занавесками. Блудливо подмигивает реклама. Включились в борьбу с темнотой уличные фонари. По островку бульвара гуляют и спешат пенсионеры и подростки, влюбленные пары и подвыпившие граждане. Деловито трусит неизвестно куда несчастный бездомный пес. Жаль, нет с собой ничего съестного, угостил бы собачку. Игнат посмотрел на часы. 18.00.
— Эй! — Архивариус хлопнул Сергача по спине.
— Уже?! — Игнат обернулся.
— Адреса перепишешь и листок сожжешь. Обещай.
— А пепел развею, честное благородное.
Игнат взглянул на вырванный из блокнота бумажный лоскут. Адреса чародеев, подозреваемых в нехороших делах, записаны крупными печатными буквами. Всего восемь адресов.
— Всего восемь?
— Мог бы и больше. — Архивариус мотнул головой, указав тлеющей во рту «беломориной» на театр «Современник». — Пошли с бульвара, дорогой объясню.
— Аида в кафешку! Или в театр!
— Неподалеку есть тихая подворотня, пошли...
— В подворотню? Зачем? Туалет в другой стороне.
— Я серьезно. Пошли, пошли...
Архивариус частил, тянул папиросный дым, будто допинг, способствующий быстрой ходьбе, и вещал тихим, серьезным голосом:
— Реальная порча на смерть должна стоить очень дорого. Я записал тебе адреса адептов Темных Искусств, которые, по слухам, зарабатывают больше остальных. Себя и доходы они особенно не афишируют. Кроме магии, точно, больше ничем не занимаются. Для отвода глаз и налоговиков их подмастерья принимают население по обычным расценкам...
— Эти восемь как-то между собой связаны?
— Абсолютно никак. Кроме общей темной ориентации, отсутствия побочных бизнесов и больших доходов неизвестного происхождения. — Архивариус бросил папиросу в снег, смешно вытянул шею. — Сворачиваем. Вон туда, под арку.
Они пересекли проходной двор, освещенный лишь разноцветными окнами. Затем свернули. Очутились в закутке — слева глухая кирпичная стена, справа полуразрушенный дом, впереди дощатый забор, за забором гудит стройка. Свет прожекторов на стройплощадке тает в аппендиксе закоулка.
— Помоги. — Архивариус повернулся к Игнату спиной. Расстегнул пуговицы пальто. — Пальто мое подержи.
Игнат хмыкнул. Ничегошеньки не понимая, подчинился, взялся обеими руками за драповый воротник. Архивариус выскользнул из рукавов.
— Повесь пальто себе на руку, — велел Архивариус. — Осторожнее, в карманах телефон и пейджер. Двигайся быстрее, поможешь снять кобуру.
Под пальто у очкарика был тонкий свитер, поверх свитера — кожаная портупея с кобурой под мышкой. Из кобуры торчала рукоятка «Макарова» с непонятной деталькой вместо плоского донышка магазина.
— Мама дорогая... — только и сумел произнести обалдевший Сергач.
— Закрой рот. Поможешь снять кобуру, потом я тебе помогу ее надеть.
— Кобуру с пистолетом? Мне?!
— Дело тебе предстоит опасное, поверь. Оружие не помешает. Пистолет пневматический, разрешен к продаже и ношению. Выглядит как настоящий. Возникнут осложнения с подручными Темного Мастера, стреляй, не бойся. Оружие больше психологическое, чем боевое. В лицо, во избежание случайных увечий, не целься, бей, если что, в туловище и беги... Ты что? Чего ты смеешься? Помоги кобуру снять, кретин жизнерадостный!
- Предыдущая
- 8/41
- Следующая
