Час бультерьера - Зайцев Михаил Георгиевич - Страница 2
- Предыдущая
- 2/85
- Следующая
Синхронно с гортанным выкриком инвалид резко согнул в локте левую руку, напряг левую кисть в шерстяной перчатке, сжимавшую загогулину-ручку дешевой, но крепкой палки, и в результате резиновый набалдашник подпрыгнул и угодил аккурат в промежность толстяку.
Толстяк сломался в пояснице, его наклонило вперед, и тут же мясистый нос на багровой роже встретился с качнувшейся навстречу головой в лыжной шапочке.
Боднув в нос толстяка, хромоногий калека одновременно увел голову от прямого боксерского удара широкоплечего крепыша. Твердые пальцы в оболочке из черной кожи стремительно поднырнули под бьющую руку боксера и воткнулись коренастому крепышу в шею, под кадык.
Крепыш с боксерскими навыками выпучил глаза, разинул рот, захрипел. Он упал на землю даже немного раньше, чем рухнул толстяк.
Меж тем согнутый левый локоть инвалида, описав короткую дугу, чиркнул по челюсти тощего. Пьяный выронил недопитую бутылку, тупо уставился вконец остекленевшими глазами на делового инвалида, затем медленно и как-то лениво осел, сначала пал на колени, после упал ничком. И расслабился окончательно.
– Вот ведь незадача, – вздохнул инвалид, поправляя дужку очков на переносице, – американские копы исследовали статистику и пришли к выводу, что на человека с тросточкой гопники наезжают значительно реже... – Победитель гопников замахнулся своим инвалидным оружием. – Вот ведь, в поганой Америке гопота с понятиями, а вы... – Резиновый набалдашник со свистом опустился на коленную чашечку толстяка. С сухим щелчком треснул сустав, толстый взвыл от дополнительной порции боли – ...а вы, ребятишки, совсем безбашенные и... – Инвалид крутанул палкой над головой. – И алкаши вдобавок... – На сей раз палка поразила предплечье коренастого крепыша. Треска костей не было слышно, но безжалостный набалдашник однозначно сломал боксеру «рабочую руку». – И приходится вас, датых отморозков, основательно калечить. – Инвалид ткнул носком тяжелого ботинка под ребра тощему. – Чтоб, когда очухаетесь малость, не побежали за мной вдогонку, жаждая реванша. – Инвалид секунду подумал и добавил толстому каблуком по разбитой коленной чашечке. – Чтоб не смогли, волки позорные, быстро бегать. Вам все ясно, пьющие твари? И чтоб ни в больничке, ни в ментуре обо мне ни гугу, ясно?..
В ответ лишь жалобные стоны, сопливые всхлипы да выразительное мычание.
– Все ваши беды, придурки, от водки, – назидательно высказался инвалид, возвращая микродинамики обратно в ушные раковины. – Недаром пророк запретил правоверным травиться алкоголем, ох, недаром...
Инвалид поправил проводки, тянущиеся от ушей за пазуху, смачно плюнул на кучу-малу у ног, отвернулся и продолжил прерванный путь к метро, снова используя инвалидную палку по ее прямому назначению, снова широко размахивая рукой в черной перчатке и снова слушая радио:
«...Альберт Адамович, все мы знаем, что вы ярый противник смертной казни, что...» – «Прошу, э-э-э... прошу меня извинить, э-э... за то, э... что я вас перебиваю, но, э-э-э... но вы коснулись больной для меня, э... темы, и я позволю себе сразу, э-э... заранее, так сказать, э... ответить, не дожидаясь, э-э... вопроса. Мы с Зинаидой Янной люди, э-э-э... пожилые и повидали, э... всякого. Тема, э-э... наказания и, э... милосердия для нас, э-э... остра. Да – остра. Э-э... тема. Спаситель учил: ударили по правой, э... щеке, подставь левую. Или, э-э-э... наоборот. Точно, э-э... не помню...»
Умелый боец с инвалидной палкой ковылял к метро, а в ушах у него все звучали и звучали скрипучие «э-э...» знаменитого правозащитника, путаные рассуждения противника смертной казни о распятом боге, о непротивлении злу насилием, о розничной цене за слезу ребенка и прочая схоластика, бесконечно далекая от грубых жизненных реалий текущего ноябрьского вечера.
А впереди уже показался магазин, и за ним уже виднеется железный шест, увенчанный красной литерой М.
«...Э-э-э... милосердие – э-э-это синоним справедливости. Э-э... Господь учил: «По тому, как вы любите друг друга, я знаю, что вы мои...» э... у нас с Зинаидой Янной есть старенький, э... такой же, как мы, старенький «жигуленок» первой модели и, э-э... Зиночка, э... прекрасный водитель, э-э-э, и всякий раз, когда ее, э-э... когда нас останавливают, э-э... сотрудники ГАИ... э-э-э... ГИБДД, э-э... я вспоминаю о начале конца Римской, э... империи, о безнравственности Калигулы, о... об э-э-этом, как бишь его... э-э-э...»
– Э-э-экий вы болтун, однако, Альберт Адамович, – пробурчал себе под нос инвалид, нехорошо улыбаясь и выдергивая из ушей говорящие затычки. – А болтун, как известно, находка для врага...
Инвалид бурчал и на ходу манипулировал проводками, зажав палку под мышкой. Лишенный дополнительной опоры, он хромал особенно сильно. Встречный людской поток, проистекающий из подземелья метро, расступался перед разговаривающим с собой инвалидом, который доковылял почти до самых ступенек в подземку, но вдруг передумал спускаться, ибо заметил среди ларьков, лотков и павильонов поодаль торговое заведение под интригующей вывеской: «Виртуальный Мир».
Инвалид решительно двинулся к дверям в «Виртуальный Мир», торопливо засовывая во внутренний карман полупальто проводки с наушниками, выключая радиоплеер и нашаривая в том же кармане небрежно смятые долларовые купюры.
За дверями заведения с многообещающим названием было тесновато. Но не вследствие обилия покупателей, а потому, что владельцы «Виртуального Мира» не смогли арендовать более дюжины квадратных метров торговых площадей.
Возле стеклянного прилавка шушукались двое отроков, разглядывая разложенные под стеклом CD-диски с игрушками. За прилавком стоял крохотный стол, под столом системный блок компьютера, а на столешнице клавиатура и плоский, как доска, работающий монитор. У стола сидел молодой рыжий продавец и забавлялся игрой в шахматы с бездушной машиной. Судя по позиции фигур на мониторе, или рыжий, или компьютер в шахматы играл исключительно скверно.
– Молодой человек, – позвал инвалид. – Извините, что отрываю вас от партии, но не могли бы вы уделить мне минуту внимания?
Рыжий с неохотой оторвал взгляд от монитора и задницу от стула, спросил вяло:
– Вы что-то хотели?
– Да! Именно: что-то, – доверительно произнес инвалид, нависая над стеклянным прилавком. – Очень хотел. Подойдите поближе, будьте столь любезны.
Рыжий подошел, заглянул в лицо инвалиду, и с губ продавца сорвалось:
– Ой... А у вас кровь на лбу.
– Правда? – удивился инвалид, нагнулся к стеклу прилавка, глянул поверх оправы очков и на своем отражении в прозрачном стекле увидел капельки запекшейся крови над правой бровью.
Инвалид, конечно же, сразу сообразил, что лоб запачкался брызнувшей из ноздрей толстого выпивохи бурой мокротой, и сразу же придумал, чего соврать продавцу. Точнее – откорректировал ложь, придуманную в тот момент, когда он увидел вывеску компьютерного заведения:
– Мент, собака, в кровь лоб разбил! – Инвалид натянул лыжную шапочку до бровей, спрятал кровавую метку. – Представляешь, сынок, меня, ветерана-афганца, ментовской сержант наградил ударом по лбу за справедливое замечание. Я сделал ему замечание, дескать, нельзя так громко ругаться матом в общественном месте, а он мне в лоб, собака! – Рука в серой перчатке протянула рыжему продавцу мятую стодолларовую купюру. – Помоги мне, сынок! Бери-бери денюжку, не стесняйся. Ради торжества справедливости я последних денег не пожалею!
– За что деньги-то? – Продавец напрягся, отступил от прилавка на полшага. Дядька явно шизанутый, и черт его знает, чего от него ожидать.
– Сынок, есть у тебя в продаже диск с адресной базой данных? Ну, те, где по фамилии можно узнать адрес и телефон любого частного человека, зарегистрированного в Москве?
– Есть.
– Плачу сто баксов! Найди мне адрес известного правозащитника Альберта Адамовича Кораблева. И телефон! Позвоню Кораблеву, подъеду к нему, и вместе с правозащитником решим, как наказать мента за рукоприкладство!
- Предыдущая
- 2/85
- Следующая
