Аскольдова могила - Загоскин Михаил Николаевич - Страница 1

• 1/73
• Следующая

В некрологе на кончину Михаила Николаевича Загоскина его друг и биограф С. Т. Аксаков нашел убедительные и точные слова, определяющие особое место Загоскина в истории русской литературы: «Недаром считают високосные года тяжелыми годами. Ужасен настоящий високос для русской литературы! 21-го февраля потеряли мы Гоголя, 12-го апреля – Жуковского и наконец 23-го июня – Загоскина. Нисколько не сравнивая этих писателей в талантах, положительно можно сказать, что Загоскин пользовался гораздо большею народностью, принимая это слово в его известном у нас значении. Почти все, что знает грамоте на Руси – читало и знает Загоскина; к этому числу должно присоединить всех без исключения торговых грамотных крестьян»[1].

Всенародное признание пришло к Загоскину в 1829 году, сразу же после выхода в свет его романа «Юрий Милославский, или Русские в 1612 году», хотя сам путь к успеху был долгим. Это был четырнадцатый год «литературной карьеры» Михаила Загоскина, и уже известный публике автор комедий на злободневные темы, один из многочисленных литераторов средней руки вдруг предстал в совершенно ином свете. Он смело шагнул на авансцену русской литературы, где в эти годы блистали Жуковский и Пушкин, Крылов и Федор Глинка, Александр Бестужев и Денис Давыдов, Полевой и Погорельский, – и в ослепительном созвездии загорелась новая яркая литературная звезда. Это не преувеличение. Произошло литературное чудо. Вот как реагировало русское общество на публикацию «Юрия Милославского»: «Все обрадовались «Юрию Милославскому» как общественному приятному событию; все обратились к Загоскину: знакомые и незнакомые; знать, власти, дворянство и купечество, ученые и литераторы – обратились со всеми знаками уважения, с восторженными похвалами; все, кто жили или приезжали в Москву, ехали к Загоскину; кто были в отсутствии – писали к нему»[2].

Жуковский в письме к Загоскину живо описывает то впечатление, которое произвело на него чтение «Юрия Милославского»: «Вот что со мною случилось: получив вашу книгу, я раскрыл ее с некоторою к ней недоверчивостью и с тем только, чтобы заглянуть в некоторые страницы, получить какое-нибудь понятие о слоге вообще. Но с первой страницы я перешел на вторую, вторая заманила меня на третью, и вышло наконец, что я все три томика прочитал в один присест, не покидая книги до поздней ночи. Это для меня решительное доказательство достоинства вашего романа».

Пушкин подарил своей сестре Ольге экземпляр романа со словами: «Да будет эта прелесть твоею настольного книгою»[3].

А вот уже его официальное мнение, высказанное в рецензии, напечатанной им в «Литературной газете»: «Г-н Загоскин точно переносит нас в 1612 год. Добрый наш народ, бояре, казаки, монахи, буйные шиши все это угадано, все это действует, чувствует, как должно было действовать, чувствовать в смутные времена Минина и Авраамия Палицына. Как живы, как занимательны сцены старинной русской жизни!.. Романическое происшествие без насилия входит в раму обширнейшего происшествия исторического[4].

«Юрий Милославский», переведенный на ряд иностранных языков, удостоился высокой похвалы Проспера Мериме и самого Вальтера Скотта.

Итак, признание выдающихся достоинств романа было почти единодушным – причем во всех возрастных категориях и во всех социальных слоях. Удачный выбор жанра и темы, умение живописать словом старину и глубочайший патриотизм автора, так созвучный настроениям общества тех лет, – вот, на наш взгляд, основные слагаемые феноменального успеха первого русского исторического романа, коим по праву стал считаться в истории отечественной литературы «Юрий Милославский», «В этом романе столько русского, родного, оригинального, что невольно привязываешься к нему, как к другу»[5], – писал один из современников Загоскина, точно выражая отношение читателей к знаменитому произведению.

Посмотрим же, как происходило становление таланта Загоскина.

Родился Михаил Николаевич Загоскин в 1789 году в семье небогатого пензенского помещика. Однако свою родословную Загоскины вели с 1472 года, в котором выходец из Золотой Орды Захар Загоска (Шевкал Зазора) поступил на службу к великому князю Московскому Иоанну III, за что был пожалован вотчиной в новгородской земле. В роду у Загоскиных было немало видных государственных мужей. На свадьбе одного из Загоскиных посаженым отцом был Петр I. К концу XVIII столетия род переживал упадок. Оригинальной личностью видится отец писателя: после бурно проведенной в Петербурге молодости он впал в благочестие и около года провел в Саровской пустыни, живя в келье знаменитого старца Серафима Саровского. Однако сами монахи отговорили Николая Загоскина от принятия монашеского обета, и он, встретив полюбившуюся ему девушку – будущую мать Михаила Николаевича, вернулся к мирской жизни. Семья Загоскиных была многодетной: кроме Михаила Николаевича еще шестеро братьев и две сестры.

Домашнее образование, привольная жизнь в селе Рамзай, в отцовском поместье, во многом определили и широту характера, и духовный облик будущего писателя. Отличительной особенностью юного Загоскина в этот период была всепоглощающая страсть к чтению, которое открывало совершенно иной мир, столь не схожий со спокойным, размеренным и раздольным житьем русского провинциального дворянства.

Как пишет С. Т. Аксаков в «Биографии Михаила Николаевича Загоскина»[6], «охота к чтению и жажда к знаниям были в нем так сильны, что он, живя в деревне, мало разделял обыкновенные детские забавы своих сверстников, хотя от природы был резов и весел; ребяческой проказливости он не имел никогда, всегда был богомолен и любил ходить в церковь. Почти все свое время посвящал он книгам, так что окружающие боялись, чтобы от беспрестанного чтения он не потерял совсем зрение, которое и тогда было слабо, почему и были вынуждены отнимать у него книги; но любознательный мальчик находил разные средства к удовлетворению своей склонности»[7].

Более всего его интересовали исторические сочинения, а также полные ужасов «готические» романы Анны Радклиф, которая до Вальтера Скотта была, пожалуй, популярнейшим зарубежным автором в России. Нравились Михаилу и сентиментальные драмы Августа Фридриха Коцебу. Как раз в год рождения Загоскина была написана самая нашумевшая трагедия Коцебу – «Ненависть к людям и раскаяние».

Круг детского чтения во многом предопределил будущую эстетику произведений Загоскина. «В его сентиментальном приукрашиваньи старого и нового была искренность, – писал в начале XX века академик А. Н. Пыпин, – которая мирит с ним и которая до сих пор поддерживает популярность этого писателя…»[8]

Уже в одиннадцатилетнем возрасте мальчик пробует сочинять. Он пишет трагедию в стихах и повесть «Пустынник». Последняя настолько нравилась родственникам и знакомым, что в большинстве своем они отказывались верить в его авторство.

Но литературного вундеркинда из Михаила Загоскина не получилось. В 1802 году тринадцатилетнего подростка отец отправляет на службу в Петербург. Он служит в канцелярии государственного казначея Голубцова, потом в горном департаменте, а еще позже – в государственном заемном банке. Канцелярская служба отнимала время и давала всего лишь сто рублей годового жалованья, но она диктовалась суровой жизненной необходимостью, поскольку помощь отца составляла только триста рублей ассигнациями в год.

• 1/73
• Следующая