Длинный Нож из форта Кинли - Юров Сергей - Страница 40

• Предыдущая
• 40/43
• Следующая

Находясь в гуще воодушевленных индейских воинов, Ванбли Сапа громко пел песню Лисят — прославленного военного общества оглала, в которое он вступил перед отъездом к шайенам:

Я — Лисенок из оглала,

Я храбр и иду в бой,

Я храним Вакантанкой.

Расстреляв Черного Котла, кавалеристы неудержимым потоком хлынули на стоянку, ведя огонь по вигвамам и по выскакивающим из них жителям.

Кое-кто из взрослых воинов пытался отвечать огнем на огонь, но подавляющая часть индейцев не думала ни о чем, кроме как о спасении. Посчитав тополиный лесок безопасным местом, индейская толпа бросилась туда. Свинцовый ливень заставил ее с потерями развернуться и бежать вспять.

Лишь небольшой группе верховых индейцев удалось с боем прорваться вниз по левому берегу Уошито к лагерю арапахо. Остальные кружились пешими по стоянке, выискивая возможность избежать солдатских сабель и пуль и скрыться. Дэйлмор скакал в гуще орущих кавалеристов, на ходу разряжая свой винчестер. Но стрелял он скорее по инерции. Его пули летели куда угодно, только не в индейцев. Вплоть до этой битвы он любил армейскую жизнь как никто другой. Теперь, впервые за четыре года службы на границе, он почувствовал отвращение к своей профессии. В шайенском лагере почти не было воинов. Там были дети, старики, женщины, и их убивали, их потрошили, их резали живьем.

Дэйлмор видел, как солдат одним ударом сабли снес головы и матери и ребенка, которого она держала на руках, как лицо древнего старика превратилось в кровавое месиво, когда в него попало сразу несколько пуль, как маленький мальчуган был буквально втоптан в землю подкованными копытами рослых кавалерийских лошадей. Это были страшные моменты резни, и Дэйлмора захлестнули стыд и раскаяние за то, что Кастер напал на мирный лагерь, за то, что он — солдат, участвующий в этом грязном деле. Однако бойня не стихала, и его продолжало нести вперед. Он не заметил, как шайенский воин, прорезав ножом кожаную стену вигвама и высунувшись наружу, приготовился выпустить в него стрелу.

— Сержант! — дико взвыл толстяк-коротышка Чейни. — Берегись!

Он пришпорил лошадь, направив ее прямо к вигваму. Индеец переменил цель и, вместо того чтобы поразить сержанта, послал стрелу в нагрянувшего солдата. Чейни выскочил из седла, прокатился по земле и остался лежать на спине, вперив остекленевший взгляд в хмурое ноябрьское небо. Кинувшегося спасаться бегством индейца прикончил Брэкстенридж. Длинноногий теннесиец спрыгнул с лошади, подбежал к убитому воину и, схватившись за его длинные волосы, ножом снял скальп.

А побоище продолжалось.

На какой-то скоротечный миг Дэйлмор оказался рядом с остановившимся на западном конце лагеря Кастером, Кларком и Фрейзером.

— Что-то не видно Эллиота, — с тревогой в голосе произнес Кастер, осматривая долину Уошито. — Мне это не нравится.

— В последний раз его видели у соседнего леска, — сказал Кларк.

— Он давно уже должен был присоединиться к нам.

— Не знаю, что и думать, Джордж, — пожал плечами Кларк. — Может быть, он продвинулся вниз по течению?

— На кой черт ему соваться туда? Там же стоянка арапахо.

— Сэр, — заметил Фрейзер. — Минут десять назад в том леске слышалась сильная стрельба, и, боюсь, не только из солдатских карабинов.

— Сержант, — ткнул пальцем в сторону Фрейзера Кастер. — Сейчас же узнай, что там произошло, и…

Кастер не докончил фразы из-за появившегося бог весть откуда молодого лейтенанта Чиверса.

— Дурные вести, сэр, — задыхаясь, выпалил он. — Отряд Эллиота вырезан до последнего человека.

— Что-о-о?! — прошептал подполковник. — А майор, что с ним?

— Убит и оскальпирован.

— Боже, — выдохнул Кастер, опустив голову.

Это были действительно дурные вести. Офицеры сидели на лошадях, не находя слов для того, что случилось.

Кларк первым пришел в себя. Заметив взбирающуюся на кряж группу индейских женщин, детей и стариков, он повернулся к Дэйлмору и хотел было приказать ему отправиться в погоню за ними, но что-то в облике сержанта заставило его промолчать. Тот тоже глядел на убегающих шайенов, но майор не заметил в выражении его лица ни жажды мести, ни простого желания сражаться, ничего, кроме усталости и пресыщения битвой.

«Черт! — со злостью подумал Кларк. — Нутром чувствую, что не выполнит приказа. Весь его вид говорит об этом. А за невыполнение приказа перед лицом врага, да еще в присутствии командующего его ждет расстрел на месте».

— Черт! — уже вслух процедил Кларк и обратился к Фрейзеру.

— Кенни, возьми с собой человек двадцать и уничтожь вон тех краснокожих, которые, похоже, думают, что спаслись.

— Это мы сейчас! — живо откликнулся южанин.

— Сэр, — вмешался Дэйлмор. — Уничтожить каких краснокожих? Там же одни женщины и дети.

— Тебя не спрашивали, сержант, — огрызнулся Кларк — Индейцы вырезали весь отряд Эллиота, а ты суешься со своими замечаниями!

— Но ведь не женщины с детьми сделали это. Возможно, даже не шайены.

— Заткнись! — рассвирепел майор. — Еще одно слово, и я прикажу тебе выполнить эту задачу. Ты этого хочешь, ты хочешь, чтобы тебя пристрелили прямо здесь за невыполнение приказа?.. Долой с моих глаз, сержант! Фрейзер, ты еще на месте? Делай, что сказано!

— Есть, сэр! — Фрейзер коротко козырнул. — Только одно слово. — Он злобно взглянул на Дэйлмора. — Этот любитель краснокожих давно уже заслуживает хорошей порки, и если бы мне предоставили возможность, я бы с радостью спустил с него семь шкур.

Он круто развернул лошадь и, дав ей шпоры, помчался выполнять приказ Кларка.

— Дэйлмор, ты хороший солдат. — Голос Кастера был на удивление ровным и спокойным. — Но этого мало, чтобы быть в ладах с самим собой и окружающими. Армия жива дисциплиной. Подлейшая вещь, когда солдат начинает задумываться над приказами или хуже того, оспаривать их. Недопустимая вещь, и тебе должно быть это понятно. — Он говорил, глядя на продолжающееся избиение шайенов. — Запомни, твое поведение всегда будет вызывать в офицерах раздражение. Такое отношение к службе достойно порицания, а может быть, и чего-то похуже… Довольно наставлений! Ты сейчас возьмешь половину своего эскадрона, Дэйлмор, и отгонишь всех шайенских лошадей к западу отсюда. Повторяю, всех лошадей до единой. Сделав это, оставь людей для охраны табуна и возвращайся к стоянке… Чиверс, ты со своим эскадроном «А» пройдись по всему лагерю Чтобы через пятнадцать минут в нем не оставалось ни одной неподожженной палатки… Приказы ясны?.. Выполняйте!

Приказ Кастера пришелся по душе Дэйлмору, потому что не предусматривал пролития крови беззащитных шайенов. Он справился с задачей с присущими ему ответственностью и профессиональной хваткой. Всего за полчаса шайенские лошади были загнаны на обширный луг к западу от стоянки.

Оставив дюжину солдат охранять захваченный табун, Дэйлмор с остальными людьми эскадрона проехал через пылающую деревню (Чиверс также преуспел в выполнении своей работы) к ее восточной окраине.

К этому времени там находились все боеспособные кавалеристы, залегшие за валуны, коряги и другие подходящие укрытия (раненых отправили под присмотр хирургов и охранявших их следопытов).

Спрыгнув с лошадей и отогнав их в тыл, остатки эскадрона «Б» спешно заняли свои позиции в длинной оборонительной линии. И вовремя.

С востока, со стороны арапахского лагеря шла дикая, распевающая боевые песни, жаждущая мести индейская орда четырех племен.

— О господи! — простонал залегший рядом с Дэйлмором Брэкстенридж. — Какая прорва краснокожих! Их не меньше тысячи!

— Спокойно, Джошуа, — похлопал его по плечу сержант.

Перед лицом индейской опасности к Дэйлмору вернулись и расчет, и хладнокровие. Конечно, стыд за резню мирных шайенов остался, но назревавшая атака краснокожих воинов заставила его быстро обрести утраченную боеготовность.

Индейская орда приближалась. До солдатских позиций оставалось пятьсот ярдов, когда боевые песни стихли и передовые воины пустили лошадей вскачь. Вскоре и задние ряды были в движении, и все это в нереально жуткой тишине. Слышался только стук копыт, смягченных глубоким снегом. А потом загремели дикие боевые кличи, от которых, казалось, задрожал сам воздух.

• Предыдущая
• 40/43
• Следующая