Дарю вам память - Юрьев Зиновий Юрьевич - Страница 2
- Предыдущая
- 2/87
- Следующая
Минут через двадцать я услышал чьи-то шаги и обернулся. Из крапивных джунглей вышел мрачноватого вида человек лет двадцати пяти тридцати, аккуратно перешагнул через моего сына и подошел ко мне.
— Доброе утро, — сказал я.
Должно быть, человек уловил в моем приветствии какой-то упрек, потому что пристально посмотрел на меня, едва заметно пожал плечами и сказал:
— Доброе утро. Как успехи?
— Так себе, — неохотно пробормотал я, — не о чем особенно говорить. Окуньки, плотвички, одни подлещик, которого правильнее было бы назвать субподлещик…
— Как вы сказали? Субподлещик? — Незнакомец вдруг улыбнулся: — Отличное словечко! Субподлещик. Субподрядчик.
Теперь незнакомец казался мне уже симпатичным: живые, смеющиеся глаза, приятные черты липа.
— Позвольте представиться, — сказал человек, который сумел оценить моего субподлещика, — Павел Пухначев, сотрудник здешней районной газеты. Разрешите пригласить вас позавтракать, тем более, похоже, я распугал мотором всю рыбу.
— Спасибо, — сказал я и отметил, что человек мне нравится еще больше: во-первых, мне давно уже хотелось есть, а во-вторых, он снимал с меня ответственность за плохой улов. Спасибо. Принимаю ваше приглашение с благодарностью. Позвольте и мне представиться. — Я назвал себя и церемонно наклонил голову.
Я разбудил сына, и мы пошли к еще одной прогалинке. Привязанная к кривой ольхе, у берега сонно ворочалась старенькая «казанка». Внезапно в лодке что-то сильно дернулось, сочно шлепнуло.
— Что это у вас там? — спросил я.
— Да ничего, поймал кое-какую мелочь…
— А можно посмотреть? — спросил сын.
Мы подошли к «казанке». На деревянном настиле лежали три бурых длинных полена. Внезапно одно из них сжалось пружиной, подпрыгнуло, распрямилось, и я понял, что поленья — здоровенные, килограммов по пяти—шести, щучины. Последний раз я видел таких в книжке «С блесной на хищных рыб».
— О-о-о! — восторженно затрубил сын, бросил на меня быстрый иронический взгляд, и я понял, что сейчас он мысленно сравнивает моих анемичных крошечных плотвичек и этих великолепных хищников. Остатки моего родительского авторитета гибли под ударами щучьих хвостов.
— Потрясающие щуки, поздравляю, — сказал я. — А что-нибудь еще поймали?
— Да вот несколько пелядей, это ведь наша, так сказать. местная гордость.
Павел достал из-под скамейки две пузатые серебряные рыбины, которые могут являться такому рыболову, как я, только во сне.
— Могу поделиться, — сказал он.
— Спасибо, — выдохнул сын, прежде чем я успел открыть рот.
Наверное, он уже представлял, как будет идти сквозь палаточное туристское население, небрежно неся в руке серебряную красавицу. А сопровождать его будут восторженные и завистливые взгляды.
— Вы просто виртуоз, — сказал я.
Я даже не завидовал его улову. Завидовать можно чему-то соизмеримому с тем, что есть у тебя. Если бы он показал мне десять окуньков граммов, скажем, по сто, я бы, наверное, возненавидел его…
— Да что вы! Я просто знаю здесь каждую яму, каждое место, где стоит крупная рыба. Я ведь вырос здесь… Ладно, давайте завтракать. С рыбой возиться — дело долгое, а вот крутые яйца, хлеб с маслом и кофе из термоса к вашим услугам.
— Скажите, только честно и не обижаясь, вы пригласили нас потому, что вам не хотелось есть одному, или вам хотелось похвастаться? Только, еще раз повторяю, честно, потому что я литератор, и мне это интересно…
Павел быстро взглянул на меня и улыбнулся:
— Ну, раз вы литератор, обманывать не буду и то и другое. А что вы пишете?
Я сказал, что пишу в основном фантастику, назвал несколько своих книг. Павел виновато пожал плечами:
— К сожалению, не слышал… — Он нахмурился и принялся молча есть.
Странно, подумал я, как будто я его ничем но обидел.
Внезапно он внимательно посмотрел на меня, чуть наклонив голову набок, словно оценивал, и усмехнулся:
— Скажите, вот вы, писатели-фантасты, выдумываете разные необыкновенные вещи, всякие там роботы, вечные двигатели, описываете инопланетян и прочие занятные штуковины. Прекрасно. А как бы, интересно, реагировал писатель-фантаст, сам встретив нечто необычное? Так же недоверчиво, скептически, как большинство людей, или он в большей степени готов к встрече с тайной?
— Как вам сказать… Мне трудно отвечать за весь наш цех, но я знаю одно: я могу быть настроен как угодно скептически — все-таки мы приучены нашей эпохой мыслить рационально, но я никогда не смеюсь над тем, чего не понимаю. Людям вообще не следовало бы забывать вердикт Французской Академии наук о небесных камнях…
— А что за вердикт?
— В свое время это почтенное научное учреждение постановило, что падающие с неба камни — это предрассудок, что подобного явления быть не может.
— Забавно, — пробормотал Павел.
Он помолчал, еще раз бросил на меня оценивающий взгляд, молча кивнул, как будто решился на что-то, и вдруг сказал:
— Ну, посмотрим. Точнее, посмотрите вы.
Он достал из лодки куртку, вынул бумажник, извлек из него фотографию и протянул мне. На фотографии девять на двенадцать не слишком опытным мастером была снята деревенская улица. На переднем плане — собака.
— И что я должен здесь увидеть? — спросил я.
— И вы не видите здесь ничего необычного? — недоверчиво спросил повелитель щук.
— Да н-нет как будто, — неуверенно пробормотал я и еще раз взглянул па фотографию. И тут только я заметил, что собака была необычной. На фотографии она была снята сбоку, и легко можно было заметить, что у пса пять ног: три спереди и две сзади. — Отличный монтаж, — сказал я. — Для чего собаке пятая нога, и тому подобное…
— Удивительно, как все люди думают одинаково!..
Я почувствовал себя несколько обиженным, хотя, честно говоря, пятая нога действительно лежала на поверхности.
— Даже молодой человек, пославший это фото в «Литературку» для раздела «Что бы это значило?», сам предложил точно такую же подпись.
— И что, напечатали? Что-то я не помню…
— Да нет, даже не ответили. Впрочем, представляю, сколько они получают всякой ерунды. По дело вовсе не в этом. Дело в том, что это не монтаж, не коллаж и вообще не подделка.
- Предыдущая
- 2/87
- Следующая
