Человек-дельфин - Андреев И. - Страница 1

Книга Жака Майоля “Человек-дельфин” несомненно и заслуженно привлечет внимание читателя своеобразным видением мира и моря, прошлого и будущего, человека и дельфина.

Автор этой книги — легендарный спортсмен-подводник, установивший мировой рекорд погружения без акваланга и батискафа, словом, без специального снаряжения (не считая зажима для носа, контактных линз вместо очков, балласта и наполненного воздухом шара, облегчающего подъем на поверхность). Сто шесть метров! С этой глубины труженик моря Жак Майоль по-новому для себя мысленно увидел и эмоционально прочувствовал диалектическое единство мира. Природы и Человека, Моря и Суши, Среды и Организма.

Жак Майоль — маринист в самом возвышенном смысле этого слова. Человек, самозабвенно любящий море, подводный мир, людей, связанных с морем. Он восхищается обыденным героизмом и традициями ныряльщиков за жемчугом и другими дарами моря. Приводит при описании их труда и быта множество важных этнографических подробностей. Но особое предпочтение — как это видно из названия книги — Жак Майоль, как романтик моря, отдает полюбившимся ему с детства дельфинам. Проблема отношения людей к дельфинам, поиск контактов с ними, вера в возможность “разумного” взаимодействия “примата суши” — Человека и “примата моря” — дельфина, достигших высшей степени биологической эволюции, — одна из стержневых тем книги. В частности, описывая (весьма подробно и красочно) свою работу в океанариуме в Майами (США), Жак Майоль поднимает тему взаимной привязанности и даже дружбы человека и дельфина.

В этой связи полезно вспомнить то состояние эйфории, которое несколько лет назад, подобно психической эпидемии, охватило многих людей, неожиданно для себя обнаруживших “братьев по разуму”, причем не на далеких планетах и в галактиках, а совсем рядом, как бы под боком, только в другой природной стихии — в прибрежных водах, проливах и даже на пляжах, а затем в специально сооруженных дельфинариях!

Высказывания Ж. Майоля о разумности дельфинов, их генетическом родстве с человеком заставляют вспомнить известный роман Карела Чапека “Война с саламандрами”, толчком к написанию которого послужил, видимо, найденный в начале XVIII в. в этингентских каменоломнях доктором Йоганом Якобом Шейхцером отпечаток ископаемой саламандры, принятый им за образ “допотопного” (в буквальном смысле слова) человека. Специфическая перекличка с “доводным” проконсулом в построениях Майоля!

К. Чапека, как и Ж. Майоля, занимала мысль о возможности протекания процесса, аналогичного антропогенезу, в морской стихии. Вот что он писал об этом: “Ведь и в самом деле: отнюдь не исключено, что при благоприятных условиях иной тип жизни, скажем, иной зоологический вид, чем человек, мог стать двигателем культурного прогресса. Человек из класса млекопитающих, из отряда приматов; но ведь вполне вероятно, что подобная же эволюционная энергия могла бы окрыляюще подействовать на развитие другого зоологического вида… При благоприятных биологических условиях какая-то цивилизация, и, может быть, не более низкая, чем наша, могла возникнуть и в водных глубинах” [Чапек К. Собр. соч. Т. 2. М., 1975. С. 677].

Дальше сюжеты фантастически-политического романа К. Чапека и научно-художественной книги Ж. Майоля диаметрально расходятся. В 1936 г., когда вышел роман “Война с саламандрами”, в соседней с Чехословакией (родиной Чапека) стране к власти уже пришел Гитлер, рвавшийся к мировому господству. В этих условиях проблема “параллельной” цивилизации саламандр, поставившей под угрозу само существование человечества, стала для писателя поводом к размышлениям над хрупкостью человеческой культуры и патологической агрессивностью “бескультурных” цивилизаций. В книге же Майоля наделенные разумом и благородством дельфины выступают в роли добрых ангелов-хранителей и бескорыстных помощников человека, радующихся самой возможности общения с ним как своим “генетическим братом”, нуждающимся в опеке, когда он оказывается в воде или под водой.

Начало тому ажиотажу вокруг “дельфиньей проблемы”, который охватил четверть века назад общественное мнение многих стран, судя по всему, положила ставшая бестселлером работа американского физиолога Джона Лилли “Man and dolphin”, вышедшая в Лондоне в 1962 г. Кстати, Дж. Лилли также работал в Майами, только не в океанариуме, а в лаборатории специального управления биологических исследований Военно-морского флота США, о которой Жак Майоль упоминает, возмущаясь тем, что там занимались вивисекцией (умерщвлением ради изучения) столь любимых им и разумных, по его мнению, дельфинов.

Так вот, Джон Лилли в своей книге объявил всему читающему миру следующее: “В течение ближайших 10–20 лет человечество наладит связь с представителями других биологических видов, т. е. не с людьми, а с какими-то другими существами, возможно, не наземными, скорее всего морскими, но наверняка обладающими высоким уровнем умственного развития или даже интеллектом” [Лилли Дж. Человек и дельфин. М., 1965. С. 9–10.].

И хотя прогноз Дж. Лилли оказался (теперь мы видим это воочию) чересчур оптимистичным, многое в размышлениях Ж. Майоля определяется и становится понятным именно под углом зрения такого гносеологического феномена, как столкновение сухопутно-человеческого и маринистски-дельфиньего восприятия мира. Звучит, конечно, парадоксально. Но ведь эта антитеза заложена в самом названии книги Ж. Майоля, опустившего в отличие от Дж. Лилли союз “и” в качестве связующего звена ключевых понятий своих рассуждений и заменившего его специфической лингвоструктурой, семантический смысл которой можно адекватно передать словосочетанием “человек дельфиний” (по аналогии с принятыми в антропологии понятиями Homo erectus, Homo habilis, Homo sapiens и т. д.).

Книга Ж. Майоля проникнута любовью к природе и гуманизмом. Главную задачу автор видит в том, чтобы приобщить своих читателей и почитателей к радости здорового и эстетического общения с морем и наиболее разумными из его обитателей — дельфинами, к радости, которую он в полной мере испытал сам. Путь к этому, предлагаемый Ж. Майолем, чисто спортивный и в этом смысле естественный. Осмысливая собственный опыт, изучив достижения йогов, которые в своем ненаучном эмпиризме достигли потрясающих воображение “среднего” человека успехов в задержке дыхания, управлении телом и всем организмом, концентрации внимания и воли, а также опыт ныряльщиков Японии, Полинезии и других островов Южных морей, Майоль пришел к выводу, что внедрение в практику подводных родов и обучения новорожденных плаванию, нырянию, длительному пребыванию в воде и под водой позволит людям научиться задерживать дыхание до двадцати минут. Такой период пребывания под водой (сам Ж. Майоль и описанные им “люди-выдры” на островах Индонезии могли обходиться без атмосферного воздуха около пяти минут) даст возможность проникнуть на более чем стометровую глубину без всякого специального снаряжения, получить огромное удовольствие от сближения с природой, понять и прочувствовать свою неразрывность с ней, т. е. получить эффект оздоравливающе-спортивного, эстетического, экологического воспитания. Кроме того, именно из тьмы морских глубин он остро ощутил проблему единства мира — природного и социального. Природы и Человека.

Мечтая о колоссальном расширении физических возможностей человека с целью приспособления к более длительным погружениям в море, Ж. Майоль как гуманист напрочь отвергает даже самую идею операции на легких, уродующей организм человека (создание полуискусственных существ типа Ихтиандра из фантастической повести Александра Беляева “Человек-амфибия” или придуманного фашистами отряда морских диверсантов — “рыбочеловеков” из другой фантастической повести — “Плиозавр-45” [См.: Захарова Л., Сиренко В. "Плиозавр-45" // Природа и человек. 1985. № 5–9.]), так же, как и опасное для жизни акванавтов введение в кровь специальных веществ (благодаря чему достигнут абсолютный рекорд погружения — 508 м), и т. п. Жак Майоль выступает за культ активации естественных резервов человеческого организма, заложенных в нем эволюцией и “не востребованных” до сих пор. Именно на такой физиологической и психологической основе зиждется расширение возможностей глубинного погружения, общение с подводным миром, и в первую очередь с дельфинами.