Великое путешествие - Янссон Туве Марика - Страница 1

• 1/3
• Следующая

— А что станем делать, когда приедем? — спросила Роза. — Что делают маленькие мышки, когда приезжают?..

Елена, лёжа поперёк кровати, потянулась за сигаретами.

— Сначала, — сказала она, — сдадим вещи в камеру хранения. А потом мы свободны. Утро раннее, и, естественно, светит солнце. Тепло! Мы идем куда-нибудь и пьём, не торопясь, кофе. Потом выбираем приятного вида улицу и начинаем искать отель.

— Маленький, — добавила Роза. — А разговаривать с ними в отеле будешь ты. Разговаривает мышка большая.

— Да. Я закажу комнату, на всякий случай только на две ночи, тогда, если захотим, мы сможем переехать в другое место. Потом сходим за нашими чемоданами. Пожалуй, придется поехать в отель на такси.

— А что станем делать потом?

— Купим фрукты. Цветы и кучу фруктов, они почти ничего не стоят.

Роза сказала:

— И чтобы апельсины рвать самим. Мы забыли это сделать вчера, когда ездили в Индию. Вообще-то там было слишком жарко. В следующий раз — мой черед выбирать страну. Выбирать будет маленькая мышка.

Елена зевнула и притянула пепельницу к себе. Затем спросила:

— А когда поедем всерьез?

Роза, не ответив, рассмеялась.

— Нет, смотри на меня. Когда поедем всерьез?

— Когда-нибудь… Времени у нас навалом.

— Ты так думаешь? Тебе уже за тридцать, а ты никуда не ездила. Я хочу, чтобы в своё первое путешествие ты отправилась со мной. Хочу показать тебе города и природ, научить тебя смотреть по-новому и рисковать, справляясь в таких местах, которые ты совсем не знаешь, хочу вселить в тебя жизнь, понимаешь?

— Что ты имеешь в виду: наполнить меня…

— Не хочу, чтобы ты была автоматом, который отправляется в свой банк и снова домой к маме, и опять в свой банк и снова домой, и делает и думает только то, что привыкла делать и думать… Ты недостаточно любопытна. Хочу, чтобы ты пробудилась!

Роза лежала на животе, уткнувшись лицом в подушку, и ничего не говорила.

Елена продолжала:

— Разумеется, это из-за твоей мамы. Но неужели это катастрофа, если она побудет без тебя один месяц, несколько недель? Подумай…

— Не скандаль со мной, — ответила Роза. — Ты ведь знаешь, что из этого ничего не выйдет. Просто ничего не выйдет, и я тебе это уже говорила!

— O`kay! — сказала Елена. — Ничего не выйдет, говорить об этом нельзя. Запретная тема… — Она включила радио и начала тихонько насвистывать в такт музыке. Роза откинула одеяло и встала.

— Ты что, пойдешь домой?

— Да. Уже двенадцатый час.

Комната Елены была большой и очень пустой, мебель ей не нравилась. На стенах — ничего, вокруг никакого следа всевозможных вещиц, которые постепенно накапливаются в доме, никаких скатёрок и подушечек, одна лишь холодная комната с штабелями книг и кучами бумаг, лежавших большей частью на полу. Телефон стоял также на полу, словно Елена только что переехала.

Вначале Роза восхищалась отпечатком легкой беспечности, отличавшей эту комнату, позднее же это казалось ей своего рода раздражающим кокетством, комната эта выглядела какой-то беззастенчивой. Роза восклицала:

— Но почему ты все кладёшь на пол?! и почему так неаккуратно натягиваешь чулки, что то и дело спускаются петли! Говорила я тебя, что не надо так натягивать чулки, — возмущалась Роза.

— Вызвать такси?

— Нет. Я пойду.

— А я думала, мы попьём чайку. Идет дождь. У маленькой мышки нет дождевика. Надень мой!

— Хорошо и так, я ничего не хочу.

— Тогда до завтра. Придёшь завтра?

— Не знаю, что будет завтра, — ответила Роза. — Я не знаю, что будет завтра, может, я позвоню.

Елена завела свои часы, тёмные волосы упали ей на лицо.

— O`kay, — ответила она, — поступай как знаешь!

Она пришла домой и как можно осторожней открыла дверь… очень медленно, затем вытащила ключ и молча застыла в тёмной прихожей. Однажды она встретила папу на лестнице, он снял ботинки и держал их в руке. Но это ему нисколько не помогло; во всяком случае, он сбил несколько вешалок, он всегда сбивал их, когда пытался не шуметь. Вообще-то он прекрасно знал, что мама не спит.

Они отдали его одежду Армии Спасения. Это было уже давным-давно.

Замок снова щёлкнул. Она уронила плащ на пол, сняла ботинки и беззвучно поставила их на место.

— Роза, милая, — сказала мама. — Я приготовила тебе немного еды на кухне. — Приятно провела время?

— Очень приятно. Но тебе на самом деле не надо было… Я разбудила тебя?

— Нет, нет, абсолютно нет!

Широко раскрытыми глазами Роза смотрела в тёплую темень спальни.

— У тебя, надеюсь, ничего не болит?

— Да нет, мне так хорошо! Я довольно долго читала. Эта Маргарет Миллер замечательна.

Психологична, ну, ты понимаешь… не одни только убийства и розыск преступников… Очень весело! Ты убедишься. Как по-твоему, я смогу почитать ещё что-нибудь из её книг?

— Да, я принесу тебе, — обещала Роза и пошла на кухню.

Она зажгла лампу и посмотрела на бутерброды. Колбаса, сыр джем и еще сигареты.

И ваза с цветами. Она села к столу, охоты читать у неё не было. «Я раздобуду много книг Миллер. В понедельник после работы. Завира я пойду и возьму билеты на этот фильм. Или же я останусь дома на весь вечер. Она не спрашивает, с кем я была, она уже давно не спрашивала. Я устала. Я жутко устала. Мне плохо…» Поставив бутерброды в холодильник, она погасила свет.

Мама молчала, пока дочь раздевалась и ложилась спать, только тогда она как обычно сказала:

— Спокойной ночи, моя любимая!

И Роза ответила:

— Спокойной ночи, дорогая!

Так они говорили друг другу всегда.

Было воскресенье. Мама заплетала свои седые волосы в две маленькие косички, которые закручивала на затылке. Она сидела очень прямо.

Книга была прислонена к кофеварке, а переворачивая страницу, она всякий раз для верности укрепляла её шпилькой. Шпильки она держала, как обычно, во рту, в старом, жестоко изборождённом морщинами рту.

Она никогда не накидывала халата, а сразу же, немного отдохнув от возни с корсетом и чулками, одевалась и заканчивала свой туалет. приводя в порядок волосы.

Роза обычно говорила:

— В молодости мама могла сидеть на своих волосах. И это по-прежнему самое красивое, что я видела.

А Елена отвечала:

— Я знаю. У неё всё — самое красивое, что ты когда-либо видела. Великолепно! Все, то у неё есть и что она делает и говорит — великолепно!

А Роза ответила:

— Ты ревнива! Ты несправедлива! Она делает абсолютно всё, чтобы я чувствовала себя свободной.

— Странно, — протяжно повторяла Елена, — пожалуй, странно, что ты себя свободной не чувствуешь. И это очень огорчительно для нас. Вначале Елена приходила к ним домой, к чаю, на обед. Они могла все втроем пойти в кино, и Елена, взяв маму под руку крепко держала её.

— Я чувствую себя так уверенно, — говорила мама и смеялась. — Ты тащишь меня на буксире, словно настоящий здоровенны мужчина! — А вечером она повторяла: — Как приятно, что у тебя появился такой хороший друг. Надёжный человек, о котором знаешь, чего от него ожидать.

Теперь Елена у них давным-давно не появлялась. Пока мама, уложив волосы, отдыхала, она спросила, словно невзначай, ни к кому не обращаясь, как поживает Елена.

— Хорошо — ответила Роза. — Как раз сейчас она очень занята в газете.

Мама вернулась назад к кровати, завернулась в одеяло и открыла большой географический атлас.

— Милая Роза, — сказала она, — теперь я их снова где-то забыла, думаю, они в ванной.

Роза пошла за её очками, и мама сказала:

— Ты ангел. Мне бы повесить их вокруг шеи на ленте, но это придает такой глупый вид.

И прислонив атлас к коленям, начала читать; сегодня это была Америка.

Вскоре было уже совсем поздно для великого путешествия мамы. Оно было запланировано двадцать лет тому назад, нет, гораздо раньше, с самого начала — в дни раннего детства Розы, когда делались заверения и давались обещания, а детали их, подкрепляемые пылкими объятиями, обсуждались в детской. «Я возьму тебя с собой, украду тебя у папы, мы поедем в джунгли или на Средиземное море… Я построю тебе замок, где ты станешь королевой». И они рассказывали друг другу, каким будет этот замок и снаружи, и внутри, они по очереди собирались оформить каждую комнату, но тронный зал обставляли вместе.

• 1/3
• Следующая