Считайте это капризом… - Яковлева Елена Викторовна - Страница 6

• Предыдущая
• 6/44
• Следующая

Обед Марина вкушала с выражением задумчивости на лице, из головы у нее по-прежнему не выходили ночные события. Может, потому и кушания — рассольник, пюре с котлетой и дежурный компот из сухофруктов — показались ей особенно безвкусными. Неудивительно, что с каждой ложкой супа в ней крепло решение, не теряя времени даром, направить свои стопы на рынок, но не на тот ближний базарчик, а на так называемый центральный. Там, по сведениям соседки в гороховом сарафане, фрукты-овощи были намного дешевле.

На рынок она и отправилась, предварительно заскочив в свой номер скоренько переодеться и захватить с собой пару пакетов покрепче. До рынка она добралась на маршрутном такси, и, крепко сжимая в руке кошелек (та же «гороховая» соседка предупредила ее, чтобы была побдительнее, дабы ее наличность не стала легкой добычей карманников), пошла между торговыми рядами. Время от времени она останавливалась, приценивалась к яблокам, грушам, винограду и прочим вкусностям — здесь и правда все было несколько дешевле, — но покупки оставила на потом. Вот обойдет всех, сравнит цены, а уж потом начнет покупать.

В конце концов она присмотрела себе спелые абрикосы, и совсем недорого, и попросила дородную торговку взвесить ей килограмм. Та, конечно, немедленно вознамерилась незаметно подсунуть ей несколько помятых абрикосов, а Марина ей на это указала. В результате они поспорили. Торговка напирала на то, что «за такие деньги берут все подряд», Марина же не желала брать все подряд ни за какие деньги, а потому пошла на принцип. С принципом же и осталась.

Ну вот, теперь нужно было начинать все сначала. Марина свернула в соседний ряд, наклонилась над прилавком и тут буквально краем глаза заметила яркое пятно, мелькнувшее возле ларька. Что-то оно ей напомнило… Марина взяла с лотка янтарный персик, взвесила его в руке, вернула на место и резко развернулась. Как же она сразу не сообразила: платье, платье с развернутым веером на спине и крупными цветами на подоле! Оно показалось возле ларька еще раз и растворилось в толпе. Марина, забыв, зачем пришла на рынок, помчалась вслед зловещему явлению, расталкивая покупателей и получая не очень лестные эпитеты в спину.

Развернутый веер возник перед Мариной снова только через два квартала, которые она пробежала, высунув язык. Платье Кристины-Валентины преспокойненько плыло по переулку. Не само по себе, разумеется, а на женщине, которая была покрупнее его прежней владелицы, а потому платье на ней сидело в обтяжку. Марина прибавила шаг и уже через минуту дышала незнакомке в затылок и мучительно соображала, как же ей поступить. Заорать на всю улицу, что на ней платье утопленницы? А если она попросту даст деру, сможет ли Марина ее догнать? Не лучше ли сразу бежать в милицию? Пожалуй, и у этого варианта имелись ощутимые недостатки: пока она будет призывать стражей порядка, женщина в платье Кристины-Валентины скроется из виду. Таким образом, Марине не оставалось ничего иного, кроме как самой проследить за подозрительной особой.

Платье с веером вывело Марину на окраину городка, где стояли дома частной застройки, за заборами бродили злые кобели и куры, деловито разгребая землю прямо на улице. Незнакомка нырнула в чистенький двор с симпатичным домиком и разбитой перед ним ухоженной клумбой, старательно притворив за собой калитку. Марина же огляделась, получше рассмотрела ориентиры и на всякий случай запомнила улицу и номер дома. Улица называлась Шоссейной, а номер дома был двадцать второй. Вооружившись этой, вне всякого сомнения, ценной информацией, Марина двинулась в сторону центра, где, по логике вещей, и следовало искать местное отделение милиции.

Молодой сержантик-дежурный — совсем мальчишка, на каких-то пять лет старше Марининого сына Петьки, — выслушав ее сообщение, зевнул, продемонстрировав на зависть белые и крепкие коренные зубы. Правда, после этого пустился в виноватые объяснения:

— Ночью не спал, рейд у нас был… — Потом озабоченно почесал вихрастую голову и пробормотал:

— Что же мне с вами делать-то?

Марина испугалась:

— А почему, собственно, со мной? Что-то делать надо с той женщиной…

— Я понял, понял… — тоскливо забарабанил он по столу пальцами, видно было, что решение давалось ему нелегко. — Ладно, сейчас позвоню кое-кому, — с этими словами он взялся за телефонную трубку, набрал номер, подождал ответа и забубнил:

— Тут одна женщина пришла… Виноградова Марина Геннадьевна, говорит про это… платье какой-то утопленницы…

— Коромысловой Валентины… — подсказала Марина.

Однако сержантик ее подсказку проигнорировал и предпочел собственную импровизацию:

— …Вроде видела ее вещи у другой женщины… А? Да я тоже такого мнения.

Сержантик положил трубку и деловито сказал:

— Идите прямо по коридору, с левой стороны, рядом с туалетом, будет комната девятнадцать. Там сидит следователь Кочегаров, он вас выслушает.

Он умудрился сказать это так, что Марина сразу почувствовала себя в роли назойливой просительницы. Вздохнув, она пошла искать комнату девятнадцать. Коридор был длинным, безлюдным, и в нем сильно пахло краской и побелкой. К тому же на Маринином пути выросла заляпанная стремянка, которую ей пришлось старательно обойти, а следом за ней и ведро с белилами, стоящее аккурат у двери с номером девятнадцать. Похоже, в отделении кипела ремонтная страда.

Тем не менее следователь Кочегаров за искомой дверью наличествовал, и не просто наличествовал, а имел вид крайне занятого, погруженного в работу по самую макушку человека. Во всяком случае, Маринин приход не вызвал у него заметного оживления, он даже не оторвал взгляда от своих бумаг, только пробормотал не очень приветливо:

— Здравствуйте. Садитесь. Марина села на стул и стала ждать, когда следователь начнет ее расспрашивать. Ждать пришлось минут десять, в течение коих Кочегаров, не обращая внимания на посетительницу, продолжал усердно штудировать какие-то документы, нервно, рывками переворачивая страницы. Марина была вынуждена вежливо покашлять, чтобы напомнить ему о своем существовании. Следователь поднял глаза, посмотрел на Марину скучными сонными глазами и сказал:

— Я вас слушаю.

Почти как: «На что жалуетесь?» Марина стушевалась. Может, потому, что, отправляясь в милицию, представляла себе все по-другому. Как в старом советском кино. Суровый, но справедливый товарищ, для которого алфавит начинается с буквы закона, по ее взволнованному, исполненному гражданского пафоса лицу безошибочно поймет, что она явилась к нему с экстренной информацией и, забросив все дела, проникнется профессиональным интересом. К сожалению, следователь Кочегаров не спешил демонстрировать служебное рвение, только повторил самым что ни на есть будничным образом:

— Так я вас слушаю.

— Вы, наверное, в курсе, что недавно женщина утонула? — пролепетала Марина, а сама подумала: «Что я такое несу?»

— Это которая? — тоном завзятого бюрократа уточнил следователь. — У нас, знаете ли, многие тонут, особенно в пляжный сезон. Специфика такая.

— Коромыслова Валентина, — отчиталась взволнованная Марина.

— А, помню, была такая, — согласился следователь. — Из пансионата «Лазурная даль». Ну так что вы можете сообщить в связи с этим?

Марина вдохновилась:

— Тут такое дело… Полчаса назад я видела на рынке женщину, одетую в ее платье!

— Чье платье?

— Платье утонувшей Валентины Коромысловой!

Скучающая мина настолько прилипла к физиономии Кочегарова, что даже столь важное известие ее не переменило.

— А почему вы уверены, что это именно ее платье? Разве на нем что-нибудь написано?

— Нет, не написано, скорее нарисовано, — заторопилась Марина, — такие крупные цветы по низу и два развернутых веера, один спереди, другой сзади…

Ну, в смысле: один на груди, другой на спине…

— И это все? — хмыкнул следователь. — Цветы на платье — это, конечно, серьезная примета. Да в таких платьях полгорода ходит!

• Предыдущая
• 6/44
• Следующая