Снайпер - Яковенко Павел Владимирович - Страница 6
- Предыдущая
- 6/73
- Следующая
Глава 1
В пустой аудитории, за преподавательским столом, друг напротив друга, сидели двое. Один, невысокий, крепко сбитый, темноволосый парень, вся фигура которого выражала безграничное отчаяние, и женщина неопределенного возраста, горбоносая, осветленная, и накрашенная как кукла.
— Элла Эмильевна! Может быть, все-таки поставите мне «троечку», а?
— Извини, Куценко, я от своих слов не отступаю. Философию ты не знаешь — она не для твоей головы. И не узнаешь никогда. Ты вполне заслуживаешь «двойки» — это тебе подтвердит любой преподаватель. Но только чтобы дать тебе возможность учиться дальше, я прошу скромную сумму в двести долларов.
Саша не поднимал глаза, он боялся, что философичка прочтет в них все, что он о ней думает. Ему и так хватало неприятностей.
— Вы два раза пытались сдать экзамен: результаты удручающие — сами знаете. А двести долларов, — она бросила быстрый взгляд на дверь, — нормальная для нашего института, и особенно для экономического факультета, такса.
— Ну нет у меня таких денег. И у родителей нет. Где я их возьму?
— Это твои проблемы. Раньше надо было думать. А теперь извини, у меня свои дела!
Элла Эмильевна элегантно поднялась с мягкого стула, подхватила дамскую сумочку, и почти торжественно выплыла из кабинета. Саша с ненавистью посмотрел ей вслед.
— Сука!
Студент уперся ладонью в лоб, барабаня пальцами левой руки по столу, и задумался. А подумать было о чем. Назревала катастрофа. Первая сессия на втором курсе горела синим пламенем.
— И надо же было пройти «вышку», чтобы сгореть на философии!
Он чуть улыбнулся, вспомнив, сколько сил ушло на весеннюю сдачу высшей математики, на которой сгорела пятая часть курса, а он прошел хоть и не без труда, но четко, не дав никому усомниться в своем праве на дальнейшую учебу. Но тут же его лицо опять приняло мрачное выражение: барабань — не барабань пальцами, а решения нет. По крайней мере, он его не находит.
Вся эта сложная ситуация выросла из одного мелкого происшествия, как оно казалось поначалу. Но, сами знаете, обычно крупные неприятности начинаются с пустяков, например, капитальный ремонт двигателя — с легкого, едва заметного стука; так и здесь, начало было мелким и нелепым.
Перед первым семинаром по философии на втором курсе был обед. Саша, Слава и Леха в полупустой студенческой столовой употребляли пиво. Немного, по бутылке на брата, но пиво было крепкое, и на семинар они появились уже, как говорится, под хмельком.
Элла Эмильевна запоздала, вошла в аудиторию запыхавшись, но, усевшись за стол, тут же чутко повела носом, оглядела внимательно студентов, хотя ничего не сказала.
— Вот это нюх! — восторженно прошептал Леха, наклонившись к Сашиному уху.
— Ага!
На первом же занятии философичка завела речь о главной проблеме философии — конфликте материализма и идеализма. Однако студенты в это время пошли уже разговорчивые, поболтать на отвлеченные темы любили, диспут быстро ушел в другие плоскости. И надо же было Саше ляпнуть вслух о главной проблеме современности — наличии жидомасонского заговора. Другие болтуны заспорили с ним; молодежь в выражениях не стеснялась; и как-то никто не заметил, что Элла Эмильевна давно молчит. К сожалению, Саша заметил это последним; и пока умолкавшие по очереди однокурсники затыкались, он по-прежнему выдвигал какие-то доводы против евреев: хотя, на самом деле, никаких чувств по отношению к ним он просто не имел. Но спор есть спор, а оставаться побежденным Саша терпеть не мог, тем более, что в голове играло пиво.
Он даже обрадовался, что последнее слово осталось за ним, но моментально осекся, когда увидел, КАК смотрит на него философичка.
— Это был очень интересный диспут, — сказала она, собрала бумаги и вышла. Причем до окончания пары оставалось еще двадцать минут.
— Ну, ты влип, лопух! — заржал Дима Носко — длинный, худой и горбоносый. — Она же из этих. Из этих самых!
— Да?..
Внезапно однокурсники развеселились: им подарили целых двадцать минут. Они моментально забыли о возникшей Сашиной проблеме, и предались занятиям, интересовавшим их значительно более. Один только Саша остался сидеть за партой, и думать: во что же он все-таки влип?
На следующих занятиях Элла Эмильевна ни разу не задала ни одного вопроса в Сашину сторону. У него складывалось впечатление, что она делала это неспроста, а чуть ли не демонстративно. Он даже предпринял попытку подойти извиниться перед ней.
— За что? — спросила она фальшивым голосом. — Вы ведь только высказали свою точку зрения! Зачем просить за это прощение?
Таким образом, настроение у Саши Куценко стало препоганым на все оставшиеся дни. Он даже начал отчаянно зубрить философию, но, честное слово, это была такая муть, что никак не желала откладываться у него в голове ни под каким соусом. Он уже начал лелеять надежду на взятку. Жаль только, что даже представить сумму, которая ему потребуется, он не мог, и не знал, у кого спросить. И, кроме того, еще предстояло пренеприятнейшее объяснение с родителями.
Только одно он никак представлять не хотел — отчисление из института. Это был бы крах всего. Это: нудные объяснения с родителями, потеря образования, отсутствие перспектив, и, наконец, служба в армии. Косить он не умел, и не хотел. И все же, несмотря ни на что, Саша надеялся на благополучный исход.
В аудиторию влетел первый первокурсник, и уставился на старшекурсника недоумевающим взглядом. Куценко поднял сумку на плечо, с грохотом отшвырнул от себя и без того полуинвалидный казенный стул, и отправился на выход. В коридоре пришлось грудью разрезать массу стремящегося на занятия первого курса. Этот процесс временно отвлек его, но, выйдя из запруженного коридора в пустую рекреацию, Саша почувствовал подступающие слезы. Все пропало. Денег не было, прощения не было, времени на пересдачу тоже не было. Было предупреждение из деканата, что если завтра не будет представлен положительный результат экзамена, то через неделю он должен прийти за документами. А дальше он и экономический факультет поведут раздельное существование.
- Предыдущая
- 6/73
- Следующая
